Евгений Акуленко - Ротмистр
– Что же вы желаете посмотреть, Александр Егорович?
– А все как есть и желаю. Избави бог от этих парадов свирепого старания да от свежеокрашенного очковтирательства. Устал, – Тирашев потер переносицу. – Как есть устал…
Во владения Ливнева министр, как тому и подобает, вступил с парадного крыльца. Нетерпеливо отстранил хозяина, и решительно потянул за бронзовую ручку сам, жестом своим желая показать, что весь политес и церемонии пусть бережет Ливнев для дворцовых приемов.
– Что же, закрыто у тебя? – дверь не поддавалась.
– Открыто, Александр Егорович. Сильнее!… Позвольте я сам!…
– Нет уж, – Тирашев надулся, запыхтел и с натугой отворил дверную створку. – Вот так сейф!… Это зачем же, позволь узнать, здесь такая неподъемная конструкция?
– Внутри стальная коробка с песком, – пояснил Ливнев. И добавил задумчиво: – От огня защита. Да и вообще…
Исполненный в мраморе вестибюль покрывали красные ковровые дорожки. Вверх, меж двух колонн, убегала широкая лестница с золочеными шишечками на перилах, повсюду стояли тропические растения в кадках.
– Гм. Недурно устроился. У меня в министерстве пожиже будет, – Тирашев окинул залу взглядом и, поджав губы, вынес вердикт: – Казну не считаешь!…
Ливнев скромно потупил взор и протестовать не стал. Равно как и докладывать, что едва ли не половину всех ассигнований составляют неправительственные источники. Попутно основным изысканиям служба его занималась поиском кладов, добычей разного рода ценных древностей и иными делами, о которых Матвею Нилычу распространяться не хотелось бы.
– А сие, Александр Егорович, казна и есть. И никуда из государства она не денется. И вся только разница, что не в сундуке казна эта лежит под семью замками, а на державу работает, пользу приумножает…
– Вот и поглядим, поглядим… Как оно приумножает…
– Здесь у нас, извольте любопытствовать, научная лаборатория.
Тирашев переступил порог и от неожиданности пошатнулся. Яркий свет электрических ламп бил в глаза, шибал в нос запах каких-то химикалий. Пространство повсюду заполняло стекло, колбы, реторты, пробирки, диковинные устройства вида и назначения крайне замысловатого. Посреди всего этого буйства естественнонаучной мысли склонились над мелкоскопом двое в фартуках поверх белых халатов. У каждого увеличительное стекло размером с блюдце, закрепленное вокруг головы при помощи обруча.
– Господа!…
Господа оторвались от важных наблюдений и, прищурив в сторону незваного гостя циклопьи глаза, неуверенно кивнули.
Ливнев подхватил потерявшегося слегка министра под локоть и увлек в следующее помещение. Здесь находилась библиотека. Ряды стеллажей от пола до потолка оккупировали книги. Золоченые корешки современных изданий соседствовали с древними фолиантами, обтянутыми кожей, с пергаментными свитками, папирусными листами, глиняными табличками и просто камнями, испещренными письменами. Под толстым стеклом, бережно разложенные на черном бархате, покоились ветхие манускрипты.
– Собрание, как видите, довольно обширное. И это, без ложной скромности, одно из главных наших достояний, – рассказывал Ливнев. – Книги мы выписываем со всего мира. Некоторые есть в единственном экземпляре, только здесь. С целью убыстрения поиска ведется подробный алфавитный и тематический перечень.
– Ну, что же, ве… ве… сьма… – от книжной пыли Тирашев засопел носом и оглушительно чихнул: – недурно!
– Будьте здоровы, ваше высокопревосходительство!
– Благодарю! А что же там за стуки такие?
– Инструментальная мастерская. Соседство с библиотекой из-за шума не самое удачное. Но ничего не попишешь, недостаток в площадях, – Ливнев легко распахнул еще одну тяжелую дверь. – Прошу!
"Знаем мы ваш недостаток", думал про себя Тирашев, "Вам Зимний дворец в распоряжение предоставь – мало будет!"
В пустующей мастерской царил полумрак. Выглядела она обычно, как и надлежит выглядеть мастерской: верстаки, тиски, развешанные по стенам инструменты, кое-какие станки. Зато из соседней комнаты лился яркий свет и доносился сотрясающий здание грохот.
– Там кузница, – пояснил Ливнев, – плавильная печь и небольшой паровой молот. Будем заходить?
Министр скорчил мину и махнул рукой. Вся эта машинерия его интересовала слабо.
– Ты мне вот что скажи, друг любезный, это зачем тебе понадобилась плавильная печь?
– Многое из снаряжения приходится изготавливать самим. Пробовали размещать заказы на заводах, но выходит невозможно долго и, все одно, где-нибудь, да напортачат. Опять же, большое хозяйство требует ремонта и обновления. У нас же, знаете, паровое отопление, да-с! – Ливнев принялся загибать пальцы. – Собственная электростанция на угле, ватерклозеты… В скором времени планируем поставить водопровод, а воду качать из скважины насосом!
Тирашев округлил глаза.
– Я знаю, что вы скажете, – заверил Ливнев. – Вы скажете: роскошь!
– И скажу! – подтвердил Тирашев. – И скажу!
– Но это не роскошь! Отнюдь! Это экономия времени и людей! У меня на всем хозяйстве из вспомогательного персонала только восемь человек, – Ливнев выпростал пятерню и снова принялся загибать пальцы. – Одна экономка, две горничных, один дворник, он же конюх, повар со стряпухой, да механик с инженером. Все! Более лишних здесь нет. А в нашем деле это важно, как нигде!
– Гм. А сколько же у тебя, того, не лишних?
– Двадцать семь душ – все секретное отделение. Вместе с вашим покорным слугой.
– Всего? – изумился Тирашев. – И правда, не густо.
– И трое еще на излечении в госпитале.
– А что такое?
Ливнев махнул рукой.
– Приходится иметь дело с разными… С разным…
– Матвей Нилыч, извините, что спрашиваю. Случались ли, гм, летальные исходы?…
– Да, – кивнул Ливнев.
В подробности он вдаваться не хотел.
– Прошу. Тренировочный зал. Для того как раз, чтобы как можно меньше случалось летальных исходов.
В просторной комнате было свежо: оба окна, забранные металлической сеткой, открыты настежь. По гладкому паркету скользили в замысловатом танце несколько пар. Только танцевали они не вальс, не танго и не мазурку. Одни боксировали в огромных мягких перчатках, другие ломали друг друга в объятьях, третьи фехтовали деревянными саблями.
– Господа!
Тирашев удостоился формального приветствия и танцы возобновились.
– А что же, – поинтересовался министр, – из жандармерии отбираете себе сотрудников или в войсках?
– Не обязательно, – помотал головой Ливнев. – Есть у нас и циркачи, и бывшие студенты. Есть даже один школьный учитель. Да и господами, имеющими трения с законом, случается, не брезгуем. В нашем деле такого рода опыт незаменим. А стрелять, да махать шашкой – не самая премудрая премудрость, поверьте.
