Павел Комарницкий - Хозяин Вселенной
Новое видение всплывает перед моим внутренним взором – на обширном острове строится новый город. Да, на острове, это позволит оградить от массы дикарей обитателей города, и заодно свести к минимуму утечку артефактов. Снова сверкающие купола и сады, но начинка уже иная. Раз дикари в массе покуда не готовы воспринять свет знания, следует провести селекцию и выделить из среды аборигенов тех, кто способен. Если этого недостаточно, то подправить генетику дикарей. А что? Немного, совсем чуть-чуть...
"Вот, Рома. Это шаг, после которого вообще нет возврата. Если до того имела место попытка внедрить чуждую культуру в среду аборигенов, то теперь, по сути, создаются искусственно новые существа. Которые в итоге вытеснят аборигенов как вид, если им не мешать. То есть эффект будет тот же, как если бы с самого начала уничтожить данный вид разумных"
А в садах Атлантиды уже неспешно гуляют мыслители и философы. Юркий робот-уборщик прибирает аллею, над сонным городом летит изящный аппарат, чем-то напоминающий ладью – обитателям Атлантиды изначально обеспечен весьма высокий старт. Во-первых, не пристало мыслителям сажать батат и торчать у станков, а во-вторых, время, время поджимает! Уж сколько длится эксперимент, и ничего кроме головной боли покуда...
Я вглядываюсь в приближающихся философов. Гладкие, точёные лица, огромные прекрасные очи... Генетически модифицированные, практически бессмертные существа, избавленные от старения и рака, и прочих генетически обусловленных недугов... Вот только кончики ушей заострились, ну да это совсем нестрашный побочный эффект.
Между тем в оставленных богами городах жизнь активно исправляет допущенные пришельцами-цивилизаторами ошибки. Да, жизнь тут кипит. Всего одного-двух поколений оказывается достаточно, чтобы недозрелые аборигены избавились от навязанного свыше морального кодекса. Избавившись от пресса, граждане Утопии и Антиутопии заменяют нудные и малопонятные заповеди на простые и понятные дикарям законы. Параграф первый: "Я так хочу!". Параграф второй "Прав тот, кто сильнее". Вот и всё, и никаких проблем.
А служители богов, утратив с ними связь, по-прежнему вздевают к небесам руки, бормочут заученные слова-заклинания, ещё недавно бывшие звуковыми паролями для приведения в действие различных божественных систем.
Всплывают новые картины – горящие хижины, толпа голых связанных пленников на помосте... А чего такого? Ну наловили дикарей в горах... Кто-то же должен сажать батат и строить дома? Боги велели всем трудиться в поте лица своего, и кто не хочет работать на совесть, должен работать за страх!
Тлетворная деятельность Утопии и Антиутопии по распространению рабовладельческой заразы принимает такие масштабы, что встаёт вопрос о том, как прекратить вышедший из-под контроля эксперимент. В последней попытке образумить разгулявшихся учеников посылаются эмиссары, но тут выясняется – новые правители городов, обретшие неограниченную свободу, не собираются её отдавать. Аборигены показывают зубы, и припрятанные до поры артефакты обращают свою убойную силу против создателей.
И тогда две ослепительные вспышки кладут конец неудавшемуся опыту, и вздымающиеся в стратосферу колоссальные грибы потрясают воображение дикарей, живущих неподалёку от Проклятых городов, как их давно называют окрест, кладя начало мифу о Содоме и Гоморре.
А между тем время эксперимента истекает. Жители Атлантиды, избавленные от генетических недостатков прототипов, в духовном плане развиваются стремительно, ну а в техническом им и стараться особо не нужно. Летательные аппараты атлантов и их экипажи порождают новые разнообразные толкования среди коренных аборигенов, по-прежнему пребывающих в состоянии перманентной и глубокой дикости. Впрочем, даже дикие аборигены уверенно отличают этих новых полубогов от истинных богов – во-первых, настоящие боги от человеков отличаются сильно, а эти очень похожи, разве что глаза да уши выдают, и бород у мужиков нету... Ну и вообще пожиже в магии будут ребята, сами себя называющие "сидхэ", хотя коренные аборигены окрестили их иначе...
А перед моим внутренним взором всплывает новый сюжет. Группа сидхэ в парадных одеяниях на аудиенции у богов-цивилизаторов. Мы глубоко уважаем вас, наши наставники, но позвольте вопрос – какого чёрта вы держите нас на этой дикой планете? Планета кишит дикарями, уничтожать их поголовно недопустимо, да мы и не собираемся изгаживать свои кристально чистые души подобными зверствами – пусть дикари вспарывают животы друг другу самостоятельно. Мы уже выросли из коротких штанишек и требуем соблюдения наших прав и свобод! Народ сидхэ имеет право жить так, как хочет! Короче, предоставьте нам звёздные корабли и карту-схему живых планет, не достигших уровня разума, и будем считать инцидент исчерпанным. Мы найдём дорогу, не беспокойтесь. Мы свалим отсюда и заметём следы, как положено. И будем жить в Бессмертных Землях по своим законам, не оглядываясь на дикарей. Да, и на вас, наши дорогие наставники, и всякие обиды тут неуместны. Отказ в удовлетворении наших справедливых требований будет означать незаконное лишение свободы целого народа, мы не зря учили галактические законы!
И приходится наставникам скрепя сердце признать справедливость требований выросших подопечных. И вот уже гиперзвездолёты уносят остроухих в немыслимые дали, а над счастливым островом зависают радужно переливающиеся полукилометровые блины. Усилие гравигенераторов, разнесённое по такой обширной площади, невелико – всего-то пара лишних процентов к стандартному g, но ведь масса огромного острова исчисляется несчитанными триллионами тонн... С тяжким гулом оседает остров, погружаясь в недра земные, вот "блины" уходят, сделав своё дело, и воды океана чудовищным валом сметают всё с поверхности, навсегда скрывая Атлантиду на морском дне.
"Погоди... постой..." – я искренне изумлён. – "Так всё и было?"
Сквозь слабеющий морок проступают черты моей жены, и я ощущаю – Ирочка устала.
"Так или не так, Рома, мы проверить не можем. Мы тогда ещё дикие фрукты ели и с летучими демонами сражались. И даже сэнсэи не умели ещё строить звёздные корабли. Так что это материалы, оставленные им в наследство прежним "клубом", давно ушедшим в Отрыв"
Морок рассеивается окончательно, оставляя в моей голове ощущение пустоты и тонкий звон. Лицо Ирочки чуть блестит от пота.
– Уфф... Всё, Рома, я больше не могу. Для первого раза хватит.
Она сползает с меня, садится по-турецки.
– Нет, всё-таки я не мама. Мама продержалась бы много дольше.
Я тоже сажусь, вплотную к жене. Глажу её, обнимаю руками и крыльями.
