Иван Фролов - Деловая операция
Через полчаса заглянул управляющий.
- Вам ничего не нужно, господин Тирбах?
- Благодарю вас. Присядьте, пожалуйста. Я заканчиваю просмотр документов и хотел кое-что выяснить.
Он положил бумаги на стол.
- Дорогой Шнитке, направляясь сюда, я думал, что дела без меня пришли в упадок. Но я ошибся. В целом я доволен порядком в документации. У меня только два вопроса.
- Слушаю, господин Тирбах.
- Первый. Почему вы, вопреки моему запрещению, выдали крупную сумму фирме Нординга? В мое отсутствие что-нибудь произошло?
- Нординг предложил высокий процент, двенадцать годовых и солидное обеспечение.
- Какое именно?
- Закладные на крупное дочернее предприятие пластмасс, оцененное экспертами в одиннадцать миллионов.
- Закладные в сейфе?
- Конечно.
- Почему же об этом обеспечении нет никаких записей?
- Разве? Я разберусь.
- И еще одно. В апреле здесь зафиксировано поступление одного миллиона от фирмы Буаре, в погашение ссуды. Далее, из записей следует, что этот миллион был переведен в филиал нашего банка в Дризе. Однако его поступление туда не зафиксировано.
- Сейчас разберусь, сэр...
Шнитке взял бумаги.
- Переведите этот миллион в Париж, на имя моего сына.
- Хорошо, господин Тирбах.
- Попрошу принести мне закладные Нординга.
- Но для этого надо вскрывать сейф.
- Вскрывайте.
После ухода Шнитке Тирбах опять достал серебряную коробочку.
- Сердце беспокоит все сильнее,- проговорил он.- Неужели я ничего не успею... и все пойдет прахом? Это ужасно! - В его глазах промелькнуло отчаяние. Превозмогая слабость, он поднялся, опираясь на край стола.- Отсюда едем в вашу резиденцию.
Я вопросительно взглянул на него.
- Я решил купить несколько газет,- объяснил Тирбах.- Начну с "Фурора". Там уже все договорено. Купчую оформим на ваше имя.
Кажется, наступил момент, которого я так долго ждал...
Слова благодарности уже кипели в моей голове, но вдруг их вспугнула колючая мысль: "А может быть, мне отводится лишь роль подставного лица".
Тирбах вновь сел в кресло и закрыл глаза, казалось, он дремал.
Скоро вернулся Шнитке. Вид у него был довольно понурый...
- У вас не все в порядке, герр Шнитке? - поднял голову Тирбах.
- Закладных Нординга в сейфе не оказалось,- растерянно моргая, произнес тот.
- Я так и думал.
- Но нам удалось раскрыть махинации нашего служащего О. Коннена. Он сознался, что за крупную сумму обещал вернуть их Нордингу. Потому и не дал о них никаких сведений.- Шнитке облизал пересохшие губы.
- Дальше!...
- К счастью, О. Коннен не успел передать их Нордингу, ждал, пока не получит от него перевод.
- А что с миллионом?
- С миллионом хуже. В апреле он был переведен в дризский филиал. И, как я сейчас выяснил, там его получили по фальшивой доверенности. Видимо, был сговор с кем-то из дризских служащих...
- Вы не выяснили, кто получил?
После заминки Шнитке назвал: - Наш бывший клерк Боб Винкли.
На лице Тирбаха появилась растерянность. Но вдруг он замотал головой и расхохотался. Смеялся долго, до слез.
- Вот так история! Умно сработал шельмец. Так что теперь не с кого взыскивать.
"Вот оно, еще одно дельце Боба, на которое он неоднократно намекал".
- Бог с ним, с Винкли,- продолжал Тирбах.- Оформим эту сумму как дополнительные затраты на операцию. А сыну моему Рудольфу отправьте миллион из основного фонда.
На другой день газеты подробно описывали посещение Тирбахом банка и покупку "Фурора". Вокруг Дуономуса поднялась очередная бумажная буря. Упоминалась хитроумная махинация Боба Винкли. Журналисты упражнялись в остроумии по поводу того, что герой сам у себя украл миллион. Основной упор делался на то, что Дуономус (или скрывающийся за ним Боб Винкли) забирает в свои руки миллиарды Тирбаха. Не пора ли остановить его?
Не время ли до выводов особой комиссии наложить вето на капиталы Эдварда Тирбаха?
В опубликованной газетной статье я подробно, как очевидец, описал все акции Тирбаха, доказывая, что он действовал предельно разумно, прекрасно разобрался во всех банковских операциях и только благодаря своей высокой компетентности заметил непорядок в документах и предотвратил затеваемую Нордингом аферу. Находящийся под следствием О. Коннен признался, что был подкуплен Нордингом, и может рассказать об этой махинации подробнее.
Заканчивалась статья так: "Хищение миллиона Бобом Винкли, по поводу которого так резво упражнялись наши острословы, было раскрыто тоже не кем иным, как Тирбахом, благодаря скрупулезному анализу записей компьютера. Не случайно журналисты опустили этот красноречивый факт. Если бы под маской Дуономуса находился Боб Винкли, результаты проверки, вероятно, были бы другими".
Теперь у меня появилось множество новых ответственных забот, и я проводил в редакции дни и ночи. Хотелось все проверить, за всем проследить... Дело оказалось предельно хлопотным. Оно не только дисциплинировало меня, но все сильнее забирало в свои сети, все настойчивее вносило коррективы в мои решения и поступки. Я с грустью констатировал, что перестаю принадлежать самому себе.
Однажды я, как обычно, просматривал гранки для ночной верстки. На столе зазвонил телефон. Я машинально взглянул на часы: половина двенадцатого. Кто же в такую пору мог звонить мне в этот кабинет?
- Кларк? - послышался в трубке вроде бы знакомый голос.
- Да...
- Ты, старина, совсем не отдыхаешь!
- Простите, кто это? - удивился я фамильярному обращению.
- Эдвард Тирбах.
- Очень приятно, господин Тирбах.
- Перед сном надо обязательно гулять. Выйдем, глотнем свежего воздуха.
- С удовольствием. А то действительно замотался.
- Встретимся в парке.
К месту свидания я подходил переполненный сложными чувствами: приглашение на прогулку скорее исходит от Боба, но полной уверенности в этом не было. Смогу ли я, наконец, убедиться в воскрешении друга?
В бодрящей прохладе сквера мы провели около двух часов.
Но я не мог понять, кто гуляет рядом со мной: собеседник шагал очень медленно, часто останавливаясь... Беседа касалась разных пустяков. Мне захотелось поговорить со спутником о системе образования. Но Дуономус нехотя обронил:
- Это недискуссионная тема. Разные дети по-разному раз виваются и требуют различного отношения к себе.
Голова его была занята какими-то думами, которые он не считал возможным мне поведать. Это мог быть и Тирбах, и Винкли, но в этом человеке было заключено и единство их.
Я невольно подумал, что линию поведения и индивидуальность любого смертного определяют масштабы его дел, а различные органы играют сугубо служебную, функциональную роль. Я понял, что должен окончательно распрощаться с Бобом Винкли. Бедного банковского клерка больше не существует! Вместо него есть финансовой магнат под именем Эдвард Тирбах, отношения с которым надо налаживать на новом, чисто деловом фундаменте.
