Брайан Кларк - «Если», 1999 № 12
— Надеюсь, мы хоть не промокнем, — сказала она.
Тем временем ветер совсем разбушевался; они поднимались, пригнувшись к земле. Сверху, с края откоса, было видно, что на море сильный шторм. Ветер сбивал с ног; Джайя опустилась на колени и заметила:
— Если бы мы упали в такое море…
— …был бы нам каюк, — договорил Вик и внезапно побледнел, поняв, как близко от них прошла смерть.
Оскальзываясь, становясь на четвереньки, наверх поднялись пилоты с Граймзом. Ветер свистел так, что приходилось кричать друг другу на ухо; струи песка больно хлестали по лицу, чайки с тревожным криком мчались прочь от берега.
Это была очень странная буря, и с каждой секундой люди все больше ей дивились.
В нескольких километрах от берега над самой водой сгустилось мутное темное облако. В него непрерывно били молнии, перекатывался гром. Ветер стал таким неистовым, что людям пришлось лечь плашмя. Джайе показалось, что второй пилот что-то кричит, но слова потонули в свисте и грохоте. Наверное, пилот спрашивал: «Что там происходит?». Вопрос был очевиден, но вот ответ… Джайя ощутила первобытный страх перед неведомым — как ребенок, запертый в темной комнате. А ветер сменил направление, теперь он с воем мчался туда, где из воды поднималось нечто непонятное, пенный столб, опирающийся на облако, как на подвижный пьедестал. Внутри же облака сгущалась смутная тень, она медленно поднималась, пока у самого верха тучи не начала складываться в гигантскую букву Т.
— Может быть, — прошептала Джайя. — Очень может быть…
«Не просто может, — ехидно отозвалось что-то в голове. — Так оно и есть».
И поняв это, она услышала хохот — визгливый и очень похожий на истерический. Ветер вдруг успокоился настолько, что можно было расслышать, как Эндарт Граймз между вспышками смеха выкрикивает:
— Видишь, девчонка? Видишь? Я подарил вам Земные врата!
— Что подарил? — изумленно спросил Вик, пытаясь глядеть и на облако, и на задыхающегося инженера. — Что он несет?
— По-моему, это совершенно ясно, — ответила Джайя, не сводя глаз с гигантской черной тени, вздымающейся из водяных вихрей.
— И ведь меня никак нельзя было уличить! — хрипло вопил Граймз, прижав руки к животу и раскачиваясь, как от боли. — Я спрятал цилиндр в камеру глубокого сна до того, как ее размонтировали и погрузили. Откуда мне было знать, что ему для питания нужна земная атмосфера? Что эта штука — просто-напросто матрица? — Толстяк зашелся в раздирающем приступе хохота. — Подумать только! Если бы ты везла настоящий цилиндр, мы бы здесь не стояли, а, девчонка? — С ужасным сопением он поднял трясущуюся руку и показал на черную тень посреди океана. — Мы были бы частью…
Эндарт Пендере Граймз не закончил фразу. Выкатил глаза, медленно повалился на бок, дернулся и затих. Джайя поискала у него пульс — пульса и дыхания не было.
20.Место, куда они спустились, оказалось островом Акимиски, расположенным в заливе Джеймс. К северу залив расширяется, переходя в Гудзонов залив — часть океана посреди континента. В десяти километрах от берегов Акимиски «семя» рухнуло в воду и обрело миллионы тонн материи. Его рост начался с двух сотен тонн космического аппарата, а здесь оно начало вбирать в себя воду и газ с поверхности планеты. Вместе с воздухом и водой оно поглотило огромное количество птиц и рыб, нескольких тюленей и белух, белого медведя. Ему было безразлично, в какой среде оно окажется: в океане или пустыне, на вершине горы или в большом городе — ему просто нужна была материя. Как и сказал перед смертью Граймз, это была матрица, устройство, способное воссоздать себя в невероятно большом размере.
Что и произошло возле острова Акимиски.
* * *Ровно через два часа тридцать минут после исчезновения грузовой части челнока процесс завершился, и над мелководьем залива Джеймс возвысилась гигантская колонна нового ВА. Буря кончилась, воздух и вода были тихи, так что спасательный вертолет спокойно подобрал четверых уцелевших людей.
Еще через два часа тридцать две минуты после начала процесса — как раз, когда вертолет взлетел с острова, — над чашей ВА поднялся шар мерцающего света. Не было волны жара, не послышалось ни малейшего шума, воздух оставался спокойным.
Еще через тридцать часов три минуты с юга прилетел ширококрылый флайер и, не качнувшись, скрылся в световом шаре. Примерно через десятую долю секунды реального времени этот аппарат возник над ВА номер 6093 и почти сразу сел на спешно подготовленную посадочную полосу. Шестьсот световых лет он преодолел за время, меньшее, чем нужно для глубокого вздоха.
Из самолета вышли два пассажира — молодая женщина и пожилой мужчина. Женщина держалась позади; мужчина нерешительно двинулся к небольшой группе встречающих — там были и люди, и твилианцы. На полпути его встретил один из ожидавших, человек. Рукопожатие; они стояли и смотрели друг на друга. Улыбнулись.
— Добро пожаловать домой, Питер, — тихо сказала Женевьева Хейган.
Перевел с английского Александр МИРЕРКонни Уиллис
ПРОКЛЯТИЕ КОРОЛЕЙ
Это было Проклятие. Оно лежало на всех нас, хотя мы об этом ничего не знали. Лако топтался рядом с моей клеткой и вслух читал надпись на печати гробницы, не зная, кому адресовано предупреждение. Санд, который стоял на черном горном хребте и смотрел, как горят трупы, тоже не ведал, что уже стал жертвой Проклятия.
О Проклятии знала принцесса, десять тысяч лет назад повернувшая голову к стене гробницы последним, полным отчаяния движением. И Эвелин, заживо сжираемая Проклятием, тоже знала. Она пыталась сказать мне об этом в последнюю ночь в Колхиде, когда мы дожидались прибытия корабля. Тогда электричество снова отключилось. Лако зажег керосиновую лампу и придвинул ее к переводчику, чтобы я мог видеть кнопки управления. Голос Эвелин было так трудно уловить, что приходилось все время регулировать переводчик. Лампа освещала только небольшое пространство рядом со мной. Лако, наклонившийся над гамаком, оставался в полной темноте.
Бейя, которая прислуживала Эвелин, сидела рядом с лампой, уставившись на красноватое пламя. Рот у нее был приоткрыт, черные зубы поблескивали. Мне казалось, что бейя вот-вот сунет руку в огонь, но она сидела тихо. Пыльный воздух был совершенно неподвижен; даже пламя лампы не колебалось.
— Эви, — Сказал Лако, — у нас совсем нет времени. Воины Санда доберутся сюда еще до рассвета и не оставят в живых никого.
Эвелин что-то произнесла, но переводчик ничего не сумел уловить.
