Игорь Росоховатский - Триумф каскадеров
Профессор нервно почесал лоб.
- И...
- ...провалился. Оппоненты отмечали примитивность методики, неглубокую разработку, даже недостаточность экспериментальных данных. Иван Степанович посчитал критику несправедливой, обозлился, конечно. Но не отступил, а принялся готовиться к защите вторично, хотя критика почти не оставила ему надежды на успех. Потому и говорю - упорный он.
- Не знаете, он навещает прежнюю семью?
- Редко. Бывшая его жена у нас работает, в другом отделе. Желаете поговорить с ней?
- Потом. А друзья у него были?
- Близких друзей, кажется, нет. Кидько - человек замкнутый. Впрочем, был один... не то, чтобы близкий... Скорее, не Друг, а покровитель. Но и с ним Иван Степанович поссорился.
- Из-за чего?
- Ему показалось, что я его недостаточно поддерживал на защите. И вообще он некоммуникабелен, неуживчив, а главное - обижен на весь мир.
- Как вы полагаете, в его обиде есть доля справедливости?
- Пожалуй. Ведь у нас его многие считали просто бездарностью. А это неправда. Как я уже упоминал, у него есть определенные способности. Вот, например, в технике он разбирается, неплохой экспериментатор, если работает под чьим-то руководством. Но его беда в том, что он сильно завышает свои возможности. Докатился до того, что себя решил считать нормой, а тех, кто способнее его, - ненормальными. Как-то по секрету мне "открыл", что талант - это вроде болезни. Собрал коллекцию сведений об опухолях головного мозга, которые якобы способствовали появлению гениев. Хуже всего то, что он подгоняет разрозненные факты, чтобы научно обосновать эти свои выводы, и обобщает их. Доказывает, что у такого-то имярек - опухоль в левом полушарии давила на подкорку, заставляя ее работать интенсивнее, стимулируя воображение; а у другого активизировала ассоциативную память...
- Фальсификация?
- Не так просто. Видите ли, совпадения всегда найдутся. А некоторые безответственные ученые, особенно если они нетерпеливы и неопытны, подхватывают "сенсации", удивляют ими слушателей и слушательниц...
Они разговаривали еще долго. На прощание профессор подарил Трофиновскому свою книгу о мозге как управляющей системе и дал почитать еще несколько книг из личной библиотеки...
23
К допросу Трофиновский готовился долго и тщательно, основательно проштудировал книги, взятые у профессора Богданова, изучил подготовленное специалистами описание аппарата Ивана Кидько. Ученые единодушно пришли к выводу, что аппарат НК-1 является изобретением и может представлять интерес в биологии и медицине. У Трофиновского возникла одна навязчивая мысль-вопрос и не давала ему покоя. В следственном заключении он ее отражать не собирался, а прояснить ее полностью мог лишь один человек, вот только вряд ли он согласится это сделать. Невысказанная мысль мучила Трофиновского все дни, пока он готовился к допросу, доводила до неприятных сновидений. Павел Ефимович вставал с головной болью и задавал собеседникам - а в эти дни он разговаривал и с криминалистами, и с психиатрами, и с биофизиками - такие вопросы, на которые они однозначно не могли ответить.
- Выходит, недооценили вы Кидько? - спросил Трофиновский у Богданова, когда они увиделись снова.
- Выходит, - согласился профессор. - Но если бы он, защищая диссертацию, представил комиссии аппарат или хотя бы его схему, к нему отнеслись бы иначе. Хотя, надо сказать, аппарат этот не его личное изобретение. Иван Степанович только соединил узлы, разработанные в различных отделах нашего института. Правда, сделал он это технически грамотно.
- А может, талантливо? - спросил следователь, заглядывая в глаза профессору.
- Можно сказать и так, - нехотя согласился Богданов.
Трофиновский вернулся от профессора обуреваемый противоречивыми чувствами. Попросил привести Кидько. Он отметил, что Иван Степанович за эти несколько дней заметно похудел, выглядит еще более замкнутым и озлобленным.
- Долго еще меня будут держать здесь? - резко спросил Кидько.
- Здесь - нет, - ответил Трофиновский.
- На что это вы намекаете?
- Вас будут судить.
- За что?
Трофиновский принялся довольно миролюбиво объяснять:
- У вас не было соответствующего разрешения для испытания аппарата на людях.
Кидько прервал его:
- Мой аппарат когда-нибудь будет признан величайшим изобретением. Чтобы вы поняли, на что замахнулись, я так и быть, постараюсь в популярной форме объяснить вам принцип его работы. Вы должны уяснить, что любые патологические процессы в организме сопровождаются изменением биотоков и биополей. На биофизическом языке возвращение биотоков к норме означает излечение больного. А ведь есть люди с ненормальными сдвигами в области психики или нервных реакций. Эти сдвиги могут быть вызваны врожденными пороками нервной системы, опухолями, нарушениями деятельности эндокринных желез. Понимаете? Усвоили? А мой аппарат способен восстанавливать...
- ...норму биотоков и таким образом нормализовать работу организма, закончил вместо него Трофиновский.
- Наконец-то поняли. Молодец! - похвалил Кидько. В его голосе пробивалась плохо скрываемая ирония. - Значит, я могу быть свободен, в том числе и от двусмысленных вопросов и намеков?
- Увы, нет, - вздохнул Трофиновский. - Вы не ответили на главный вопрос. А есть и другие, и тоже не менее важные. Например, что именно вы принимаете за норму? Как ее устанавливаете?
- Норма устанавливается по большинству людей, - подняв руку с вытянутым пальцем, торжественно произнес Кидько.
- Каких людей?
- Обыкновенных, среднего уровня, так сказать, усредненных, - с вызовом ответил Кидько. - Это они, в конце концов, создают все на свете, материальную культуру человечества. И потом, как мною установлено, так называемые гении или таланты - это просто люди с патологическими отклонениями. Аппарат способен исцелить их...
- От таланта, понятно. Но что такое норма для человека - Моцарт или Сальери? Вот что является вопросом вопросов. И кто вам дал такие права самостоятельно избавлять человека от состояния, которым наделила его природа?
В глазах Ивана Степановича блеснуло удивление, и Трофиновский почувствовал, что сейчас Кидько думает о нем. Если вы философ, то тем хуже для вас. Я заставлю вас задуматься над такими вопросами, которые раньше не приходили вам в голову. Я вовлеку вас в лабиринт, откуда вы не выберетесь без моей помощи.
Глядя куда-то мимо следователя, Кидько медленно проговорил:
- Если уж упоминаете о вопросе вопросов... Были, например, демократии, допускающие потрясающее неравенство сограждан. Они действительно давали возможность личности раскрыться в полной мере и принести наивысшую пользу обществу. Око накапливало огромные материальные блага и распределяло их, используя налоги и субсидии. Кое-что перепадало даже обиженным природой слабачкам. Но были ли такие системы устойчивы? Нет, нет и еще раз нет! Ибо общество складывается из отдельных человеков, сограждан. А человеку, гражданину важно не просто иметь какой-то, пусть даже удовлетворительный, прожиточный минимум. Гораздо важнее - точка отсчета. Она же для каждого в формуле: "Я не хуже других". Итак, человек может согласиться жить хуже, но чтобы его сосед, его согражданин не жил лучше его. Так человеку и спокойнее, и уютнее. И потому-то гораздо устойчивее демократий оказывались диктатуры, и такие именно диктатуры, где четким эталоном нормы признавался диктатор - личность, как правило, совсем не гениальная, а посредственная, близкая и понятная любому члену общества. На таких принципах строились целые империи и существовали столетия, слышите, столетия! Именно в таких системах нуждается сейчас наш раздираемый противоречиями мир! - И он излюбленным отрепетированным жестом поднял указательный палец.
