Альфред Ван Вогт - Джейна / Living With Jane
Рокуэл молчал. Милисса уточнила:
— Вы все ещё сохраняете контроль за этим Символом?
Он утвердительно кивнул.
— Сказали ли они, что оставят его за вами навсегда?
Рокуэл печально взглянул на нее.
— А вот этого я вспомнить не могу. Что-то об этом говорилось, но каждый раз, когда я, кажется, вот-вот вспомню их слова, они вдруг куда-то проваливаются.
— Это похоже на поверхностное программирование, — покачала головой Милисса. — Как если бы то, к чему все это относится, могло произойти в любую минуту. Значит, мы накануне серьезного кризиса.
Явно размышляя вслух, она заявила далее, что только Символ в состоянии воздействовать то мощно, то едва-едва, невзирая на расстояние. Закончила же она совсем не ожиданным для Рокуэла выводом:
— Должно быть, это ваш, сугубо личный, Символ, что само по себе весьма необычно. К примеру, если бы я могла делать то, на что, судя по описанию, способны вы, то я мигом бы вызволила себя из этого застенка.
Вторичное признание Милиссы в собственной беспомощности вернуло мысли Рокуэла к её тяжелому положению. Тот факт, что своими силами она была не в состоянии уберечь себя, неожиданно приобретал громадное значение. Это возвращало контроль за ситуацией в руки джейнийцев. Следовательно, они вольны принять или отклонить тот или иной дар из арсенала научно-технических достижений землян, то есть действовать согласно принципу самоопределения.
«Мы можем использовать все, что они нам предлагают, но ничто не обязывает нас это делать.»
Рокуэл почувствовал, что в его личности джейсама есть нечто более сильное, чем он до сих пор считал. Те обвинения, которые Джайер выдвинул против Милиссы, содержали в себе для представителей его расы определенную истину. В результате нахождения на Джейне землян, пусть даже количественно совсем незначительного, у всего населения складывалось нечто вроде ощущения подмены их собственной самобытности.
Эти рассуждения привели Рокуэла к осознанию масштаба опасности, которая нависла над Милиссой. Он ужаснул ся этому. Если земляне не имели возможности постоять за себя, то положение Милиссы было просто отчаянным.
Рокуэл сделал над собой усилие, чтобы отогнать эти тягостные мысли, и вновь обрел уверенный и солидный вид.
— Предстоят тяжкие испытания, — мягко обратился он к узнице. — Я связан этим новым законом, как и все остальные джейнийцы. Поэтому вернуть вам свободу своим личным распоряжением не могу. Значит, надо думать об адвокате. Есть ли он у вас?
— Еще нет, — ответила Милисса.
— Я позвоню Дэву и скажу ему, что это — абсолютная необходимость. Пусть он немедленно кого-то наймет.
— Он и пальцем не пошевелит. — Она напомнила ему о правиле «зова смерти»: выжившим оказывается только тот, кто отказывается помогать тем, кого она неодолимо тянет к себе. — На это я и рассчитывала, чтобы отдалить его от себя. Так что полагаться на его содействие не приходится.
Рокуэл покачал головой и, улыбнувшись, заявил, что в этом вопросе его позиция посильнее, чем у Дэва.
— Я обязательно позвоню ему, — твердо заверил он. — Дэв сделает это, потому что об этом его попрошу я и не обязательно для того, чтобы оказать вам помощь. — Помолчав, он добавил: — В данном случае действовать может только он. Будет странно выглядеть, если он этого не сделает. Именно поэтому он и примет необходимые меры.
Рокуэл машинально бросил взгляд на часы. И даже вздрогнул: было уже четыре утра.
— Я очень сожалею, — начал он извиняться. — Своим визитом помешал вам выспаться.
Но Милисса небрежно отмахнулась от его слов.
— После этой нашей встречи я почувствовала себя намного лучше. Вы первый, кто принес мне весточку… извне. — При этом она посмотрела на потолок и слегка повела рукой. — И это с тех самых пор, как много-много лет назад Дэв и я оказались здесь. Не все пока мне ясно, трудно сказать, что все это значит. Но в одном я теперь уверена: кроме нас двоих, на свете есть ещё немало землян!
На том они и расстались. Рокуэл вернулся во дворец и сразу же отправился спать, растянувшись рядом с Нердой, которая так и не проснулась.
Вот и с женой, подумал он, возникла проблема, немедленного решения которой он не видел.
5
Джейнийский адвокат, к которому направил свои стопы Дэв, важно покачал головой.
— Самым тяжким, — сказал он, — является четвертый пункт обвинения. В отношении остальных пока просто не существует никаких указаний в законе насчет кары. Судья поэтому бессилен. Он даже должен был бы её освободить. Но вынашивание намерений уголовного характера, как показывает практика, рассматривается в качестве серьезного преступления. Не исключен и смертный при говор.
Дэв присутствовал на процессе в качестве свидетеля. По ходу разбирательства он чувствовал, как с каждой минутой в нем вскипает ярость и негодование, поскольку те дары, которые они бескорыстно преподнесли джейнийцам, теперь подавались в качестве улик против Милиссы. Главный тезис обвинения состоял в том, что более высокая по своему уровню развития культура посредством этих подарков научно-технического характера ловко направляла джейнийцев в обход их естественного русла развития. Тем самым она удерживала их в состоянии интеллектуального рабства, что расценивалось как установление господства одного народа над другим. Дэву самым важным представлялась сейчас даже не судьба Милиссы, больше всего его встревожили такого рода обвинения.
Когда адвокат вызвал его для дачи показаний, Дэв категорически отверг все эти инсинуации.
— Наука, — заявил он, — явление нейтральное. Она — правда Природы. Ученые Джейны в свое время открыли бы абсолютно то же самое. Предоставляя в распоряжение джейнийцев научные достижения древней цивилизации Земли, я выполнил задачу, поставленную передо мной ныне исчезнувшей космической расой. Мне надлежало как можно быстрее передать эстафету знаний в надежде, что, располагая такими великолепными стартовыми возможностями, джейнийцам удалось бы создать цивилизацию, которая будет неуклонно развиваться по восходящей в отличие от всех других, включая и земную, скатившихся к деградации…
Когда после заседания Суда он показался на улице, потребовался взвод охраны — его прислал Рокуэл, — чтобы оградить Дэва от выходок злобствовавшей толпы, выкрикивавшей лозунги:
«НАМ НЕ НУЖНЫ ЗНАНИЯ ЧУЖАКОВ!», «ОСВОБОДИТЬ ДЖЕЙНУ ОТ ИНОСТРАННОГО ИГА!», «ДЖЕЙНУ — ДЖЕЙНИЙЦАМ!», «СМЕРТЬ ЗАХВАТЧИКАМ!», «ЗЕМЛЯНЕ, УБИРАЙТЕСЬ ВОСВОЯСИ!»
Вакханалия оскорблений и проклятий продолжалась на всем пути до автобусной остановки. Часть охранников была вынуждена сопровождать Дэва до конечной станции. Оттуда и до дома Дэва подстраховывали уже солдаты, патрулировавшие местность вокруг его резиденции.
