Ольга Белоусова - За стеной
— Очнись, Дина! Ну, пожалуйста, очнись! — настаивал невидимый и далекий Сержик. В его голосе угадывались странные интонации. Испугался он, что ли?
Привидение присело рядом. Я подтянула ноги к груди, обхватила их руками и повернулась к воде. Вдалеке, рассекая спокойную синюю гладь, медленно плыл огромный корабль с гордо поднятыми парусами цвета крови.
— Я же говорил, ты везучая, Диана Странная…
— Почему ты меня так называешь?
— Так было принято во времена моей молодости… Ну, знаешь, — Вильгельм Завоеватель, Ричард Львиное Сердце, Иоанн Грозный… Я привык.
— А я, значит, «Странная»?
— Это определение наиболее точно отражает твою сущность.
— Да, наверное… — Я вспомнила своих друзей. — Впрочем, с такий же успехом ты мог сказать «Ненормальная». Или «Сумасшедшая».
— Ты придаешь слишком большое значение пустым словам.
А корабль плыл. Я знала, что там, под алыми парусами, находятся двое. Для них мечта стала реальностью. Это была любимая сказка моей мамы.
— Междумирье призывает не всех, — рассуждало тем временем привидение. — Только лучших, особенных. Я сам отбираю кандидатуры.
— Ты?
— Я. Я — Проводник между мирами. Я указываю Путь заблудшим и помогаю нерешительным, — в скрипучем голосе звучала непомерная гордость. Ну, прямо как Серый… — Я нашел тебя, Диана Странная, как находил многих других, и позвал…
— Как? Как позвал?
— Крысы…
— Крысы… Это ты?!
— Ну… ты ведь не пришла бы по собственной воле. Вы боитесь воды.
— Я чуть не умерла! Они могли меня загрызть!
— Не преувеличивай, — строго сказало привидение. — Крысы — всего лишь наваждение. Ты искала людей, похожих на себя. Ты ведь за этим пошла на станцию.
— На какую станцию?
— Ну… (как вы говорите?) к Реактору. Реактор — это бывшая атомная станция. — А-а…
Очень понятно.
— Ты думала, там есть кто-нибудь… что-нибудь… такое, что поможет тебе. Так вот, я и есть твоя помощь. Я могу подарить тебе любой мир. И ты станешь в нем, кем захочешь, — хоть нищей попрошайкой, хоть божеством. Я предоставлю тебе право выбора.
— Вообще-то я хочу…
— Ди-и-ина!
Голос Сержика ворвался в Междумирье, словно ураган, поднимая на своем пути огромные волны из воды и песка, в которых исчезли корабль с алыми парусами, белые птицы и привидение. Нетронутым стихией оказался только тот клочок земли, где сидела я. Конец света продолжался несколько мгновений, а потом все закончилось.
— Какой он у тебя, оказывается, настойчивый, — удивленно заметило привидение, снова появляясь рядом. — Знаешь, по-моему, тебе лучше поторопиться с выбором, иначе твой приятель разнесет нашу и без того хрупкую реальность в клочья.
Я улыбнулась. Вспомнила сильную руку, вытаскивающую меня из трясины, метро и крыс, глаза — карий и голубой. Да, Серый всегда, был необычайно упрям.
— Я хочу вернуться.
— Подумай хорошо, Диана Странная, — сердито сказало привидение. Похоже, ему не понравился мой ответ. — Второго шанса у тебя не будет.
— Мне не о чем думать. Там — мой дом. Разве тебе это не понятно?
Привидение вздохнуло.
— Стоило мне так распинаться… Могла бы сразу сказать. Выход там же, где и вход, — оно протянуло руку в сторону синей кромки воды. — Ныряй. Если переборешь страх, вернешься в свой мир живой.
— А если нет?
Привидение хмыкнуло, и я тут же пожалела что спросила. Я встала подошла к воде. Волна коснулась моих ног, обжигая не то холодом, не то жаром. Мне стало страшно.
— Ты сделала свой выбор, Диана Странная, — напомнило привидение из-за спины. — Теперь поздно отступать.
В его голосе звучало неприкрытое злорадство. Ну, уж нет! Не хочу, чтобы меня потом приводили в качестве примера, посетителям этого «Эм-мирья»! Разозлившись и забыв о страхе, я, с разбегу нырнула в набегающие волны бесконечных водных просторов, что (я это вспомнила) называются «океаном». И снова испугалась. Мелькнула мысль, что заплесневелый призрак обманул меня, отправил на верную смерть, чтобы восстановить самоуважение. Я задыхалась. Мертвому все равно, в каком мире его похоронят. Как говорят: «Вода дала вода взяла»…
Я готова была сдаться… Нет, я уже сдалась, но чья-то рука схватила меня за волосы, потянула наверх…
Меня били по щекам, резко, ритмично и больно давили на грудную клетку, проталкивали через плотно сжатые губы воздух в легкие, насильно заставляя дышать, и снова били по щекам…
— Дина, Ди-и-на-а! — звенел в моих ушах голос Сержа. — Дина, черт возьми, что ты наделала! Не хочешь со мной жить, не надо, только открой глаза! Ну, пожалуйста, очнись! Скажи что-нибудь!
Я лежала рядом с водой, в спину больно врезались камни. Серый тряс меня за плечи.
Я закашлялась, выплевывая солено-горьую, не речную воду.
— Перестань, ты меня убьешь… — прошептала я.
— Жива…
— Жива, конечно. Ты что-то говорил по поводу нашего совместного проживания?
Радость в голосе Серого исчезла так же быстро, как и появилась.
— Тебе послышалось, моя красавица. С этого момента, если будешь делать что-то вопреки моим просьбам…
— Скорее уж приказам!
— … я тебя вообще запру в доме!
— Какое счастье, что мы живем раздельно!
— Пока раздельно. Но, раз уж возникла такая необходимость, я, конечно, что-нибудь придумаю. Веришь?
— Верю…
Теперь мне не оставалось ничего другого, как соглашаться с ним, поскольку единственный шанс избавиться от его присутствия в моей жизни я уже упустила. Ладно, еще не вечер. Как говорит мама, в жизни командуют мужчины, а правят женщины.
8
О, женщина! Ты без причины вступаешь в спор со мной всю жизнь. Хоть раз попробуй, покорись, и покоришь легко мужчину.
МужчинаВ Городе уже наступило утро. Серый в буквальном смысле приволок меня обратно в. наше убежище, бросил на маленькую кроватку и велел раздеваться.
— Заболеешь — собственными руками утоплю.
Он был зол, и я решила не указывать ему на не слишком вежливое обращение с моим телом и моими же многострадальными нервами:
— Только один вопрос, Дина. Один вопрос, и лучше тебе хорошенько подумать, прежде чем ты решишься соврать, — тихо и неприятно сказал он, стягивая с себя мокрую рубашку. — За каким чертом ты все это устроила?!
Я глубоко вдохнула (вдруг — в последний раз?), зажмурилась и еле слышно прошептала:
— Хотела стать такой, как все.
Тишина. Я приоткрыла одни глаз. Серый смотрел на меня сверху «низ, и на его лице попеременно отражались замешательство, гнев и удивление.
