Вадим Сафонов - Победитель планеты (двенадцать разрезов времени)
Дракон посетил место побоища. Он чувствовал себя властелином воздуха. Шелесты мелкой жизни переполняли Землю. Ящерицы с растопыренными ногами, жабьеголовые, с третьим глазом посреди лба грелись на открытых пространствах. Компсогнат, гад величиной с кошку, согнувшись и поджав передние лапы, бегом скорохода пересекал поляну. Утиный нос гадрозавра, носивший внутри щетку из двух тысяч зубов, показывался у ручья. На ветвях скользили ящеры с веерообразными выростами чешуй на боках и передних лапах. Они прыгали легко и далеко, растягивая лапы, как ребра парашютов. В одном месте порхнуло существо с липким оперением. Чешуи на длинном ступенчатом хвосте разрослись и приобрели опахала. Длинные опахала сидели на передних конечностях, и вместо пальцев на сгибе торчали когти. Птичьи ноги мгновенно сжали ветку, когда оно, опустившись, прожевало насекомое клювом, усеянным мелкими зубами. Ростом оно не превышало голубя.
А у трупов парейазавров шла возня. Ходящий на задних лапах аллозавр отдирал от них куски мяса. Полчища крысоподобных животных с полосками вдоль тела глодали ребра. Мелкие и незаметные, они расплодились во множестве, типичные обитатели дыр и щелей чудовищного мира. У них были зубы со многими бугорками, сумкообразные впадины на животе и ворсистый волос на голой коже. Юркие, они ускользали от грозной поступи хозяев прибрежья, сотрясавшей землю.
И еще раз дракон издал крик. Нечто всплыло в его темной памяти. Он метнулся. Тепловатая кровь крысоподобного брызнула под его зубами. Сейчас, как и раньше, он поймал самого большого. Ему повезло. Обычно наземная мелочь ускользала от него.
Дракон летел к цели. Этих чудовищ, бездомных и не знавших гнезд, смутная, и непреодолимая связь прикрепляла к определенному району охоты. Влечение того же порядка заставляет пчелу разыскивать улей. Ландшафт, запечатлевшийся от тысячекратного повторения, неясный след липкого вкуса и подергивания жертв, тупой страх перед неизвестностью нового обращались как бы в барьер, внутри которого жили, плодились и гибли отдельные группы, разновидности и виды местных драконов. К тому же долгий полет, несмотря на пронизанные воздухом, по-птичьи пустые трубки костей, не был легок. Дракон отдыхал, цепляясь за ветки, и, опустившись на отвесные скалы, по-старушечьи ковылял. С ровной земли он, как и наши летучие мыши, не мог подняться.
Теперь он летел линией взморья глубокой бухты. Тут скрипели деревья. Гигантские верблюдоголовые игуанодоны, присев на корточки, грызли вершины. Могучие и вялые, они были робки. Хищники со страшным вооружением, сцелидозавры, мегалозавры, динозавры-носороги — нападали на них. Не будучи в состоянии умертвить их, они вырывали куски живого мяса, увертываясь от грозных взмахов хвоста.
Волны расстилали скатерти пены по пурпурным раковинам. Тут, в песке, изборожденном следами червей и медуз, еле прикрытые, зрели гигантские яйца колоссов, не знавших врагов. Эти области яйцекладки были их Ахиллесовой пятой. «Затыкатели дыр», крысоподобные, продольно-полосатые, знали сюда ход. Они разрывали мелкозарытые яйца и острыми, в бугорках зубами прогрызали скорлупу. Похитители яиц отличались юркостью, трусостью, острым слухом. Подпольщики фантастического мира, они нашли его слабое место и подкапывались под него. Это походило на состязание Давида с Голиафом. Шаги хиротерия обращали их в бегство. Множество рукозверей бродили здесь, питаясь укаченной рыбой и навозом, гиенообразные, иные чуть меньше быка. Они двигались медлительно, подстать окружающему их медлительному миру; временами подымались на задние лапы, как бы принюхиваясь короткой круглой мордой…
Море не имело границ. Оно тянулось с запада на восток, и полуденное солнце осыпало его золотом. Это был океан Тетис, Центральное Средиземное море мезозоя, вклинившееся между северным и южным континентами от Панамского перешейка до закаспийских степей.
Местность изменилась; за мысом, отделенная двойным коралловым рифом, начиналась сплошная цепь лагун. Резкие, пронзительные крики, непохожие ни на львиный рев, ни на птичьи голоса, раздавались над одной из них. Вздымались фонтаны воды. Чудовища со змеиной головой на лебединой шее, кольчугой черепахи и двумя парами весел-ласт ловили рыбу. Летучим драконам не легко соперничать с ними. Другие показывались редко на поверхность. По виду они напоминали рыб или скорее дельфинов. Плавники заменяли им конечности. Длинное рыло усаживали частые острые зубы. Море вокруг них все кишело спрутами. Яркие, огромные, закрученные раковины плавали, как поплавки.
Дракон пролетел над царством плезиозавров с лебединой шеей и ихтиозавров, похожих на дельфинов. Он миновал выпотрошенные трупы, прибитые к берегу вместе с продолговатыми кусками испражнений ихтиозавров, на которых отпечаталась спиральная складка кишечника. Через миллионы лет, когда эти куски кала доисторических чудовищ окаменеют и станут копролитами, они пойдут на безделушки.
Расстилались неоглядные соляные пространства, естественные градирни, разделенные косами. Тут росли суставчатые и красные растения солончаков. Бури выбрасывали сюда ракообразных и морских звезд, рыб, будущие копролиты мертвых ихтиозавров. Мелкие плезиозавры гонялись за рыбами, запертыми в этих природных западнях. Потоки, набухшие от ливней, сносили трупы обитателей суши. Они накапливались в братской могиле, просоленные, высушенные, как мумии, солнцем, ил затягивал их слой за слоем.
Снова переменилась местность. Открылась долина, глубокий и длинный провал. Красноватые изъеденные скалы стерегли ее. Вершины заострялись башнями и плющились, как шляпы. В часы зноя откалывались куски камня. Душная влажность бани, неколеблемая ветром, скопилась на дне. Кипарисоподобные растения и пальмы с мелкоиссеченными листьями драпировали каменистую почву. Тяжкий, тошнотворный, похожий на ворвань запах нефти плавал в воздухе. Черная и желтая пустыня тянулась рукавом от лагун по долине. Озера ослепительной белизны рассыпались в ней.
И нестерпимый зной гнал сюда сотни гадов, повелителей Земли. Едва ступив на почву обманчивого блеска, они навсегда увязали в ней. Асфальтовые озера и зыбучие пески не выпускали жертвы. Они засасывали медленно, и каждое судорожное движение только больше запутывало в черной и смрадной паутине. Гигантские мясистые травоядные стояли, погруженные по брюхо, по шею; от иных круглым остовом выдавалась спина; торчали пластины и шипы на жесткой чешуйчатой радужно окрашенной коже; метались крошечные головы на колоннах шей.
Гигантские мясистые травоядные стояли погруженные по брюхо.
