Далия Трускиновская - Бедные рыцари
Человек двадцать спешилось. Это были главным образом девицы, но среди них – и несколько парней.
– Люций Секунд! – закричал Гай, узнав двоюродного брата. – Ариция Секунда! Юлия Веррина!
Получилось внушительно – родственники даже шарахнулись, услышав такой громкий хор молодых и здоровых глоток.
– Ах, вот оно что! Старый хитрец обвел меня-таки вокруг пальца, – сказала фея Моргана. – Ничего, я тоже приготовлю ему подарочек.
Ее волшебный жезл налился светом, обрел радужный ореол, полетели искры – и Гай ощутил, как одна огромная искра впивается ему в глаза и прожигает дорогу до сердца.
Это был краткий миг огня – и тут же мир перед глазами стал отчетлив. Гай вновь был один на рыжей кобылке.
– Ну, что же вы? – крикнула свите фея Моргана. – Ступайте прочь! К утру вы дойдете до своей грязной деревни и вернетесь к своим навозным кучам! Все, все ступайте!
– Госпожа! Не прогоняйте меня! – раздался единственный хриплый голос, и дама с забинтованным горлом подбежала к серому коню феи. – Я не могу покинуть своего мужа!
– Отстань, Бомейна, какой он тебе муж? Это была игра… игра кончилась… Ступай домой, Бомейна.
– Нет, он мне муж перед Богом. Я остаюсь, – сказала Антония Квинта. – В радости и в беде… как говорила под венцом… вот так, госпожа…
– Дурочка, – только и могла ответить фея. – Бедная дурочка. Ладно бы рыцари… ты-то за что держишься?…
Она ссутулилась в седле, и Гай испытал острую жалость к женщине, которая проиграла.
Донесся топот копыт – негромко и вразнобой. В полной тишине подъехали Мерлин и леди Нимуэ. И неизвестно, кто из них был печальнее.
– Логрия обречена, останутся одни истории… – произнес Мерлин. – Этого ли вы добивались? И мужчины ваши обречены.
– Мы заберем их на Авалон, – ответила фея Моргана. – Я уже послала за своим кораблем. К вечеру он войдет в устье реки. Мы заберем их всех – и Круглый Стол опустеет навеки.
– Бедные рыцари, – произнес Мерлин и вздохнул. – Авалон – это ведь не жизнь и не смерть, а каждый день одно и то же, одно и то же…
– Бедные рыцари, – повторила фея Моргана. – Не отнимай у них последнего, старый друг. Не отнимай у них того единственного, что осталось, – их прекрасных историй. Позволь нам увезти на Авалон своих мужей, братьев, сыновей и племянников.
– Но ведь они здоровые крепкие мужчины! Они еще могут встать на границе и защитить Логрию!
Этот возглас Мерлина был исполнен отчаяния – волшебник и сам не верил, что такое возможно.
– Нет, они уже не приживутся в мире, где нет драконов и великанов, а Логрию окружают враги, которые не станут падать замертво от одного взмаха рыцарского меча. Видишь – я не боюсь смотреть правде в глаза, – сказала фея Моргана.
– Значит, бегство?
Леди Нимуэ и фея Моргана переглянулись.
– Ну что же, забирайте их, спасайте их, как умеете.
– И меня! – воскликнула Антония Квинта.
– Тебя-то за что? – спросил Мерлин, спешиваясь.
– Где мой муж, там и я. Пусть Авалон… я слово дала… – и Антония Квинта, подойдя к серому коню, ухватилась за стремя своей госпожи.
– Всех ли я отпустила? – спросила фея Моргана. – Нет, не всех. Еще остался конюх Септимий.
Вороной жеребец заржал в ответ.
– Ах, вот ты где… Что же ты до сих пор не преобразился?
Жеребец, сердито оскалившись, мотнул головой в сторону Гая – и проделал это очень красноречиво.
– Благородная госпожа, я не виноват! – воскликнул Гай. – Я хотел отвести жеребца к вам в замок, но он-то туда вовсе не желал! И он таскал меня по лесу, не слушая узды, как сам дьявол!
– Конюх Септимий хотел попасть в Камелот, потому что там его стойло, а в стойле висит старая уздечка, необходимая для преобразования. Только она может сделать его обратно человеком, а при нужде – преобразить из человека в жеребца. Но эту уздечку я сама заговорила, так что…
Фея Моргана сплела пальцы странным образом, губы ее беззвучно зашевелились, и конь встал на дыбы. Поплясав на задних ногах, он заржал, и одновременно вокруг него закрутился черный смерч сухой земли, скрыв его из виду.
Точно такое же диво стряслось и с рыжей кобылкой.
Когда же оба смерча опали, взорам явились парень лет двадцати, плечистый и статный, с грубоватым добродушным лицом, и семнадцатилетняя девица в нарядном бирюзовом платье.
И тут свершилось чудо куда более прекрасное, чем превращение жеребца в человека.
Марция, уставившись на Септимия, разинув рот. Он тоже первым делом отыскал глазами ту, которая полюбилась ему в образе рыжей кобылки. И они, как зачарованные, пошли друг дружке навстречу, молча взялись за руки – и им уже ни до кого не было дела.
– Прощайте, мои дорогие, – сказала леди Нимуэ. – Вы славно нам послужили. Ждут вас нелегкие испытания, ждет вас война, и мы уже ничем не сможем вам помочь. Спешите домой к родителям! Забирайте ценное имущество, угоняйте скот, пока не поздно. Логрия обречена, но есть и другие страны. Спешите, торопитесь, а я… а мы…
Она ударила коня хлыстом и ускакала.
Фея Моргана же направила коня к воротам Камелота.
– Я уведу их сонными, и весь путь до корабля они проведут в блаженной дреме, а на Авалоне будет их ждать иной Круглый Стол, – громко сказала она Мерлину. – Наслаждайся же зрелищем опустевшего Камелота – и пусть совесть твоя онемеет!
– Красиво сказано, – заметил Мерлин. – Прожил я триста лет, а лишь теперь начал понимать разницу между мужской и женской совестью.
Он неторопливо подошел к Гаю Бруту.
– Ты все слышал, юноша?
– Я ничего толком не понял, – честно признался Гай. – Но если надо воевать, я пойду. Пусть только меня научат. В свою деревню я никого не пущу. Скорее умру.
Волшебник взял его за плечи, а чтобы повнимательнее заглянуть в глаза, подвесил в воздухе голубоватый огонек.
– Умрешь за деревню – а за Логрию?
– Так это же теперь одно и то же. Только она и осталась.
– Идем, – сказал Мерлин.
* * *Они шли по каким-то мрачным коридорам. Неизвестно откуда в руке у Мерлина взялся факел. Наконец распахнулась последняя дверь – и они оказались в большом и темном зале.
– Это – оружейный зал Камелота. Тут хранятся доблестные мечи, которые должны были служить своим хозяевам… да что уж говорить… Выбирай любой.
Гай, беспредельно взволнованный, пошел вдоль стены, на которой поверх гобеленов висело оружие. Мерлин сопровождал его светом факела, ложившимся как раз туда, куда глядел Гай, неровным желтым пятном.
– Вот, – сказал Гай. – Этот. Большой, правда, но ведь с маленькими на войну не ходят, так, добрый сэр?
– Да, это большой меч, – согласился Мерлин. – И на первый взгляд он тебе не по руке. Но если он согласится стать твоим – Логрию, может быть, еще удастся спасти. Это, видишь ли, тот самый Экскалибур…
