Б Липов - Метагалактика 1995 № 3
Посидеть, погонять сюжетики, философски помудрствовать о смысле бренной жизни, земной суете, грядущем времени…
Владимир Иванович обставился пивом, ополовинил исходящую пеной кружку и бесцельно перелистывал страницы издания. На одном из абзацев взгляд задержался. Описывалась шикарная жизнь девиц, потерявших счет деньгам, разъезжающих на «Мерседесах»… Владимир Иванович отодвинул журнал в сторонку, вторично испил пивка и глубоко задумался…
— Заснул, что ли? — Яков приподнялся из-за стола.
— Да нет, мимолетное… — Ахенэев очнулся от воспоминаний…
— А вот — прямая реклама! — Мадам Ляля возбужденно подсовывала Ахенэеву следующую подшивку.
— Что ж, понятно. — Владимир Иванович устало провел ладонью по лбу и, отчетливо сознавая, что порет чушь, добавил. — А раньше как обходились? Без рекламы?
Матрона недоуменно-вопрошающе вскинула брови, снисходительно произнесла. — Ах, вероятно, вы об этом? Визуально?… Минуточку… Розочка, угостите, пожалуйста, гостя фирменным коктейлем.
Девица прокачала идеально слепленными бедрами, умело распорядилась шейкером и с поклоном подала Ахенэеву высокий хрустальный стакан.
И взгляд Владимира Ивановича невольно уперся в глубокое декольте, где на упругих грудях, наколотые цветной тушью, читались надписи.
— I make Love[19]. — Price — 100 dollars[20].
8— Отцепись! Сказал не сдам, значит — не сдам! Шефу приберегу, для полной коллекции. — Поиграв, пожонглировав реквизированными у зеленоволосой драгоценностями, Яков ссыпал их обратно в карманы. — Значит не угомонили тебя девочки? Сдюжил, хряк. — Подковырнул язвительно.
Заплывшие жиром глазки Боба умоляюще захлопали щетинистыми ресницами.
— Френдок. В любой валюте, любым дефицитом…
— Ни за бабки, ни за тряпки… Впрочем — имеешь шанс отличиться: оставить меня не только без драгоценностей, но и без прикида, в одних трусиках. — Яков ощерился. — Заглянем в Катран? Пару партеек в Кинга или Деберц…
Коммерсант разве что не захрюкал: перспектива оставить Якова в чем мать родила, была по-видимому, сокровенной мечтой Боба. Воображение моментально угодливо нарисовало картину: голый черт ползает по полу, унизительно волочит хвост, вымаливает у него, у Боба, отсрочку платежа.
— Идет, френдок. Заметано. Покатили.
— Погоди. Забыли Босса. — Яков шевельнул разомлевшего после коктейля Ахенэева.
— А? Что? Куда? — Владимир Иванович испуганно замотал адидасовой головой.
— Подъем, Босс. Есть предложение. Махнем в адово «Монте-Карло».
— На чем махнем-то? — Ахенэев проснулся, с надеждой взглянул на Боба. Тот потупился. Яков хмыкнул.
— На своих двоих. Это — рядом.
* * *Публика в заставленном рулеточными и ломберными столами игорном доме, и в прямом, и в переносном смысле, собралась разношерстная. Прямой смысл заключался в том, что Ахенэеву сразу бросилось в глаза отсутствие на некоторых из находящихся в помещении предметов туалета. Они крутились вокруг столов, в надежде отыграться и различались лишь цветом шерсти.
— Играть будете? — поинтересовался Яков у Владимира Ивановича.
— Нет. Я понаблюдаю. — Ахенэев прислонился к колонне и сосредоточил внимание на одной партии.
Яков с Бобом расселись у рулетки.
— Зарядим, что ли? — К Владимиру Ивановичу подкатил какой-то облезлый тип.
— Что зарядим?
— О, да ты, видать, новенький? Или та еще — акула! — Тип с интересом разглядывал Ахенэева. — По стольничку? Для начала?
— Какие стольнички! — Возмутился Владимир Иванович.
— Точно — акула! — Восхищенно взвизгнул завсегдатай. — Пойдем, двиганем фишки…
— Какие фишки? — Ахенэев съежился, отстраняюще выставил ладони.
— Да брось ты выпендриваться… Поперли!
— Вот зараза… Этот — не отстанет. — И Ахенэев, чтобы избавиться от назойливого соседа присел на пустующий у рулеточного стола стул, взглянул на Якова с Бобом. — Ежели что, переведу на них стрелки…
Но переводить стрелки не пришлось. К коммерсанту, сквозь толпу зевак пробился служитель казино и, дождавшись последнего оборота рулеточного колеса, завистливо поглядев на груду подгребаемых Бобом выигранных фишек, сказал.
— Вас срочно к телефону, сэр. Двадцать пятая кабина, межгалактическая связь.
Ссыпав за пазуху выигрыш, Боб бросил Якову: «Я ненадолго» и, расталкивая пузом толпу, отправился на переговоры.
— Делайте игру. — Объявил маркер, и рулетка вновь помчалась по кругу.
Яков же безобразно проигрывал, спуская переданные ему Ахенэевым драгоценности зеленоволосой. И Владимир Иванович не выдержал, с пробудившимся азартом заорал:
— Ах, негодяй! Обнаглевшая рожа! А ну, вываливай, что осталось. Давай, давай… — И решившись, бросился как с обрыва в омут, крикнув. — Мой черед! Так — и я умею…
Опрокинутый фортуной навзничь, Яков, досадуя, выгреб остатки роскоши, предварительно изрыгнув на окружающих цветистый фонтан сквернословия.
Ахенэев поманил облезлого ханурика.
— Пойдут? — Осведомился он.
Завсегдатай вылупился на переливающиеся всеми цветами спектра бриллианты, судорожно хватнул ртом воздух и — рот заклинило.
Яков нежно подсунул кулак и челюсть встала на место.
— Даже поедут! — Наконец прохрипел ханурик. — Что, на все? Ва-банк?
Владимир Иванович чисто интуитивно понял, что ему предлагают сыграть крупную игру. Разом. Яков жевал сопли.
— А-а-а, не нравится?… — Ахенэев утвердился в своем решении. — Да, ва-банк! — И придвинул под лопаточку крупье горку уцелевших драгоценностей.
— Принято! — Крупье подвел черту под невиданно широким жестом залетного фирмача.
— Ваш номер? — Поинтересовался он.
— Тринадцать! — Ахенэев вошел в раж.
— Играет заведение! — Объявил крупье и запустил рулетку.
Круглый стол, на котором разыгрывался престиж заведения облепили примолкнувшие болельщики.
Шарик лениво поплыл по накатанной дорожке и, неожиданно мягко, лег в лунку с недюжинным номером 13.
— О-о-ох! — Раздался вздох многих глоток.
— Уф-ф! — Крупье завалился на стул и простонал. — Заведение больше не играет…
* * *— Сколько я его знаю, постоянно — ва-банк! И — постоянно — в куражах! Асс — непревзойденный! — Вещал навострившим уши любителям сенсаций облезлый ханурик.
— А ну, сдуйся отсюда, жала бутебродная! Расквакался. — Яков вспомнил о престижных обязанностях ангела-хранителя не только Ахенэева, но и его достояния.
Завсегдатай хотел отбрехнуться, но, нюхом признав в черте особу, приближенную к Антихристу, благоразумно решил исчезнуть.
