Жанна Пояркова - Фрагментация памяти
Мы притормозили, чтобы досмотреть запись.
– Давайте веселиться! – хохотал Трэй. – Давайте бросим все это дерьмо в огонь!
Мне было жаль, когда их поймали. На экране метались металлические громады Гончих, сминали бунтовщиков в грязную пасту из крови, кишок и тряпья. Камера упала на дорогу и еще долго снимала стену огня, пока передачу не прервали.
«Хочешь начать новую жизнь? Купи ключ для входа в Среду», – прогорланил инфоэкран, не давая паузу на размышление.
– Хакерская передача, – Гарри наморщил лоб. – Сейчас самое время для переворота. Хакеры обнаглели, скоро Корпорация снова возьмется за них, но пока волна на подъеме, и мы должны оказаться в этой пене. Пошли домой.
– Нет.
Если не сегодня, то я не решусь никогда. В переулке было спокойно, чисто, только на углу стояла куцая пирамидка из сваленных друг на друга пластиковых ящиков. Темное каменное здание, молчаливое и отрешенное, – из тех, по которым никогда не отгадаешь, что внутри. На тяжелой деревянной двери старыми железными гвоздями была прикреплена табличка:
ДОМ ХЛАМА
Следы старого мира в одном месте.
Концерты каждую среду.
Скупка и продажа антиквариата.
Фанера покоробилась, а краски выцвели. За занавешенными старыми флагами окнами теплился далекий свет. Двор перед Домом был занят пятью крупными байками, поставленными на автоматическую защиту, один пропел что-то предостерегающее, когда я оказался слишком близко. Священник скептически окинул взглядом уходящую вверх башню, засунул пакет с консервами и платами под мышку.
– Я подожду здесь. Не хочу смотреть, как тебя вышвырнут прокуренные хиппи. Жаль, что клоуны не сожгли эту помойку вместо «Соляриса». – Он прищурился, ожидая вспышки гнева, но я был слишком занят проблемой выбора, чтобы отвечать.
Нажатие на грязноватую ручку – и я оказался внутри.
– Чего хочешь, чувак? – дружелюбно поинтересовался голос.
Посреди скудно освещенного висящим на стене ночником коридора стояла табуретка, на ней расположился толстый парень. Он, видно, недавно приехал и теперь стаскивал сапоги, на куртке-косухе были прикреплены стальные полосы с эмблемой байкеров Тиа-Сити. Когда глаза привыкли, я различил стоящую чуть дальше по коридору кучку спорящих над коробкой со старыми пластинками бродяг и плакаты, не приклеенные к стенам, а крепившиеся за стеклом. Разглядеть я смог только один, самый первый, да и то не очень четко – женщина с мечом, крупные надписи.
Потолок был такой же высокий, как на складе, длинные двери, идущие друг за другом, казались похожими на отпечатки тощих ладошек, оставленных там и тут. Пахло теплой пылью и ветошью, лежалыми микросхемами и джином, доносился слабый аромат мяты, чеснока, бумаги, масляной пленки, слегка подгоревшей в проекторе пленки, дерева, миллионы других разных запахов.
– Видел объявление Кара в Сети. Хочу с ним встретиться и сыграть, – сказал я и тут услышал звук гитары.
Никогда не думал, что это так больно, – видеть, как кто-то совершает то, что всегда хотелось сделать тебе.
– Во что играть? Покер? Шахматы? Домино? Чертовски хочу партию в покер, но никто этим уже лет двести не интересуется, – пожаловался байкер, справившись с узким сапогом. – Эй, ты чего?
Струны словно вцепились в горло. Чистый, нефильтрованный, искренний звук вырывался из зева двери – неумолимый, словно люди, приколотившие своего мессию. Эта музыка стреляла, заставляла сжимать зубы, чтобы не заплакать. Она убивала, но не так, как бьет ненависть и похоть синтетического бита.
Она убивала, потому что была слишком хороша.
Я свернул на лестницу, столкнулся с кем-то, поскользнулся на залысине ковровой дорожки и полетел по ступеням, тщетно пытаясь схватиться за отполированные перила. Ударов не было – только надрезающие вены аккорды. Ноги запутались в простыне, я просто покатился по лестнице.
– Ты цел? Эй, ты цел?
Струны свистнули через квадратный усилитель, отвечая вместо меня. Я подогнул ноги, не замечая бросившихся мне на помощь «старьевщиков», и смотрел на гитариста. Пыль и деревянная крошка от ударных летели в разные стороны. Их было трое – две гитары и барабанщик. Как на той записи, каждое слово из которой проросло сквозь меня. Светлые волосы ударника падали ему на лицо, дребезжание хэта и грохот большого барабана наполняли зал. Он жарил, не жалея ни рук, ни натянутого брюха инструмента, ошпаривал самозабвенной игрой. Одна гитара передавала мелодию другой, гудящей плотной стеной ритма, а потом они сливались, увеличивая мощь. Маска порвалась и съехала набок, но мне было все равно.
«Выбей, выбей меня из меня».
– Парень, ну ты даешь, – девчонка в цветастом платье помогла мне подняться. – Фанат «Джирз»? Кстати, под бумагой ты не такой уж и страшный.
Я с трудом встал, голова кружилась. Похоже, я вывихнул ногу.
– Хочешь тоже попробовать? – догадалась она. – Сейчас мало кто умеет играть, так что если у тебя получится, Кар тебя возьмет. Недавно он раскопал скрипача, представляешь? Вон Кар, иди к нему. Эй, ты нормально себя чувствуешь?
Личико, похожее на круг, и волнистые пряди.
Над ней висела картина, изображающая растекшиеся часы. Время плавилось на сковороде гитарного драйва.
– Я… Я тебя знаю.
Почти ультразвуковой визг – и я уже в центре внимания, хотя так и не сыграл ни строчки. Они таращатся на меня, и лицо оказывается смутно припоминаемым. Иногда меня не могли узнать собственные друзья, но сегодня день икс, и в каждой черепной коробке налаживаются связи, загорается лампочка узнавания. Почти для каждого из них мое лицо становится знакомым. Здесь собрались люди, с трепетом хранящие прошлое, в котором никто не заставлял их целый день потреблять гипнокоды и работать ради того, чтобы создавать виртуальность, а я – напичканный электронными видениями психопат. Я – создатель королевы «Хайвэя». Большое яркое пятно блевотины на постиранной простыне ретронарода.
По мнению любого из них мне нечего здесь делать.
– Зачем ты пришел?
Кар похож на стареющего акробата. Он все еще в хорошей форме, но поседевшие волосы и морщинистое лицо выдают возраст. И все-таки в нем есть какое-то величие, чрезмерная серьезность, концентрация. Может, потому, что Кар сейчас решает мою судьбу.
– Я видел объявление о концертах в Доме Хлама, Кар. У меня есть инструмент, и я умею с ним управляться. Не знаю, насколько хорошо, но это можно проверить. Я мечтал об этом с того времени, как взял гитару в руки.
– Нет.
Звучит достаточно внушительно.
– Дело только в том, что KIDS раззвонили обо мне на весь город? Ты ведь не знаешь, как все было на самом деле. И не знаешь, почему я бросил. В религии раскаявшиеся грешники – самые любимые герои.
