Сборник - Фантастика 2009: Выпуск 2. Змеи Хроноса
И тогда пришел «Зонт».
Могущественная корпорация, никому не известная, возникла из ниоткуда, чтобы навести здесь порядок. Люди в ядовито-желтых комбинезонах, с прочными шлемами на головах, деловито сновали всюду, расчищая улицы от тел и мусора или же устанавливая странного вида устройства для откачивания воды. Сотрудники «Зонта» быстро взяли ситуацию в городе под контроль. Жители получали от них продукты, лекарства, одежду… и зонты.
Красные, синие, зеленые, оранжевые, фиолетовые, маленькие для детей и большие для взрослых, чертовски удобные и такие надежные – зонты стали самой важной вещью этого города. Они защищали, они успокаивали, они придавали уверенности. А дождь все продолжался, и зонты постепенно превращались в такой же необходимый атрибут человеческой жизни, каковым в мире Ральфа были кредитные карточки, нефть и автомобили.
Но у монеты существовала и оборотная сторона. Вслед за орлом – защитой, покоем, спасением, «Зонт» выбросил и решку, установив тут свои законы и правила.
В городе не было преступности – ведь любой, кто украдет или посягнет на жизнь ближнего, лишится зонта. Исчезла безработица: тех, кто трудился с ленцой или не проявлял сколь-нибудь заметных способностей к выбранной профессии, ждала та же участь. Так же поступали с алкоголиками, наркоманами, бродягами и противниками корпорации. Пропали и старики, которые не могли более приносить пользу «Зонту», и безнадежные больные вкупе с обитателями психушек.
Да, у нас еще оставалось право на неплохую еду, на стакан-другой хорошего бренди, пятнадцать—двадцать минут торопливого секса и остатки того, что в мире Ральфа называют любовью. Все прочее время мы тратили на работу в корпорации.
Самые современные технологии, лазерные системы, химические сенсоры, микросхемы и новейшие композитные материалы – этим занимался я. Признаться, не представляю, что творится на других объектах «Зонта». Об этом не принято говорить.
Слишком опасно.
* * *– Вы можете увидеть новинку от «Зонт Инкорпорэйтед». Это модель FG2309, со встроенным голографом и голосовым энестетиком. Удобный интерфейс, отличный дизайн. Приходите и покупайте!
Кофе был допит, отбивная съедена, от виски остался лишь горьковатый привкус на языке. Посему я просто жду развязки, попутно слушая незабвенного Бена Джонсона и равнодушно взирая на рекламу зонтиков: для HV[9] это явление частое, можно сказать, ежеминутное.
Бесчисленные модели со множеством вариантов дизайна, с миллионом разных функций и «фишек», с записью всевозможной информации – от рабочих чертежей до слов детской колыбельной. Хочешь пообщаться – включи голограф. Хочешь музыки – вруби энестетик. Нужна информация – компьютерная система поиска и базы данных всего города к твоим услугам. Просят рассчитаться за обед в ресторане – в зонт встроена платежная система, наподобие кредиток из мира Ральфа.
Ну и, конечно, некоторые нюансы из того, о чем корпорация предпочитает молчать.
К примеру, как диагностическая программа зонта каждый день тестирует организм владельца в поисках алкоголя или признаков болезни, анализирует и при случае готова вынести неутешительный вердикт, способный лишить человека жизни. Корпорации не нужны слабаки и пьяницы – ей требуются здоровые сильные люди.
Еще зонты следили за разговорами, пересудами, они все видели, все слышали, они записывали и запоминали. Корпорации не нужны сюрпризы и бунты.
Работая в одном из наиболее секретных отделов «Зонта», я многое знал и о многом догадывался. Странно, я неожиданно сообразил, что они могли бы прослушивать нас с Ральфом. Почему же не вмешивались? Но потом меня осенило.
В нашем городе Ральф был человеком-невидимкой. Да, точно, самый настоящий невидимка. В мире тотальной слежки и контроля он оказался совершенно свободен, а компьютерная система «Зонта», похоже, обманула саму себя. Помнится, однажды Ральф даже устроил скандал в кафе, после того как позволил официанту просканировать свой старенький зонт идентификатором. Последний, надо полагать, оказался сломан, хе-хе.
Ральф отличался от нас. Ему были чужды алгоритмы и правила: он смеялся, когда мы отворачивались, он кричал, когда мы молчали, он думал и действовал, а мы всегда прятали голову под зонтом.
Человек с зонтиком и зонтики-люди. Люди, которые закроют свой рот, заткнут свои уши, будут смотреть на небо стеклянными, как пуговицы, глазами, стоит лишь «Зонту» надавить на кнопку.
Но сегодня корпорация добралась и до Ральфа.
* * *…Чемодан лежал в луже, открытый и брошенный. Капли дождя барабанили по красной крышке, распахнутой подобно пасти умирающего животного, ручейками стекали на рубашку и носки, звонко стучали по донышку алюминиевой кружки. Вода уже добежала до бумажной карты, слегка намочив ее.
До карты, где появилась новая запись – туристический комментарий, да, Ральф?
* * *Здесь дурят…
Здесь имеют, имеют как хотят…
Нет ни свежего воздуха, ни чистой воды, нет здесь свободы…
И трупы, трупы, тут одни сплошные трупы, они смердят…
Смердят…
Смердят, черт побери…
Ирадугинет…
Маленького Пиноккио привезли в Страну Развлечений, и у него выросли большииииие уши. Потому что он – осел!
Ральфу становилось все тяжелее в городе, и в конце концов он исчез. В отличие от нас он не умел прятаться от ужасов улицы под зонтом. Ральф все время смотрел по сторонам, он не глядел под ноги. Хотел бы я знать, что он увидел…
* * *– Сэр, пожалуйста, дайте мне свой зонт!
Похоже, мое время закончилось. Бесстрастно наблюдаю за тем, как они подходят.
Ленни-зонтик. И зонтик-Боб. Зонтик-Бенни, зонтик-Чарли. Те, кто по привычке еще называет себя людьми: они готовы отдать кого угодно «Зонту», без сожалений и раздумий, не мешкая, одержимые суеверным страхом и фанатизмом.
– Дайте зонт!
– Конечно. – Я улыбаюсь самой ослепительной улыбкой, на какую только способен.
И достаю из куртки тяжелую стальную трубу.
* * *Бег.
Радостный, бесшабашный, головокружительный, сумасшедший до чертиков в глазах. Бег по лужам, что разлетаются из-под ботинок яркими кружевами брызг, бег вне страхов, вне гнетущего черного неба; бег вопреки предрассудкам и дурацким, навязанным сверху табу.
Я бегу, смеясь, подставляя счастливое лицо под ласковые руки дождя, я прыгаю, кружусь в бешеном танце, слушая величественную песню грома. Я буквально купаюсь в силе стихии, стихии, которая не была для меня опасна. Ведь ослиные уши на моей голове усохли и отвалились.
