Иннокентий Сергеев - Костры
18
- Да,- говорю я, без сил откинувшись на спину.- Теперь я понимаю, как мне это было нужно тогда. Я смотрю в небо. Мы молчим. - Но может быть, у тебя есть ещё шанс наверстать? - Нет. Ничего нельзя начать заново. Когда-то я думал, что меня услышит весь мир. Как мне снова в это поверить? - Как вернуть утраченные иллюзии? - Всё в мире иллюзии. Теряя одни, мы попадаем в плен других, а прозрение всегда ужасно. - Но может быть, это и к лучшему? - Что? - То что мы встретились теперь, а не десять и не пятнадцать лет назад. - Нет,- говорю я.- Мы все искалечены, и этого не исправишь. Это было мне нужно тогда, когда мне было тринадцать. Когда это нужно нам всем. - А теперь? - Теперь всё иначе. - Может быть, это и теперь ещё не плохо? Может быть, наша встреча - это та дверь в счастье, мимо которой ты уже через несколько минут будешь торопиться пройти? Я ни о чём не прошу тебя. Я просто спрашиваю. Что если?.. - Начать всё заново? - Ты не понял меня,- говорит она.- Или просто не услышал. Я поворачиваю к ней голову. Она лежит на спине, запрокинув лицо к небу и закрыв глаза. - Дай сигарету,- прошу я. Она открывает глаза и, посмотрев на меня, приподнимается, находит пачку сигарет и протягивает её мне. Я беру сигарету. Она тоже. Мы закуриваем и снова ложимся. - А что,- говорю я.- В конце концов, вся цивилизация началась с одного мужчины и одной женщины. Давай попробуем. Я могу остаться с тобой... на пару дней. - Нет,- говорит она.- Здесь для тебя неестественная среда. Потому что ты прав - я должна была бы лежать на диване в своей квартире, совсем в другой обстановке. Но тогда мы бы не встретились. Не всегда всё происходит так, как должно, и иногда это стоит учитывать. - Да,- соглашаюсь я.- Раз уж в этом мире всё так запутано, и с самого начала всё пошло не так, как должно было. - Но мы встретились,- говорит она. - Да,- говорю я.- Ты всё сделала за меня сама. А я просто шёл к нашей встрече. И кто виноват в том, что я шёл так долго. - Может быть, это и неплохо,- говорит она.- И теперь мы сможем дать друг другу больше, чем если бы встретились раньше. - Больше боли?- говорю я. - Меньше обещаний,- говорит она. Я обдумываю её слова. В это время на поляне появляется Дмитрий. В руке он несёт белый полиэтиленовый пакет. Он кивает мне. Я киваю ему в ответ. Лена лежит, устремив взгляд в небо, и не видит его. - Она спит?- тихо говорит он. - Я не сплю,- говорит она и, приподнявшись, поворачивает в его сторону голову.- Что это у тебя в пакете? - Рыба. А с этим молодым человеком, мы, кажется, знакомы. - Ничего подобного,- говорю я.- Вы меня с кем-то спутали. - А разве это не вас зовут Саша? - Нет. Меня зовут Игорь. - Ну что ж,- он подходит.- Тогда позвольте представиться. Дмитрий. - Игорь,- говорю я, пожимая его руку.- Далеко собрались? - Да нет, к своей палатке. - Это мой бывший муж,- говорит Лена, вытягиваясь на матрасе и закрывая глаза.- Если хотите, можете общаться. Я устала, и меня здесь нет. - А далеко ли ваша палатка? - Да как вам сказать... Если вам будет не в тягость пройтись, и если я не отрываю вас от более приятного занятия... - Вот уж что тебя совсем не касается,- обрывает его Лена. - Прошу прощения,- говорит он.- То, может быть... Хотя, смотрите сами. - Очень туманное приглашение,- говорю я.- Но всё же, мне интересно. Я поднимаюсь. - Ничего, что я похищаю у тебя молодого человека?- говорит он Лене. Она не отвечает. - Пойдёмте,- говорю я, обуваясь и заправляя рубашку.- Это недалеко? - А какая разница?- говорит он.- А впрочем, здесь всё близко. - Вы производите впечатление интеллигентного человека,- говорю я.Несмотря на вашу дурацкую панаму и шлёпанцы, не говоря уже о трусах. - Вы тоже,- говорит он.- Несмотря на то что по вам будто каток проехал. Где это вас так разукрасили? - Кажется, я предупреждал вас, чтобы вы не задавали этот вопрос. - Да? А разве это были вы? - Смотрите только, не подеритесь,- говорит Лена. Дмитрий оборачивается. - Как ты могла подумать. Ведь мы же интеллигентные люди.
19
- А вы смотрите на всё проще,- советует он.- Ведь народ и правительство это не одно и то же. Что, при Сталине у нас не было хороших людей? Да было, сколько угодно! А при этом расстреливали, уничтожали в лагерях... и тоже, кстати, прекрасных людей... - У вас палатка в точности как у вашей жены. - Бывшей жены,- поправляет меня он. - Вы покупали их в одном магазине? - И даже в один день. - Вот как. - Да,- говорит он.- Кстати, я не очень помешал вам? - Ваш вопрос, несмотря на внешнюю вежливость, до крайности бестактен. - Я знаю,- говорит он.- Но вы не знаете мою жену. - Лену? - А другой у меня не было. - Да? А я дважды был женат... А что это у вас там? - Там?- он поворачивает голову.- А. Это, собственно, то, что я и хотел вам продемонстрировать. - И что же это такое? - Коптильня. - Так вот она какая... И что в ней можно коптить? - Да всё что угодно. Но сейчас в ней рыба. - Ура,- говорю я.- Сами наловили? - Да нет, не то чтобы... - А эта, что в пакете? - А эту я буду коптить вечером. - На ужин? Так вы одной рыбой питаетесь? И что, хороша здешняя рыбка? - Да здесь вообще места сказочные! Ведь это мы с Леной открыли это место. Это потом уже к нам стали присоединяться другие... И вот уже целый лагерь. - Да?- говорю я.- А из её слов можно было сделать иной вывод - что она присоединилась к чуждой ей компании в надежде на чудо. Знаете, есть такая теория, что если мы будем делать то, чего сами от себя не ожидаем, то добьёмся успехов, которые кажутся нам невозможными. - Да,- говорит он.- Знаю. Но это глупая теория. - Конечно. Но попробуйте заключить идеал в форму теории, и вы получите типично американский продукт - примитив с подливкой претенциозности. - Так я не слишком помешал вам? - Нам? С вашей бывшей женой? А давно уже коптится эта рыба? - Что? - Вы поразительно непоследовательны. Сначала вы поправляете меня, когда я называю вашу бывшую жену женой, а потом допытываетесь, и так настойчиво, чем я с ней занимался до вашего появления. Но я отвечу вам,- хотя едва ли вы вправе задавать мне подобный вопрос,- я с ней трахался. - И как? - Что, как? - Как она, не потеряла форму? - Я понимаю, вы хотите уничтожить меня своим сарказмом. Можете считать, что вам это удалось, мне это безразлично. - Ясно,- говорит он и, помолчав, добавляет.- Ничего другого я и не ожидал. - О чём это вы? - Вы обвиняете меня в непоследовательности, полагая, что я ревную к вам мою бывшую жену и в то же время абстрагируюсь от неё... - У вас нет водки? - Есть, конечно,- говорит он.- Но вы меня перебили. - Прошу прощения. - Да ладно. Ведь вы правы. Но в то же время, вы сами... С одной стороны вы страдаете от того, что Европа изменила вашему идеальному представлению о ней, а с другой, готовы немедленно абстрагироваться от неё и даже объявить её своим врагом... - Мне кажется, вы не понимаете,- перебиваю его я.- Все эти клинтоны, олбрайт и саланы ничем не лучше Гитлера - а все делают вид, что так и надо. - Не лучше,- соглашается он.- Но и не хуже. Знаете, сколько таких гитлеров было в истории? И ничего, жизнь продолжается. - Сомнительное утешение. - Вы знаете, сколько людей погибло во время второй мировой? Миллионы! И тем не менее, вы живёте так, как будто ничего не произошло. А сколько миллионов погибло во время сталинского террора? Что по сравнению с этим те сотни и даже тысячи погибших в Сербии? А вы немедленно объявляете, что мир рухнул! Да вы просто не знаете жизни. - Это я уже слышал,- отмахнувшись, говорю я.- Но человек, который берёт на себя смелость утверждать, что я не знаю жизни, вероятно, должен быть уверен в том, что уж он-то жизнь знает. - Ничего подобного,- возражает он.- Я тоже не знаю жизни. Даже великий мыслитель Сократ сказал как-то: "Я знаю, что ничего не знаю". - Это мне тоже известно. Лучше расскажите, как устроена ваша коптильня. - Нет, давайте закончим тему. - У вас есть водка? - Кажется, вы уже спрашивали. - Не помню. Он встаёт и, удалившись в палатку, приносит бутылку водки. - Вот это дело,- одобрительно говорю я. Он наливает, и мы пьём. - Ух ты,- говорит он, выпив свою рюмку.- Неплохо пошло. - Да,- соглашаюсь я.- Хорошая водка. - И возвращаясь к нашей теме,- говорит он.- Вы говорите, что ваш идеал Европы рухнул, что же вам делать. А вы возьмите и отдохните от своего идеала. Не пытайтесь ничего анализировать. Возьмите пример с Рериха. Он тоже был не хуже вас европеец, а уехал в Гималаи и там, на свежем воздухе, наслаждаясь прекрасными видами дикой природы... - Надо же,- говорю я.- А вы и Рериха знаете. - К вашему сведению, я кандидат наук. - Да?- говорю я.- А похожи на дачника. И что же, в таком возрасте и всего лишь кандидат наук? - Вы либо сильно пьяны, либо чем-то расстроены,- помолчав, говорит он. - И то и другое,- говорю я. - Могу я чем-нибудь помочь? - Можете,- говорю я.- Тем что, во-первых, нальёте мне ещё - сегодня мне хочется напиться, а я постоянно трезвею,- а во-вторых, тем что, вместо того чтобы неуклюже пытаться меня утешить, расскажете как устроена ваша коптильня. - И расскажу, и покажу,- обещает он. - И научите ловить рыбу? - Что?- удивлённо говорит он.- А вы не умеете? - Я говорю фигурально. - А,- говорит он.- Это из Библии, я понимаю... - Хотя, может быть, вы и правы, если не относиться ко всему этому так серьёзно... Как гласила надпись на кольце Давида: "Пройдёт и это". Одного я не могу понять, как же вы здесь спасаетесь от комаров? - От комаров? - Да. "Фумитокс" ведь некуда воткнуть - розеток нет. - Да, некуда, но к комарам привыкаешь. Переловишь их всех в палатке и... - Так уж и всех,- с недоверием говорю я. - Ничего, это не так страшно, как кажется. Я лично мажусь специальной мазью. - А в остальном всё выглядит очень даже мило. - Кстати, вы тоже можете присоединиться к нашему лагерю. - А вы возьмёте меня на матобеспечение? Дело в том, что у меня совсем нет денег... - Не проблема,- говорит он.- Если, конечно, вы умеете спать на земле без спального мешка, укрывшись одним только одеялом. - А чем ещё можно укрываться?- говорю я, подставляю рюмку. Он наливает. - Может быть, лучше выпьем под рыбу?- говорит он. - Но ведь вы уже налили. Что же, сливать обратно в бутылку? - А и правда,- говорит он, махнув рукой, и наливает себе тоже. - Тем более, что я не голоден. - А я, признаться, очень хочу есть. Мы выпиваем. - Вы посмотрите, какой день-то сегодня чудесный!- говорит он. - Да,- соглашаюсь я.- И дым пахнет можжевельником. Он кивает. - Да... Вы уже выпили? - Да,- говорю я.- Но вы пейте или вылейте. Не обращайте на меня внимания. - Ну как же... - Да вот так,- говорю я.- Пейте. Он пьёт. - Не надо было бы мне пить... - Так что, рыба уже готова? - Да,- говорит он.- Так вот... Вы никогда не изучали историю Китая? - Нет. - Почитайте как-нибудь, очень успокаивает нервы, рекомендую. Всё, о чём вы так переживаете, уже давным-давно было, и вообще, в этом мире уже давно не происходит ровным счётом ничего нового. Сейчас американцы рвутся создать свою собственную империю - ну как же, у всех были империи, а у них - нет. Но даже если они и создадут что-то подобное, то их империю ждёт та же судьба, что и все другие. Разложение, крах, распад, гибель. Всё это уже было, и не раз. Их беда в необразованности - они просто не знают мировой истории, поэтому и верят во всяких микки-маусов, не догадываясь, что то, что они так рьяно проповедуют, известно людям уже много столетий, равно как и то, чем всё это заканчивается... - Я знаю. - Да? Но если вы всё это знаете, тогда к чему вы так нервничаете? - К тому что жизнь скоротечна, и я не могу измерять её историческими сроками. - Ладно,- говорит он, ставя рюмку на землю.- Тогда давайте есть рыбу. - А что, уже готова? Он поднимается и идёт к коптильне. - Ну конечно.
