Алексей Егоренков - Змеиный бог
— Формировать линзы необходимо заново, — сообщил Бэббидж. — Увы, но этого не хватит на полную реконструкцию.
Он потрогал осколок нулевого стекла, качавшийся в рамке прицела будто хворый зуб.
— Своего у меня нет. Молодой человек, — Мастер поднял взгляд от винтовки. — Вам нужно именно нулевое стекло? Вы никак не сможете обойтись обычным?
— М… нет, сэр, — ответил Пепел. — Никак не смогу.
— Но для чего? — Бэббидж опрокинул винтовку и заглянул в прицел с обратной стороны. — Я готов сделать вам отличную оптику и просто так. Что особенного в стекле-ноль?
Слингер потер короткую щетину.
— М-м. — Он шевельнул плечами, натянув тесный камзол. — Нулевка глазу вернее.
— Вы о радиальном искажении? Я добьюсь для вас такого же эффекта с обычным горным хрусталем. Что еще? Якобы возможность лучше целиться в темноте? Это миф. Автосвечение есть, но…
— Чертово стекло в кустах не выпалишь, — прервал его Пако. — Не блестит. Слышь, это… дорогой сеньор Чарли, тебе герой армии, красавец-разведчик принес работу. Давай уже порадуй молодежь, а?
Чарлстон Бэббидж, эсквайр, вздохнул и выпятил подбородок, отчего складки на его шее распрямились.
— Ну допустим — забормотал он. — Если изменить геометрию… обойтись тем количеством, что есть… Кратность будет ниже. Это последнее слово. Я не волшебник.
— Ай, кратность, кратность! — Помахал на него Пако.
— Хорошо, — сказал хозяин. — Обещаю вам, юноша, что много времени это не займет. А после этого, уж извольте, мы с вами позавтракаем. Как вы пьете кофе?
— Черным, — Пепел криво улыбнулся, прикусив сигару. — Без сахара. Как мужик.
— Весьма похвально.
Перехватив винтовку поудобней, Бэббидж скрылся во флигеле.
— Там у него куклодельня, — шепотом сообщил Пако. — Ты, слингер, вообще его лучше не зли. Сеньор Куклодел человек пожилой, над стариком шутить нехорошо, сам знаешь.
— Я разве шутил? — стрелок поднял брови и снова чиркнул спичкой у окурка.
— Да не сейчас, — прошипел мексиканец. — А потом. Как кофе будешь пить.
Тр-р-р… БУМ!
Во флигеле что-то затрещало и лопнуло, будто у мастера перегрелся электрический фонарь.
Потом еще и еще один.
Пепел скривился и повертел в ухе пальцем. Сделав затяжку, он выпустил дым через ноздри и оправил туго натянутый мундир.
— Не побеспокоил вас, господа? — Бэббидж возник на пороге куклодельни. До пояса одетый в свинцовый фартук, гладко переходивший в защитную маску, он напоминал палача из Старого света или Ку-клукс-клан из Нового. Тут и там на груди и лице фартук серебрился и шел мелкой рябью. Пепел учуял горелый запах и запоздало понял, что свинец местами кипит.
— К делу, сеньор Чарли, к делу, — замахал рукой Пако, и фигура в маске подняла тяжелую рукавицу в ответ.
— Частичный распад при нагреве. Так называемый «эффект воздушной кукурузы». Теряем до десяти процентов материала, — глухо объяснил палач-Бэббидж и растворился во тьме.
— А? Какой умный человек наш Куклодел? — Мексиканец откашлялся и харкнул за поленницу. — Жаль только, что хитрый. Но тут никак. Нужно быть хитрым, чтоб свинтить такую штучку. Да?
Он тронул заводную пилу носком змеиных сапог.
— Я не верю тому, кто весь одет в черное, — признался слингер, опять выудив сигару.
— Как и я. Если это не поп.
— А Бэббидж поп? — американец чиркнул парой спичек. — Смахивает больше на профессора.
— У него траур, вато, — Пако скривился и неумело притворился скорбящим. — Траур. Понял? Он чику родную потерял.
— Юноша, — раздался позади голос мастера.
Тот стоял на пороге, держа винтовку на вытянутых руках, как адъютант с картины, вручающий саблю генералу Гранту. Это давалось Куклоделу привычно, пусть нелегко: на его морщинистом лице шевелились скулы. Его тяжелый костюм остался во флигеле.
— Обязан, — Пепел обогнал забывшегося Пако и небрежно взял у мастера винтовку. Подумав, стрелок отдал скаутский салют. У него под мышкой затрещала ткань. Пепел запоздало добавил: — Сэр.
— Ну что же! — Хозяин оправил черный сюртук. — Время пить кофе?
Внутри жилище Куклодела кичилось родством со сказочной Британией еще сильней. Уцелей где-то на том свете Европа, подумалось Пеплу, этот механик в костюме гробовщика сошел бы там за своего. Убранство приемной встречало гостей кожей, воском, старым клейстером и боем огромных напольных часов. Казалось, невидимые скрипки вот-вот заиграют имперский марш, и лакеи в красных мундирах выступят навстречу, перехватив в салюте длинные ружья.
Но в холле, не считая тиканья часов и шума газовых фонарей, стояла нетронутая тишина. Золотые пылинки танцевали в резных оконных лучах, от которых нагрудный крест Пако воссиял среди джунглей подобно кортесову знамению.
— Ваши головные уборы, господа.
Вспомнив о предупреждении мексиканца, стрелок молча передал хозяину складную шляпу с пылесборником. Из приоткрытых дверей гостиной к ним подобрался аромат кофе и горячей сдобы. В желудке Пепла заворочался давний голод. Слингер не успел поужинать в «Еноте» и не ел ничего с тех пор.
Во главе широкого дубового стола восседало механическое страшилище. Неторопливо шевеля пальцами-спицами, существо вязало мохнатый рождественский шарф.
— Познакомьтесь с моей супругой, господа, — объявил Бэббидж, когда они трое вошли в гостиную. — Маргарет, поприветствуй гостей.
Голову машине заменял дагерротипный снимок в серебряной рамке, закрепленный на изогнутой шее. По щелчку пальцев хозяина он оглядел вошедших и выполнил элегантный поклон.
Вззь-ЦНЬ-зззиу, — пропело механическое создание. С дагеротипа смотрело черно-белое лицо пожилой дамы.
— Спасибо, радость моя. Над артикуляцией, конечно, работать и работать, — потупившись от гордости, Куклодел обнял свое создание, сложился пополам и чмокнул фотографию в лоб.
Существо выбросило гибкий щуп и точным геометрическим движением потрепало волосы мужа, ни на миг не прекращая ворочать спицами. Бесконечный вязаный шарф падал в корзину у его ног, одна мягкая складка за другой, будто из мануфактурного станка.
— Только и умеет, бедняжка, что рукодельничать и встречать гостей. — Отодвинув тяжелое кресло, хозяин присел рядом. — Впрочем, как и при жизни. Всё как при жизни.
В столешницу перед ним было встроено подобие приборной доски, скромней, но ничуть не проще той, что занимала половину кабины в южном лоурайдере. У панели располагалось несколько диковинных агрегатов. Бэббидж дернул рычаг, и то, что оказалось кофеваркой, послушно загудело, одну за другой наполняя фарфоровые чашки, поворачиваясь будто огромная митральеза.
