Илья Одинец - Импланты
Алекс слушал внимательно, стараясь не упустить ничего важного, но ничего важного Иван Иванович не сказал.
— Вон, видишь ту девочку? Как думаешь, о чем она может думать?
Тропинин посмотрел на девчушку, лет десяти, которая сидела на соседней лавочке. Взгляд ее был грустным, она теребила подол своего красного пальто и всхлипывала.
— Не знаю. Может, домой хочет?
— Верно. Она скучает по маме. А теперь расслабься, посмотри на девочку, попытайся дотянуться до нее рукой, но рукой не шевели.
Тропинин старательно выполнил инструкции.
— Чувствуешь что-нибудь?
— Нет.
— Тянись к ней сильнее, словно в волосах у нее сидит жук, и ты хочешь его снять так, чтобы девочка не заметила и не испугалась. И расслабься.
— Легко сказать: напрягись и расслабься одновременно.
— Не болтай.
Алекс чувствовал себя глупо. Сидеть на лавочке с лысым дядечкой и изо всех сил таращиться на маленькую девочку, пытаясь мысленно снять с ее головы воображаемого жука…
К МАМЕ ХОЧУ. СКОРЕЕ БЫ УЖЕ ОБЕД, ПОТОМ ТИХИЙ ЧАС, ПОТОМ ЧАСЫ ДЛЯ ПОСЕЩЕНИЙ…
Алекс вздрогнул и едва не свалился со скамейки.
— Получилось? Уже? Надо же… значит, способности у тебя посильнее моих будут.
Девочка в красном пальто медленно поднялась со скамьи и отправилась вглубь сада.
— Это действительно ее мысли?
Иван Иванович кивнул.
— Попробуй теперь того старика. Я до него так и не достучался. Или у него маразм и он ни о чем не думает, или думает, но слишком "тихо".
Тропинин повернулся к пожилому мужчине в инвалидной коляске и попытался настроиться, как делал с девочкой.
— Да не смотри ты так! — рассмеялся вдруг врач. — Честное слово, словно на унитазе сидишь! Глаза вывалятся! Ты лучше щурься. Эффект тот же, зато выглядит куда приличнее. Путь думают, будто у тебя близорукость.
Алекс смутился и последовал совету Ивана Ивановича, а через три минуты напряжения ему стало ясно, что у него тоже не получается прочесть мысли мужчины.
— Ну, главное, ты понял, как это делается, — физиотерапевт поднялся с лавочки. — Больше на этом поприще я ничем тебе помочь не смогу. Тренируйся, развивай способности.
Сказать, что молодой человек был разочарован, значит, не сказать ничего. Один единственный урок, и тот больше похож на дружеский совет, нежели руководство. Он ожидал чего-то большего, чего-то, что позволит ему читать людей с такой легкостью, словно их мысли — заголовки газет.
— Не обижайся, Алекс, — врач напоследок оглянулся. — Ты больше не нуждаешься в моей опеке. Программу свою выполняешь, мускулы растут как надо, а с мыслями справишься самостоятельно, ведь ты с первого же раза сумел прочесть первый слой, а я нужен другим пациентам.
Тропинин кивнул. Да, такие люди, как Иван Иванович всегда кому-нибудь нужны.
— Спасибо.
— Не за что.
Врач удалился, и Алекс остался наедине с сбой.
С телом у него теперь полный порядок, а с чтением мыслей как-нибудь разберется. Главное, поступить в "Школу". Неужели действительно простого стандартного набора недостаточно? Неужели, если он не понравится директору, придется отодвинуть исполнение мечты на второй план и работать вышибалой в ночном клубе? Нет, этого Алекс допустить не мог. Не для того он пошел на операции, не для того истратил отцовское наследство. Он должен поступить в "Школу", должен научиться всему, что там преподают, и попасть в армию. Или в правительственную охрану. Судьба обязательно улыбнется ему! Он поступит в "Школу" и пройдет полный курс обучения.
— Я научусь, — решил Тропинин. — Во что бы то ни стало научусь. Если не стану лучшим, стану уникальным. Уникумом. И тогда меня точно примут.
Оставшееся до выписки из клиники время пролетело быстро, и вот Алекс стоял перед воротами. Шаг, и начнется новая жизнь. Какая? Стоило ли тратить деньги на имплантаты? Не проще ли было вложить капитал в ценные бумаги и жить на проценты?
— Уходишь?
Тропинин обернулся и увидел своего физиотерапевта.
— Ухожу.
Иван Иванович улыбался, но улыбка казалась грустной.
ВСЕГДА ТАК. ТОЛЬКО БЫ СДЕРЖАТЬСЯ. СИЛЬНЫЙ СТАЛ.
Алекс покраснел.
— Прочел? — врач тоже смутился. — Не всегда чужие мысли читать полезно, иногда можно узнать неприятные вещи.
— Например, что вы переживаете за каждого своего пациента.
— Переживаю. Такой уж я человек.
Тропинин кивнул. Сумка с вещами стояла у ног, он наклонился, чтобы поднять ее, но передумал:
— Вы ведь не все мне рассказали про "читатель"?
Иван Иванович опустил глаза.
— Все. Ты, главное, тренируйся. И в Школе свои умения не афишируй. Атмосфера там строгая, серьезная, к конкурентам относятся с опаской… поостерегись.
Алекс кивнул и взял сумку.
УДАЧИ ТЕБЕ.
— Спасибо. И вам.
Алекс пожал протянутую руку и вышел за ворота клиники.
***
Когда Алекс пришел в себя после сокрушительного удара Банана, увидел щербатого улыбающегося небритого мужчину в грязном бушлате непонятного цвета. Он не смотрел на молодого человека, он ощупывал его карманы в поисках наживы.
— А ну, отойди от него! — послышался откуда-то слева гневный мужской голос.
Алекс поморщился — голова взорвалась вспышкой боли. Перед глазами закружились алые вихри, в ушах зашумело, будто он находился на несущемся со скоростью звука авиалайнере.
— Пшел отсюда! — снова произнес невидимый незнакомец.
Бомж в бушлате хлюпнул носом, затравленно оглянулся, но занятие свое не оставил.
Из носа Алекса текла кровь, в глазах двоилось. У него, как оказалось, не было возможности прогнать воришку — голова закружилась даже оттого, что он просто поднял руку.
— Отойди от него, кому сказано!
Бомж вскрикнул — кто-то, кого Тропинин не видел, ударил его палкой по спине.
— Вали, сказал!
Воришка отбежал в сторону. Судя по его расстроенной физиономии, добраться до кошелька он не успел.
— Ты как?
В поле зрения Алекса возникла другая физиономия: такая же небритая, как у типа, пытавшегося оставить его без средств к существованию, только этот человек смотрел не затравленно и жадно, а сочувственно. Он был одет в черные резиновые сапоги, широкие штаны и грязную рубашку, поверх которой повязан грубый темно-синий рабочий фартук дворника, а палка, которой он ударил бомжа, оказалась метлой.
— Встать можешь? Давай помогу.
Дворник протянул Алексу руку, но тут же одернул ее и снял грязные рабочие перчатки.
Рука ангела-спасителя оказалась теплой, но грубой от мозолей. Алекс, пошатываясь, встал.
