Леонид Панасенко - Небесная лыжница
Роберт оглянулся.
На площадке перед воротами разворачивался джип.
Один из охранников, размахивая автоматом, кричал свое: «Стой! Поворачивай!», другой попятился к караульному помещению, поспешно нырнул туда.
«Что их так напугало?» — удивился Роберт.
Из машины выбрался и, пошатываясь, пошел к воротам молоденький лейтенант. Что-то непривычное было в его облике, но что — Роберт не мог понять.
— Стой, стрелять буду! — взвизгнул охранник, отступая и вскидывая автомат.
— Эй, ребята, что происходит?! — крикнул Роберт, направляясь к контрольно-пропускному пункту.
Лейтенант, припадая на левую ногу, доковылял до ворот, крикнул охраннику, вцепившись в железную решетку:
— Позови врача, болван! Скорее!
«Загар, — вдруг понял Роберт. — У него переродился пигмент».
Он почти одновременно заметил золотистый отсвет на усталом, обезображенном страхом лице лейтенанта, и выскочившего из караульного помещения второго охранника с огнеметом в руках.
У Роберта все оборвалось внутри.
— Не сметь! — заорал он, бросаясь к безумцу. — Однако солдат опередил его.
Гогочущая струя огня хлестнула по воротам, отбросила лейтенанта. Объятый пламенем, он с воплем покатился по земле. Роберт с разбегу ударил охранника ребром ладони по шее. Тот рухнул, уронив огнемет.
— Открывай! Застрелю! — рявкнул Роберт на низкорослого сержанта, испуганно застывшего возле пульта управления воротами.
Роберт сорвал с себя рубашку и бил ею по живому клубку огня до тех пор, пока кто-то из прибежавших на шум людей не догадался воспользоваться огнетушителем. То, что пять минут назад было человеком, лежало теперь на асфальте, будто обгоревшее бревно. Лейтенант был мертв.
— Дикари! Нелюди! — прохрипел Роберт, отбрасывая в сторону черные от сажи клочья рубашки. — Будьте вы прокляты.
В комнату заглянуло морщинистое лицо луны. Роберт покосился на нее со злостью — незачем понапрасну сиять. Пусть лучше ветер пригонит с берега побольше туч, пусть разгуляется непогодь, чтобы никто не увидел птицу, которая среди ночи залетела в его окно.
— Не беспокойся, — прошептала Бланка, поняв его тревогу. — Я проскользнула как тень. До рассвета еще далеко. И не вздрагивай, пожалуйста, при каждом шорохе.
— Я боюсь за тебя. Все время. С того самого дня, когда мы впервые встретились в небе... Я не знал раньше... Оказывается, чем сильнее любишь, тем больше боишься потерять дорогого тебе человека. А ведь ты окружена опасностями.
— Я окружена тобой...
— Ты такая горячая... Может, я сам сделал бы простейшие анализы? Хотя бы исследовал кровь.
— Перестань. Просто мы живем быстрее, чем обычные люди. Прошло два часа, как я у тебя, а мне кажется — несколько суток. Это время во мне сгорает. Наше общее время.
— Не говори так.
— Я хочу все успеть, Роби. Мне дорога каждая секунда, поэтому будь со мной... Не мучай себя пустыми страхами. Ты называл меня женой, помнишь?! Я хочу быть для тебя самой лучшей женой... Чтобы никогда и ни с кем ты не мог меня потом сравнить.
— О чем ты, глупенькая? У меня будешь только ты. Всегда. Всю жизнь.
«А кто знает пределы нашей жизни? — с тоской подумал Роберт. — Может, мы уже подошли к пределу и, не зная будущего, стоим со всеми своими чувствами и надеждами на краю пропасти? Бабочки-однодневки, наверное, тоже считают, что они живут... И почему «считают»? Именно живут, потому что другое им не ведомо».
Бланка на минуту уснула и тут же открыла глаза.
— Мы двое суток не спали, — пожаловалась она. — Солдаты опять прочесывали сельву. Нас искали три вертолета. Дэвид с друзьями хотел забросать их камнями, но я отговорила...
Бланка лежала, отбросив простыню. Лунный свет касался плеч и груди, серебрил ее черные волосы.
«Она не может, не должна исчезнуть или погибнуть! — взмолился про себя Роберт, глядя на возлюбленную. — Пусть мутация сделает это прекрасное тело бессмертным. От Бланки и ее сородичей пойдет новая генерация человека. Могучего, сильного, который наконец наведет в этом мире порядок. Их освобожденный разум и дух, конечно, уничтожат нас. Таких, как я, полковник, тысячи, других... Зато спасется мир».
— Я в детстве слышала легенду, — тихо сказала Бланка, прижимаясь к нему. — А может, мама сказку читала — не помню. Там рассказывалось о птицах, которые от рождения не имели ног. Они не могли передохнуть даже на мгновение, иначе уже бы не взлетели. Всю свою жизнь птицы должны были летать. Только смерть возвращала их на землю.
Девушка замолчала, повернув голову к окну. Там, словно услышав мольбу Роберта, облака поспешно затушевывали лик луны.
— Мне тогда легенда очень понравилась, — глухо сказала Бланка. — Куда уж романтичнее. А теперь... Я бы многое отдала, милый, чтобы не улетать сейчас от тебя.
Роберт сжал зубы, стремясь подавить в себе горестный стон:
— Я буду стрелять в каждого, кто сунется в нашу комнату.
— Пуль не хватит, — вздохнула Бланка. Она присела, зашелестела одеждой.
— Побудь еще, — попросил Роберт.
— Пора, милый. Скоро начнет светать.
Лыжница надела свой неизменный свитер, поцеловала Роберта и черной птицей бесшумно выскользнула в открытое окно.
«Нельзя так рисковать, — подумал Роберт. — Если за мной следят...»
В следующий миг взвыла сирена, возле ворот вспыхнул прожектор.
«Заметили! — обожгла Роберта догадка. — Ты... Это ты виноват. Надо было запретить ей... А ты еще удерживал...»
Набросив куртку, он поспешно выскочил на улицу.
Возле контрольно-пропускного пункта грянуло несколько выстрелов.
Роберт побежал туда.
— Что случилось? — спросил он у первого попавшегося охранника.
— Не знаю, сэр. Говорят, Карл увидел ведьму.
— Улетела! Туда! — повторял худощавый сержант, которого окружили любопытные, и тыкал пальцем в сторону океана.
Роберт не заметил, как возле него оказался Хьюз.
— Не желаете присоединиться? — спросил полковник, высовываясь из джипа. — Мистика, конечно, но я на всякий случай побарражирую двумя машинами вокруг Центра. Садитесь к нам.
Хьюз даже взглядом не показал, что он в чем-нибудь подозревает Роберта, и тот, как ни трудно ему было, вынужденно улыбнулся, покачал головой:
— Нет уж, я в детские игры не играю. Лучше я побуду на связи, а вы ведите репортаж.
— Как хотите.
Джип рванул в сторону аэродрома. Через несколько минут заработали вертолетные моторы. Две винтокрылые машины, мигая красными сигнальными фонарями, прыгнули в небо и растворились в предрассветных сумерках.
