Александр Тюрин - В кругу друзей
– Какой же тут гуманизм, уж назвали бы иначе. Вы же тянете у людей кровь, а не водицу. Можно сказать, жизненную основу. Это очень плохо для них.
– Ты скользишь по поверхности вещей, сынок. Это очень хорошо для них, поверь уж. Человеку всегда легче, когда у него забирают лишнюю тяжесть, бесполезный избыток. Ведь берут-то не просто так, а чтобы вернуть, претворив изъятое в духовные и материальные ценности. Происходит принудительный, но необходимый заем, своего рода социальное страхование.
Звучало убедительно. Летягин не умел спорить, однако сопротивлялся:
– Вы можете внести инфекцию, СПИД привить.
– Кто угодно, только не мы. Все организованные вампиры, пользующиеся волнами преобразования в установленных диапазонах, обязаны применять пространственную развертку доноров, то есть БЕСКОНТАКТНЫЙ сбор кровяной массы. Все контактные способы запрещены законом нашего круга, за этим строго следят. Даже за некачественную обработку, приведшую к отекам, мы строго и персонально наказываем.
– Это бескультурие, – вспомнил Летягин нужное слово.
– Это древняя и прекрасная культура общения, средство воспитания чувств. Несмотря на исправно работающий зов и фальшивую услужливость, что ты получил от Дубиловой? Во-первых, удар по морде, во-вторых, презрение.
– Ну и черт с ней, – фыркнул обидчивый Летягин.
– Нет, не черт. Ты людьми не бросайся, Георгий, – строго произнес Трофим. – Она тебе не нравиться. Прекрасно. Но дружить с теми, кто нравиться – небольшая заслуга. А ты отбрось эгоизм, настройся на эту даму, стань ей своим, улови, что томит ее сердце, что ждет ее разум – самый главный дефицит. Дай ей кусочек от того, чего она требует. Хотя бы пообещай, помани. Не бойся демагогии, накрутки – ведь нужно только, чтобы донор снял свою психическую защиту, раскрылся перед тобой. Если справишься, то будьте-нате, придет волна, и он развернется пространственно, станет доступным для КРОВОСБОРА.
– Получается, человека вы ломаете?
– Диалектики в тебе мало, Георгий. Донор пусть бессловесно, но желает пожертвовать частицу от себя на мировой прогресс. Поэтому-то с такой готовностью покоряется зову. Тут уж сам не теряйся. Волна освещает тебе дорогу за пределы обыденной реальности, туда, где ты тоже существуешь, где продолжаешься. Чтобы ты нашел там более энергоемкий и менее затратный морфовариант для себя, например, упыря зубатого, зверя-вурдалака или хомо вампирикус. Учти, каждый последующий более эффективен, тратит меньше энергии и времени на взятие одного и того же количества калорий, чем предыдущий.
– И где же эти варианты сидят, почему физики их не видят?
– Если физики туда заглянут, то увидят кукиш, но это им, к сожалению, не грозит. У нас другая наука – вампирика. Вот тебе азы азов: есть подпространства или измерения, где хранятся так называемые «спящие» структуры. Если в эти области перевести свой психический центр и возбудить автоволну, то и произойдет преобразование «спящей» структуры по многомерной матрице во вполне работоспособный вполне телесный морфовариант. Причем, скорее всего, вампирического типа.
– А что, толстая пиявка с двумя сосалами тоже украшает мать-природу? – ехидно уточнил Летягин.
– До такой пиявки тебе мыться и мыться, – честно предупредил Трофим, – пока что ты только потребляешь энергию и знания, ничего не давая взамен вампирскому кругу.
– Сколько можно выпить крови у одного человека? – решил уточнить сломленный железной логикой Летягин.
– Стоп... Еще скажи выхлебать. У тебя речь неотесанного деревенского упыря, – укоризненно сказал Трофим. – Специалисты от уровня зверя-вурдалака и выше говорят: взять валорис I. А есть еще валорис II, связанный с эмоциональной сферой, валорис III – с ментальной, фитовалорисы – это уже область растительных соков, и, наконец, натурвалорис... Мечта поэта: энергия, несущая планетарный, космический порядок. – Трофим умолк и несколько раз ударил кулаком по своей ладони, а потом продолжил, – и его возьмем, никуда не денется... Итак, снова напоминаю, мы – материалисты. Не взяв валорис низших вещественных градаций – например, номер первый, – нам по-настоящему не подступиться к высшим валорисам. А теперь отвечу на твой наивный вопрос. Для нас не существует слово «можно». Вместо него употребляется «нужно». Сколько организм требует, столько и нужно. Дозирование очень скоро дойдет до автоматизма. А теперь ступай, умойся. Тебя ждет «роскошь человеческого общения» – как выразился один писатель из «наших».
Летягин, обрадовавшись простой задаче, стал драить запущенную физиономию, а Трофим тем временем читал вслух из чудом завалявшегося тома энциклопедии «Брокгауз».
– Вампир, слово неизвестного происхождения... и не стыдно им, узнать надо было... На Запад Европы пришло из Германии, куда, в свою очередь, перенято было от славян... Слышь, Георгий, западники все от нас тянут... Двояко произносится в славянских наречиях: вампир и упырь... Ну, Брокгауз, ну, козел! Упыри ведь – это чистые контактники, а вампиры – специалисты бесконтактного слизывания. То-то... Что же чирикают лишь про слова, да про термины?.. А вот и про нас... Мы, дескать, мертвецы, встаем из могилы, высасываем, понимаешь, кровь у спящих людей... Тьфу, дешевое повидло... Думали нас унизить, да только сами обделались. «Могилой» окрестили девятимерную среду, в которой возбуждается волна преобразований. Стыдно, товарищи, есть же прекрасное имя – «воронка». «Вставание» – куда ни шло, сойдет, применительно к процессу осознания своей подлинной сущности. Но эти грязные завистники «мертвецом» называют человека, пробуждающегося к новой жизни! И доноры, между прочим, – не «спящие люди», а успокоенные действием зова. Под конец репрессивная часть, как же без нее. Отрезать голову, пронзить осиновым колом – это они умеют, палачи...
– Не плачьте, лучше попейте кровушки, Трофим Терентьевич, – стал утешать расстроившегося вампира Летягин, – все утрясется, вы сами палачи...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. И ОН ТОЖЕ
Давно известно, если вы вошли в комнату и находящиеся в ней люди резко стихли, словно выключенное вдруг радио, значит, они говорили о вас. Летягин еще за дверью услышал, как сослуживцы на разные лады склоняют его имя: Летягин, Летягина, Летягину, о Летягине... Но дальше народная примета пробуксовала – встретили его появление не молчанием, а смехом и криками: «браво», «бис». В комнате были Лукреция Андреевна, экономист, Галина, ведущий специалист, Николай Евсеевич, начальник сектора, и некоторые другие лица, не играющие большого значения.
Когда Летягин приблизился к Николаю Евсеевичу на расстояние удара, тот встал, чтобы иметь над подчиненным физическое превосходство в росте. Кое-кто из остряков посоветовал опоздавшему: «Голову положи под ладонь начальника, один башмак скинь, „Возвращение блудного сына“ называется».
