Гордон Диксон - Шторм времени
Я уселся на ту же подушку, с которой чуть раньше поднялся, вернувшись в тело, и снова послал свой разум в пространство.
Силы шторма времени по-прежнему были там, поджидая меня. Теперь, когда я вернулся к ним с дополнительным пониманием, пришедшим в результате контакта со вселенной там, возле летнего дворца, то, что я раньше мог только подозревать, оказалось теперь не только определенным, но и совершенно очевидным. Удастся ли мне убедить Зануду и остальных инженеров в его очевидности? Это было далеко не столь определенным. Моя убежденность основывалась на моем собственном способе интерпретации сил, который отличался от их способа.
Шторм времени слишком вошел в их кровь и плоть, чтобы они могли так любить и ненавидеть его, как я. Потому что я одновременно и любил и ненавидел его. Я ненавидел его за то, что он сотворил, за миллионы жизней, которые он уничтожил. Хотя, вполне вероятно, они все все еще существовали в какой-нибудь крошечной тупиковой вселенной – моя жена, Свонни, все, кого знала Эллен, муж Мэри, семья Сэмуэлсона и бесчисленное множество других стертых не только на Земле, но и по всей вселенной. Но при том, что я ненавидел его, я и любил его, поскольку он был моим противником, он был моим врагом, который закалялся в борьбе.
Именно благодаря этой любви и ненависти я теперь мог видеть тенденцию его развития, но боялся, что Зануда и другие темпоральные инженеры, рассматривая его лишь как проблему чисто технологическую, увидеть не смогут. Я снова отследил вызывающие у меня подозрение линии, уходящие через целую сеть сил далеко за пределы моего сектора, за пределы Галактики, за пределы воздействия линзы, которую я видел до тех пор, пока не сравнил со штормом по всей видимой вселенной. То, чего я боялся, было там. Я мог проследить свои подозрения, к своему вящему удовлетворению, я мог видеть последствия, но я не мог предоставить инженерам никаких убедительных доказательств.
Я все еще искал хоть чего-нибудь, что могло бы послужить доказательством моей правоты, когда со мной связалась Зануда.
– Марк? – голос раздался у меня в мозгу. – Вы хотели поговорить со мной о чем-то важном?
– Шторм времени намеревается выйти из-под контроля, – сказал я. – Он выйдет из-под контроля прямо здесь, в нашей Галактике и, возможно, еще в нескольких Галактиках нашей вселенной одновременно. Такая конфигурация уже создается из конфигураций последней тысячи лет. У вас уже есть тому доказательства. Вы сказали мне, что через девять месяцев или около того по местному времени здесь ожидается рост активности. Но это не будет просто ростом активности. Это будет активность учетверенная, ушестеренная, возросшая в сотню или тысячу раз, причем мгновенно.
– А что заставляет тебя так думать, Марк?
– Характер развития конфигураций, которые я вижу. Последовало недолгое молчание.
– Марк, можно описать то, что вы подразумеваете под словом «характер»?
– Цвет, ощущения, то, как формируются и изменяются конфигурации.
Снова последовало молчание.
– Ни одно из приведенных вами слов не имеет для меня точного значения, Марк, – сказала она. – Не могли бы вы описать то, о чем говорите, в твердых концепциях? Если нет, то приведите мне концепции, о которых говорите, несколькими способами.
– Нет, – ответил я, – потому что словесные символы вашего языка только приблизительно передают мои личные ощущения. Я перевожу словесные символы с моего собственного языка. Символы, которые обладают особой ценностью, рождающейся из моего опыта общения со множеством вещей вам незнакомых, моего опыта покупки и продажи акций на фондовой бирже, писания картин разноцветными красками, пониманием того, что написано и высечено в камне во имя искусства, тысячами вещей, которые движут разумную и неразумную жизнь и делают ее такой, как она есть.
– Кажется, я понимаю. Но чтобы убедить меня в своей правоте по поводу надвигающейся катастрофы, о которой вы говорите, вам все равно придется привести мне доказательства в терминах и символах, которые я смогу оценить и взвесить так же, как и вы. Единственные пригодные для этого символы имеются лишь в моем языке, который вы теперь тоже знаете.
– Но я не могу объяснить с его помощью вещи, для которых в вашем языке нет символов.
– То есть вы хотите сказать, что не в состоянии убедить меня в том, что, как вам кажется, должно случиться?
– Мне не кажется. Я знаю.
– Если знаете, то покажите мне, откуда вы это знаете. Во мне разлилась опустошенность отчаяния. Я заранее знал, что так и будет, но все равно на что-то надеялся. А вдруг, надеялся я, через пропасть, разделяющую наши разумы, все же удастся перекинуть мостик.
– Зануда, разве вы не помните, – я объяснял вам, как узнал о шторме времени совершенно иным путем, чем вы и все остальные? Этот путь позволил мне взглянуть на него с точки зрения, которой нет у вас, и этот взгляд дал мне возможность понять его, узнать его так, как вы узнать не способны. Разве вы не помните, как я убедил вас в том, что имею право на тестирование? И разве я не прошел тесты?
– Но разве вы уже прошли последнюю часть этих тестов? – спросила Зануда. – Или вы просто обнаружили в себе какую-то неспособность к практической работе, неспособность, которую вы скрываете от себя самого, воображая, что складывается аварийная ситуация, которую никто из нас не замечает, а вы не можете описать.
– Зануда, я знаю, что это произойдет!
– Уверена, что вы так думаете. Но я все еще не верю, что вы правы.
– Может быть, проверите?
– Обязательно. Но если я вас правильно понимаю, моя проверка вряд ли выявит доказательство, которое подтвердит вашу правоту.
– Все равно проверьте.
– Я же сказала, что сделаю это. Вызовите меня, если найдете еще какие-нибудь доказательства своей правоты.
– Хорошо.
Больше она ничего не сказала. Я тоже промолчал, и она исчезла. После этого я висел в открытом космосе, являя собой точку ничего, пустоты. Я услышал от Зануды то, что боялся услышать. Она, конечно, проверит, но не обнаружит подтверждения моих опасений, которые могли бы убедить ее в моей правоте. Значит, на меня ложилась обязанность либо найти доказательства, либо остановить шторм времени самостоятельно.
Именно к последнему решению я в конце концов и склонился. Это было неизбежно с самого начала – шторм времени и я в конце концов вступим в единоборство. Я отправился далеко в будущее, чтобы найти орудия для борьбы и союзников, которые могли бы мне помочь. Союзников мне найти не удалось, зато получил кое-какие орудия. Благодаря Зануде и остальным я знал, что на шторм можно влиять большим количеством энергии. Благодаря самому себе теперь я знал, что все на свете, вся жизнь, все время были частью спокойствия, и если я просто сумею потянуться в нужном направлении, смогу стать частью этого покоя и понять любую другую его часть так, как будто это часть меня.
