Джон Уиндэм - «Избери путь её…»
Пока она увлеченно пересказывала эти детали, я все отчетливее сознавала абсурдность, чудовищную аномалию всей системы в целом… И ее странную схожесть с…
— Пчелы! — неожиданно вырвалось у меня. — Улей! Вы же взяли за основу пчелиный улей!
— Почему бы и нет, — удивленно пожала она плечами. — Это одна из самых совершенных и разумных структур, которую когда-либо создавала природа. Конечно, допустимы некоторые вариации, но в целом…
— Вы… Не хотите ли вы сказать, что только Мамы могут иметь детей?
— Нет, конечно. Члены Доктората тоже могут, если пожелают.
— Но… Как происходит градация?
— Все решает Совет Доктората. В клиниках врачи исследуют новорожденных и определяют их принадлежность к тому или иному классу. После этого они, естественно, помещаются в соответствующие данному классу условия — разное питание, тренинг, гормональное развитие — все под контролем.
— Но зачем?! — вырвалось у меня непроизвольно. — Для чего?! Какой в этом смысл?.. Зачем жить… существовать так?!
— В чем же, по вашему, заключается смысл существования? — спокойно спросила она.
— Мы живем, чтобы любить! Любить и быть любимыми! Рожать детей, чтобы любить их, рожать от тех, кого мы любим!..
— Вы опять рассуждаете, как дитя своей эпохи, наводите глянец на обыкновенные животные инстинкты. Но ведь мы стоим на ступень выше животных, и тут вряд ли вы будете со мной спорить.
— Тут — нет, но…
— Вы говорите «Любить». Но что вы можете знать о любви матери и дочери, любви, в которую не вмешивается мужчина, не привносит ревности и боли? Разве не трогательна любовь девушки к своим маленьким сестрам?
— Вы не понимаете… — с тоской прошептала я. — Как вы можете понять любовь, живущую в самом сердце, определяющую все ваше существование!.. Любовь, которая везде, во всем!.. Она… она может ранить, приносить страдания, но она может сделать вас счастливее всех на свете!.. Она может превратить пустырь в цветущий сад, простые слова сделать музыкой! Нет, вам не понять… ведь вы не знаете… не можете… Господи, Дональд, родной, как мне рассказать ей о том, что она не может даже представить!..
Возникла неловкая пауза. Наконец она проговорила.
— Ваша реакция женщины той эпохи сейчас вполне естественна… Но постарайтесь понять и нас, стоило ли отказываться от нашей свободы, от нашего Возрождения, и вновь вызвать к жизни тех, кто превращал нас в полуживотных?
— Как вы не можете понять!.. Только самые малоразвитые мужчины и женщины, самые тупые, лишенные интеллекта, «воевали» друг с другом. В основном мы были любящими парами, из которых и состояло наше общество.
— Моя дорогая, — улыбнулась она, — вы или поразительно мало знаете о собственном мире или… Словом, те «тупые», о которых вы говорите, представляли собой подавляющее большинство. Ни как историк, ни как женщина, я не могу согласиться с тем, что мы должны были вновь воскресить, реанимировать прошлое. Примитивная стадия нашего развития навсегда канула в Вечность и настала новая эра в цивилизации. Женщина, венец и основа всей жизни, была какое-то время вынуждена искать мужчину для продолжения рода. Но время это кончилось. А вы, дорогая, хотели бы вновь восстановить этот бессмысленный и опасный процесс исключительно для сохранения сентиментальной шелухи? Не буду скрывать, что кое-какие из второстепенных, м-мм, удобств мы утратили. Вы, наверное, вскоре заметите, что мы менее изобретательны в механике и лишь скопировали то, что давно было изобретено мужчинами. Но нас это мало беспокоит, так как мы занимаемся в основном биологией и всем, что с ней связано. Возможно, мужчины научили бы нас передвигаться в два раза быстрее, или летать на Луну, или искусно и массово истреблять друг друга, но за знания подобного рода не стоит платить возвратом к рабству. Нет, наш мир нам нравится (за исключением ничтожного числа Реакционисток). Вы видели Обслугу — они немного суетливы, но разве среди них есть печальные, горестные лица? А Работницы, которых вы называете амазонками — разве они не пышут здоровьем, красотой, радостью и силой?
— Но ведь вы их обкрадываете! Вы украли у них право иметь детей!..
— Не стоит заниматься демагогией, моя дорогая. Разве ваша социальная система «не обкрадывала» точно так же незамужних женщин? И вы не только давали им это чувствовать и знать, вы создали на этом всю структуру общества. У нас же иначе: Работницы и Обслуга просто не знают, и их нисколько не гнетет чувство неполноценности. Материнство — функция Мам, и это для всех естественно.
— Вы же обокрали их? Каждая женщина имеет право любить!
Впервые за время нашей беседы я почувствовала ее раздражение.
— Вы продолжаете мыслить категориями своей эпохи, — довольно резко оборвала она меня. — Любовь, о которой вы говорите, существует исключительно в вашем воображении — ее придумали! Вам никогда не приходилось взглянуть на этот вопрос с другой стороны? Ведь вас, лично вас, никогда открыто не продавали и не покупали как вещь. Вам никогда не приходилось продавать себя первому встречному просто для того, чтобы прокормиться. Вам не приходит в голову поставить себя на место одной из тех несчастных, которые на протяжении веков корчились в агонии, подыхали, насилуемые завоевателями, а то и сжигали сами себя, чтобы избегнуть подобной страшной участи? Или тех, кого заживо хоронили с усопшим супругом… Или тех, кто всю жизнь томился в гаремах… Вот она — изнанка Романтизма. И так продолжалось из века в век, но больше никогда не повторится, это кончилось, однажды и насовсем. А вы пытаетесь меня убедить в том, что нам следовало бы вернуться к прошлому, выстрадать все заново…
— Но большинство из того, о чем вы сейчас говорили, было прошлым и для нас, — попыталась я возразить, — мир становился все лучше.
— Вы полагаете? — усмехнулась она. — Может быть, наоборот, — мир стоял на заре нового всплеска варварства и вандализма?
— Если от зла можно избавиться, отбросив с ним все добро, то что же остается? Что осталось?
— Очень многое. Мужчина олицетворял собой начало конца. Мы нуждались в нем… да, он был нужен — лишь для того, чтобы рождались дети. Вся остальная его деятельность приносила миру лишь горе и страдания. Теперь мы научились обходиться без него, и нам стало гораздо легче жить.
— Значит, вы убеждены, что победили… саму Природу!
— А-а, — она досадливо тряхнула головой, — любое развитие любой цивилизации можно назвать «победой» над Природой. Или насилием над ней — вы ведь хотели произнести это слово, дорогая? Но, скажите, разве вы предпочли бы жить в пещере, чтобы ваши дети умирали от голода и холода?
