Роберт Фреза - Синдром МакЛендона
— Линдквист, полагаю, мы должны изолировать вас, — медленно произнес Твердобокий.
— Погодите. Дайте-ка мне посмотреть, — перебил его я, забирая распечатку.
— Какая разница? Мы знаем, что это она убила Фридо, — взревела Макхью. — Засадить ее подальше, пока она еще кого-нибудь не ухлопала!
— Фридо этого не писал, — возразил я.
— Что значит — «Фридо этого не писал»? Тут внизу его подпись!
— Кто бы это ни сделал, он забыл стереть время. Это было набрано не больше часа назад. В камбузе нет терминала. А Фридо на мостике не появлялся, так?
Твердобокий и Бо-бо посмотрели друг на друга — и оба не улыбались.
— Вайма Джин, ты не видела его за терминалом у вас в комнате?
Она покачала головой.
— Нашим он не пользовался, как не пользовался и терминалом Макхью, — закончил я.
— А тот, который на складах? — торжествующе вопросила Макхью.
— Во-первых, у него не было бы на это времени, — указал я, загибая пальцы. — Во-вторых, вероятно, он был уже трупом, когда эта записка была напечатана. А в-третьих, если бы ты прочла вчерашние записи в судовом журнале, то знала бы, что терминал на складе сломался, а я еще не успел его починить.
На несколько минут все погрузились в молчание. Юрисдикция Адмиралтейства распространяется на все случаи, произошедшие на его судах. Нам бы сюда хорошего копа из отдела расследований флота, но, очевидно, под рукой таковых не находилось.
— Итак, если Фридо не писал этого, тогда кто писал? — спросил я.
— Это могла сделать сама Катарина, — смущаясь, подсказал Берни.
— Согласен. Но это значит, что она или чрезвычайно хитра, или крайне глупа.
— Но все равно похоже, что Фридо был убит вампиром, — упрямо заявила Дайкстра.
— Зачем тогда записка? — напомнил ей я. По-видимому, никто этого не знал, а это означало, что кто-то не был со мной искренен.
— Я лично считаю, что мы все находимся под подозрением, — объявил я.
В космосе правом карать и миловать обладает только капитан. Но капитан, которому в космосе вздумается на практике воспользоваться этим правом, должен иметь чертовски веские причины, если он хочет сохранить свою лицензию. Твердобокий поставил вопрос на голосование. Предложение запереть Катарину на время полета было принято большинством в пять голосов против двух. Предложение запереть заодно и меня провалилось при трех голосах «за» и четырех «против» — на моей стороне неожиданно оказались Спунер и Дайкстра.
— Ну что, так и будем тянуть кота за хвост? — осведомился я.
Твердобокий неуверенно огляделся. Берни тоже огляделся в поисках кошки — он явно понял мои слова буквально.
Катарина избавила их от дальнейших раздумий:
— Хорошо, Кен. Если они думают, что я представляю опасность, я позволю им посадить себя под замок.
— Я хочу надеяться, что все помнят — кто бы ни убил Фридо, он все еще где-то рядом, — добавил я, проливая бальзам на их раны.
После моих слов у Твердобокого был такой вид, словно он наелся лимонов. А после того, как я предложил образовать комиссию в составе Макхью и себя для поисков улик, он стал выглядеть еще хуже. Предложение прошло — никто не осмелился голосовать против.
Пока Твердобокий и Дайкстра рассуждали, как лучше приварить стальную полосу поперек двери в спальню Катарины, мы с ней, присев на койку, еще раз обсудили все, что нам было известно, — шепотом, чтобы возможные длинные уши ничего не услышали.
— Я так и не выяснил точно, каким ножом воспользовались, — начал я. — Из тех, что висят на камбузе, подходят три-четыре, но они все там, где им и полагается быть, и все чисто вымыты. Как ты думаешь, какого надо быть роста, чтобы свалить Фридо?
— Судя по углу, под которым идет рана, ни Аннали, ни Берни не могли бы сделать этого, если он стоял. И я не видела ни синяков, ни следов борьбы.
— Хотелось бы знать почему. Мне еще непонятно, почему нигде нет следов крови. Фридо, похоже, был очень труслив, но он не стал бы держать шею над тарелкой. Или стал бы?
— Давай посмотрим, кто мог бы это сделать. Например, Твердобокий и Бо-бо? Они были вместе.
— Но не все время. За восьмичасовую вахту они оба вполне могли на какое-то время выходить из рубки, чтобы проветриться или принести чашку кофе — и не раз, а раза три-четыре. Но пытаться заставить их признаться, когда это происходило, все равно что пытаться прибить гвоздями взбитые сливки.
— Аннали или Розали? — задумалась Катарина. Я пожал плечами:
— Они могут подтвердить алиби друг друга, заявив, что спали в своих комнатах, но, чтобы разбудить Розали, нужен по меньшей мере взрыв ядерного заряда, а Аннали спит, вставив в уши затычки, так что и подавно не могла бы услышать — прошла ли Розали через общую комнату или нет. Любая из них вполне могла выйти и убить Фридо. Точно так же я или ты могли тихонько выскользнуть и сделать дело. — Я все думал про ее шкафчик.
— Может быть. Не думаю, что это ты, — я бы услышала, как ты выходишь. И не думаю, что это я. Даже если бы я вошла в какой-нибудь транс, выйдя из него, я обнаружила бы, что стою на кухне.
— Мне уже лучше. Хорошо, что хоть Вайму Джин можно исключить.
Катарина почесала затылок:
— Я не очень в этом уверена. Пока мы занимались наручниками, я хорошо их рассмотрела. Она легко могла бы надеть их сама.
Розали снаружи позвала:
— Эй, Кен! Мы уже почти закончили.
— Иду, — бросил я, не поворачиваясь. И напоследок сказал Катарине: — Черт, хорошо хоть кошка Бо-бо не могла убить Фридо, и она, пожалуй, единственная, кого мы не подозреваем. Мы так и не сдвинулись с места. — Я немного подумал. — Если бы знать, куда делась вся кровь…
— Дело о теле без кровяных телец, — подобострастно поддакнула Катарина. Она помолчала и прибавила: — Все ждут голоса крови.
— Обещаю никогда больше не ходить в бары, — от всей души зарекся я. — Бросить пить не обещаю, но торжественно клянусь никогда больше не ходить в бары и ни с кем там не разговаривать, особенно с вампирами. Почему ты половину своего времени тратишь на то, чтобы подкалывать меня?
Она улыбнулась невинной простодушной улыбкой:
— Если бы я подкалывала тебя все время, в этом не было бы элемента неожиданности.
Я услышал, как снаружи громко ругается Твердобокий — он пытался удержать горящую сварочную горелку.
— Кен! Ты там скоро? Мы через минуту заканчиваем! — взревел он.
— Мы заняты — вычисляем, кто убил Фридо, — ответил я.
Улыбка Катарины увяла.
— Кен, не подставляй свою шею вместо моей. Я с любопытством посмотрел на нее:
— Почему нет? Она помолчала.
— Поверь мне. Когда мы доберемся до Новой Бразилии, все будет в порядке. Со мной ничего не случится. По крайней мере, из того, что должно будет случиться, — поправилась она.
