Борис Пшеничный - Коридоры сознания
Я взял Федора под руку.
— Теперь мы будем вместе. Долины предложили пожить у них, я согласился. Ты не против?
— Смотри сам.
— Старик намекнул, что это нужно для тебя.
— Да, он так считает
— А ты?
— Дело не во мне, — сухо сказал Федор и уточнил: — Не только во мне.
— Значит, и в Ольге?
Спрашивая, я чем-то выдал свое волнение. Брат догадался, что меня тянет поговорить о ней. Может, для того только и подловил его на загородном шоссе.
— Кстати, она довольна тобой. Ты делаешь успехи.
Я удивился:
— В каком смысле?
— Ну, у тебя с ней получается лучше, чем у меня. Вы уже почти настроились друг на друга, стали полноценной парой. Еще немного — и будет полный синхрон. Сможете свободно летать. Это самое главное для парасвязи.
— Что значит «летать»?
— Вспомни, как было в машине...
Оказывается, он уже знал и о том, что мы с Ольгой сидели в кафе, и о том, что случилось потом. Когда-то успела доложить. Впрочем, чему тут было удивляться — они же «сживались». У них не существовало друг от друга секретов. Вот только со мной, несмотря на «успехи», она почему-то была не столь откровенна.
— Может, мне все-таки повременить с переездом? — засомневался я. — Вдруг невольно окажусь между вами, помешаю?
— Какие глупости! — буркнул брат.
Действительно — глупости. Как я мог помешать тому, чего не было. С пристрастием вслушиваясь в интонации брата, я пытался угадать — не втрескался ли он? И убедился, ничего похожего. Мы говорили об Ольге, как о чем-то разном. Я о ней — исключительно в женском роде, а ему все равно в каком роде, будто речь шла о чем-то бесполом. И «пара» тоже значило для него не больше, чем левый, правый — два сапога. Во всяком случае, я не улавливал даже намека на сакраментальное двуединство «Он» и «Она».
Все же я жаждал полной ясности. Не удержался, спросил:
— Скажи откровенно: ты спишь с ней?
Ляпнул и голову в плечи — сейчас он взорвется. Нет, ответил спокойно:
— Нам это не обязательно.
Я мысленно поставил три жирных восклицательных знака и один тощенький вопрос. Потом, поколебавшись, вопрос перечеркнул. Главное было сказано. Долинский проект «Парасвязь», как я про себя его называл, обходится без ЭТОГО! По технологии не требовалось. Всякие там настройка, сживание, синхрон — совсем не то, что живописало мое ревнивое воображение. Спать они, конечно, могли, но без обязаловки, по собственной, так сказать, инициативе и своему хотению.
Во мне возликовал самец: Ольга свободна!
Однако радоваться было рано. Вообще не следовало радоваться. Тощенький вопрос, который я с такой поспешностью зачеркнул, оказался айсбергом. То, что было не обязательно для Ольги с Федором, запрещалось мне с ней. Опять же по технологии. Почему? А потому, объяснил брат, что у нас с ним разные роли. Для парасвязи между ним и Ольгой лишь на пользу, если они заведут шашни. Но спутайся она со мной — и вся затея полетит к такой-то бабушке. Короче, люби одного, и никаких фиглей-миглей с другим. Долин ведь чего боялся? Как раз этого — что дочь воспылает ко мне. Маловероятно, но вдруг. И тогда для Федора она будет закрыта наглухо.
— Так зачем же тащить меня в дом? — Я действительно не видел логики. — Скорее гнать надо, чтобы мы с ней даже взглядами не соприкасались.
— Ты... ты своего рода дублер, — пояснил брат.
Но потребовалось еще немало слов, чтобы я хотя бы приблизительно представил, кому и зачем я нужен. Старик страховался, приспосабливая меня к парасвязи. На тот пожарный случай, если у Федора с Ольгой не получится. И даже без пожара. При всех обстоятельствах две пары надежней, чем одна.
— Дублер — это понятно, — продолжал я наседать на брата. — И все же к чему ей возиться со мной? Что это даст?
Федор пожал плечами.
— Похоже, через тебя ищет ключ ко мне. Во всяком случае так она объяснила отцу.
— И что папаша?
— Согласился.
— Могли бы прямо сказать мне об этом, — проворчал я.
— Но ты же не веришь.
— А ты?
Помедлив, Федор все-таки ответил:
— Надо дать старику шанс. Что если он прав?
Мы уже далеко ушли от машины, да и стемнело. Пора было возвращаться. Я помнил, чем кончился однажды наш спор о Долине. Сейчас ссориться не хотелось, поэтому не стал возражать брату. А он, видимо, решил, что я соглашаюсь с ним, и стал развивать свои мысли.
— Что если она есть, эта связь, и люди могут как-то еще — не слыша, не видя — общаться между собой? Без слов, без каких либо сигналов и знаков, на любом расстоянии... Представь, что это так. Вот будет сенсация! Оглашенная! Конец всему, что человечество знало о себе.
— Представить можно, но...
— Из-за какого-то, — продолжал он, — вшивого облака готовы поднять чуть ли не весь космофлот, а тут открывается совершенно неведомый мир, новая вселенная... Да я бы сто экспедиций погнал, чтобы только проверить.
Я не выдержал:
— Было бы что проверять. Р-облако — это факт, его можно слышать, оно пищит. А парасвязь? Идея-фикс, химера.
Федор был невменяем.
—Я проверю! Проверю! — дважды повторил он, словно давал клятву. — Чего бы мне это не стоило!
Меня передернуло. Уж я-то знал брата. От его клятв всегда веяло слепой беспощадностью к себе. Он словно приговаривал себя к чему-то.
Назад шли молча. У машины замялись — кому куда садиться? Я горел великодушием, сел за водителя. Поехали вначале домой, за вещами. Потом — в логово Долиных.
Два слова о логове. Чтобы не путаться в географии.
Одноэтажный кирпичный особняк на высоком цоколе. С крыльцом, верандой. Внутри дом разделен сквозным коридором на две половины. Я бы назвал их мужской и женской. На одной половине — кухня, санузел и две смежные комнаты, в которых до нашего с Федором вселения обитала Ольга. На другой — гостиная и еще две комнаты, занятые Долиным под кабинет и спальню.
С нашим переездом весь дом стал мужским. В смежных комнатах разместили нас с Федором, причем меня — в дальней. Старик остался на своей площади. А вот Ольга... Я долго не мог установить, куда она девается на ночь. Спать можно было на диване в гостиной, однако — я проверял — диван пустовал. Так и не выяснил, пока она сама не сказала. Но об этом — потом.
Ты как относишься к поверьям? Типа: на новом месте, что на ночь загадываешь — непременно сбудется? Мне не нужно было загадывать в ту первую ночь, проведенную в доме Долиных. Где-то рядом, в каких-то метрах, находилась Ольга. Гадать и думать я мог только о ней. Физически ощущал ее близкое присутствие. Любые шорохи, запахи связывал с ней. Отойдет где-то в глубине дома дверь — она. Повеет из приоткрытого окна жасмином — опять она.
