Надежда Никитина - Империя зла
Серафина готова была поклясться, что при виде ее в рысьих глазах хомозоида загорелся похотливый интерес.
И снова уроды - о трех ногах, о двух головах, с огромными животами и крысиными хвостами.
- Что же это за зверинец такой? - шепотом спросил Алик, разглядывая уродливых детишек в клетке. - Слушай, неужели эти твари от людей родятся?
- Надышавшись радиацией и съев за обедом филе из собственной мамы, можно и дьявола родить, - тоном, не допускавшим возражений, заявила Серафина.
- Ну, тут уж ты не права! - с ненавистью сказал Алик. Специально их здесь выводят, для опытов. Для того и беременных женщин чем-то пичкают, чтоб таких вот плодили. Нет, консервов из мамы здесь недостаточно!
- Тем более бежим скорей отсюда! Где выход?
- Я думаю, вот эта дверь, - Алик попытался протиснуться к узкой дверце мимо клетки с головастым уродцем, но тот высунул руку и схватил его за ногу. Холодное липкое прикосновение заставило Алика содрогнуться от омерзения и отскочить прочь.
- Клетку можно подвинуть, - сказала Серафина.
Они потащили клетку в сторону, но едва приподняли, как днище выпало, и выродок упал на пол. Алик пнул урода ногой под брюхо, и он с воем побежал в угол, помогая себе обеими руками. Очевидно, бедняга начисто был лишен природой человеческой речи, потому что остановился на середине подвала и принялся нечленораздельно вопить и дразниться по-обезьяньи.
Дверца запиралась на висячий замок. Алик лихорадочно подбирал ключи - один, другой... пятый... десятый... Ни один не подошел. Чудовищный грохот позади заставил их прервать свое занятие и оглянуться. Боже, что они увидели!
Мерзкий уродец открыл несколько клеток. Страшные существа, почуяв свободу, выбрались наружу и отрезали нашим беглецам дорогу назад, в больницу, а дверь на улицу не открывалась! Кое-кто из уродцев уже лезли по лестнице вверх, другие разбегались по углам.
Вылез из своей клетки, расправляя плечи, страшный трехголовый человек. Чудовище вышло на середину, потянулось и вдруг испустило громовой клич сразу из трех глоток, при этом бия себя всеми четырьмя руками сразу в три мохнатые груди и топая короткими кривыми ногами.
По-кошачьи пригибаясь, показался хомозоид с остроконечными ушами и хищно стал принюхиваться, нагнув голову.
У Алика оставался еще один, последний, ключ, когда на лестнице послышались крики и испуганные возгласы. Санитары обнаружили либо отсутствие больных, либо усыпленного доктора. Замок щелкнул вдруг и открылся, но было уже поздно. Даже если бы пленникам и удалось выскользнуть через дверь, погоня настигнет их в два счета, не успеют они отбежать и сотни шагов.
- Алик, беги один! - шепнула Серафина, приоткрывая дверь.
В лицо пахнуло весной - таким упоительным был аромат свободы, что сердце у нее сжалось.
- Один не пойду! - воспротивился вдруг Алик, но Серафина уже торопливо толкала его в щель.
- Запомни - Советская, двенадцать, квартира сорок, Никита Романов. Ну иди же, вдвоем вы мне скорее поможете, - чуть не силой выпихав замешкавшегося друга, она снова защелкнула замок. Как раз в этот самый момент ее настигли санитары.
- Не успела, мерзавка! - крикнул один из них, злобно пиная Серафину, потом схватил ее за воротник рубашки и потащил наверх.
Грубое насилие так возмутило Серафину, что она пыталась сопротивляться, но недаром санитарами здесь служили здоровенные качки - она тут же получила несколько ударов под ребра, таких, что в голове помутилось. Доктора и санитары, увидев полнейший разгром в лаборатории, не знали, кого вначале хватать - пациентку или разбежавшихся подопытных экспонатов. Двое санитаров схватили под руки хомозоида зверовидного, который, разломав одну из клеток, с чавканьем доедал отчаянно визжавших уродливых младенцев. Людоед выпрямился, повернулся - и санитары с криками покатились в разные стороны. Спустя секунду они уже мчались прочь - один из них со стонами поддерживал зияющее страшной рваной раной плечо - след острых зубов людоеда.
Доктора, которые пытались окружить трехголового тригронга, тоже бежали, уворачиваясь от его тяжелых кулаков.
Серафина сопротивлялась, когда ее тащил санитар, поэтому они замешкались на лестнице. Вдруг санитар странно дернулся и обмяк, выпустив ее. Обрадовавшись освобождению, она хотела пуститься наутек, но, подняв голову вверх, обомлела от ужаса. Над ней стоял мускулистый, почти совершенно голый - нет, не мужчина - выродок в образе человеческом, которому название было хомозоид зверовидный. Когтистые руки людоеда были окровавлены по локти, изо рта капала свежая человеческая кровь. Он стоял, широко расставив жилистые, без малейшего следа растительности, ноги, выставив вперед непропорционально большой, с утолщением на конце, половой член, тоже совершенно безволосый, и разглядывал Серафину маленькими рысьими глазками, в которых сквозило звериное вожделение.
Санитар неподвижно лежал на ступеньках головой вниз. Мимо, по лестнице вверх то и дело пробегали. Кто-то мелкий и низкорослый проскочил у Серафины между ног - она ничего вокруг не замечала, кроме склонившегося над собой страшного лица.
Медленно, очень медленно она стала отступать по лестнице вверх. Так же медленно человек - зверь двигался за ней. Это было много страшнее, чем если бы он бросился на жертву и тут же схватил ее. Серафина скорее угадала, чем увидела приоткрытую дверь у себя за спиной. Стараясь не сделать лишнего движения, чтобы не спугнуть страшилище, она мягко шагнула за порог и вдруг с быстротой молнии захлопнула перед носом чудовища дверь.
Слыша за спиной громовой рев и толчки - мутант пытался открыть дверь не в ту сторону. Серафина хотела сначала спрятаться в знакомой нише, но поняла, что людоед обнаружит ее по запаху, и во весь дух побежала прочь. Она сунулась было к парадному выходу, но там толпились доктора и санитары, да и бесполезно пытаться выскользнуть во двор, если дальнейшего хода все равно нет. Серафина помчалась наверх, в свою палату, словно там ее ждало спасение.
Вдруг на бегу она на чем-то поскользнулась и чуть не свернула себе шею. Едва удержавшись на ногах, глянула вниз и обомлела - по коридору было разбросано разорванное на части тело человека. Страшные останки еще сочились кровью, зияли свежими рваными краями. Лужи крови на полу, забрызганные стены - Серафину замутило и она снова бросилась бежать, плохо соображая, куда сейчас мчится. Ужаснувшись увиденному, вдруг поняла, что они с Аликом наделали. Сами того не желая, они выпустили из заточения на свободу страшных выродков рода человеческого, мутантов, до сих пор в виде живой коллекции содержавшихся при сумасшедшем доме. Вырвавшись на свободу, нелюди с помраченным сознанием и зверскими инстинктами натворили больших бед. Ужас обуял Серафину - отовсюду неслись рев, вой, нечеловеческие крики, и невозможно было понять, кричат ли это больные или воют мутанты. Больница превратилась в сущий ад.
