Алексей Корепанов - Мы новый мир построим...
– Братишки, извините, что так получилось. Крепитесь, скоро вас выпустят. А я уж пойду... Не держите зла, просто работа у нас с вами такая.
Из шкафа донеслось частое сопение.
Андронов запер за собой дверь номера и на всякий случай постучался в соседний. Никто ему не ответил, потому что времени прошло всего ничего.
В коридоре было по-прежнему тихо и безлюдно. Держа в руке ключ, прицепленный к массивной бульбе, Андронов дошел до лестницы, спустился на один пролет и, пристроив сумку на подоконник, стал ждать Регбиста.
...Он поглядывал на вполне уже оформившиеся сумерки за окном, в котором застыло его нечеткое отражение, и вновь представлял себя, тогдашнего, очутившегося в новом своем жилище. В двухкомнатной квартире на третьем этаже – почему-то, как вскоре выяснилось, не в Питере, а в Москве. Квартира была со всеми удобствами, и с мебелью, и с разнообразной одеждой, и с книгами, и с битком набитым холодильником, и с документами, и с кучей денег... Оплатой? За что? Все было непривычным, незнакомым, об очень многом он тогда и понятия не имел... Но – что характерно – все воспринималось почти как само собой разумеющееся... нет, конечно, определенное обалдение и опупение присутствовало, причем в избытке присутствовало, но – опупение, а не шок, не удар прикладом по затылку... И со всякими техническими причиндалами он, как выяснилось, умел обращаться, словно какая-то часть его существа уже бывала тут и худо-бедно знала, что к чему. На месте ему не сиделось, кровь бурлила – однако, он сумел пересилить, сдержать себя – что оказалось полной неожиданностью для него самого, – и несколько дней провел в роскошных своих хоромах, не высовывая носа на улицу (благо с харчами проблем не было) и стараясь хоть что-то уяснить для себя. Хватался то за газеты с журналами (их тоже было навалом), то за книги, слушал радио, до глубокой ночи смотрел телевизор... И опять-таки не испытывал шока, голова работала ясно, и вовсю шла перестройка в мозгах, пропитанных прежними лозунгами. А потом последовала первая вылазка из дома, на улицу, первый поход в магазин. И первая женщина, которую он привел к себе, а наутро выгнал, совершенно охренев от ее немыслимых взглядов на жизнь.
Гораздо позже, уже кое-как освоившись, уже приобщившись к многообразным развлечениям, которыми была ох как богата столица, он прикинул, сколько еще может жить безбедно – и понял, что пора думать о каком-то источнике заработка. Правда, поисками заняться так и не успел – источник сам нашел его.
Задавшись вопросом о том, отчего ему так легко удалось приспособиться к новым реалиям, он сразу же ответил на него: значит, так он устроен, такая у него натура – а потому он и сумел открыть Дверь. Доводилось ему уже многое в своей жизни менять и участвовать в невиданных и неслыханных событиях, оставаясь самим собой, стараясь крепко сидеть в седле и ни в каких, даже самых сложных ситуациях не вешать носа. В конце концов, какими бы ни были фрагменты, они, один за другим, складывались в общую картину, но картину эту нельзя увидеть загодя. И хорошо, что нельзя – живи сегодняшним днем, не думая о будущем, и делай то, что у тебя получится сделать...
Регбист поднимался по лестнице не спеша, одной рукой похлопывая по перилам, а другой держа скомканное полотенце. Его влажные волосы были аккуратно причесаны, от плечистой фигуры веяло недюжинной силой, и сейчас, в спортивном костюме, он смахивал на тренера. Только вовсе не развитием физкультуры и спорта он занимался, а совсем другими делами. Уже поставив ногу на первую ступеньку лестничного марша, на вершине которого стоял Андронов, он поднял голову, рассеянно взглянул – и продолжил свое размеренное восхождение, отсчитывая такт широкой ладонью.
– Иван Сергеич, а я вас поджидаю, – сказал Андронов, подчеркнув «вас», и сделал шаг вперед от подоконника.
Регбист слегка приподнял брови, на ходу переспросил: «Меня?» – и, добравшись до лестничной площадки, остановился, чуть ли не на целую голову возвышаясь над отнюдь не низкорослым Андроновым.
– Да, именно вас, – подтвердил Андронов.
Человек в спортивном костюме сразу все понял и, усмехнувшись, повесил полотенце на шею:
– Значит, мы с вами вовсе не случайные попутчики, и не случайные соседи по этому «Хилтону»?
– Не случайные.
Андронов подумал, что не стоит делать резких движений – иначе как бы не пострадала челюсть, и так уже натерпевшаяся в свое время; правда, не от удара кулаком, а от жесткой посадки.
– Я Андронов, Алексей Иваныч, – сказал он и медленно повел головой в сторону подоконника, где лежал извлеченный из сумки простенький допотопный портсигар. – Видите? А помните, где такое написано? Цитирую – ну, может, ошибусь на два-три слова. Слушайте: «Он сел в плетеное кресло и некоторое время смотрел на востроносых, щуплых солдатиков, помаргивающих, как птицы, рыжими глазами. Затем вынул жестяной заветный портсигар, – с ним семь лет не расставался на фронтах, – похлопал по крышке, – «закурим, товарищи», – и предложил папирос». Читали такое, Иван Сергеич?
Его визави смотрел на портсигар с легким недоумением, но было видно, что он старается понять.
– Андронов?.. – он словно пробовал это слово на вкус. – Алексей Иванович? Солдатики с рыжими глазами...
– Да это я по матери Андронов, по новому паспорту, – весело сказал Андронов. – Пришлось в свое время и паспорт менять, и фамилию – были, скажем так, уже здесь, кое-какие проблемы с московской милицией. А вообще, по отцу, я Гусев, всегда был Гусевым. Гусев Алексей Иваныч. Вы, вот, свою записную книжку, как память, бережете, а я – портсигар. С гражданской!
– Вы не очень обидитесь, если я скажу, что у вас манеры провинциального актера? – бесцветным голосом осведомился Иван Сергеевич. – Демонстрация раритетов времен гражданской войны... Декламация художественных текстов графа нашего красного, Алексея Николаевича... Нет, чтобы просто сказать: следил, мол, я за вами, Иван, в вещичках ваших копался... – Он посторонился, давая дорогу спускающейся сверху пожилой тучной женщине в переливающемся пурпуром нарядном платье. – Понял, мол, что к чему и решил познакомиться поближе. Я книгу эту тоже, разумеется, читал, еще в детстве, только помню, конечно же, не так хорошо, как вы, не так близко к тексту. Мне, знаете ли, другие ближе к сердцу, согласны?
– Согласен, – с удовольствием подтвердил Андронов-Гусев.
– Интересная вещица, – продолжал Иван Сергеевич, забирая с подоконника портсигар. – Пронесли, значит, через Дверь... Гусев – это, я так понимаю, от гусей: большие такие птицы, водятся на планете Земля. А вот на Марсе не водятся. Гусев Алексей Иванович, несколько республик учредил, с Махно погулял, потом у Буденного... А потом – прямиком на Марс, с инженером Лосем.
