Елена Федина - Завещание Малого Льва
— А Кондора видел? — спросил он нахмурившись.
— Нет. Не видел.
— Вот черт…
Последующие часа два он провел не лучшим образом, довольно однообразно: слонялся по залу, выпивал со всеми знакомыми и в перерывах спрашивал про свою пропавшую жену. Потом, уже совершенно опьянев и разозлившись, и не видя никаких оправданий для ее отсутствия, он вдруг попал в объятья мудрой жрицы Гевы.
— Льюис, мальчик мой, — погладила она его по плечам, — что с тобой творится?
— А что? — растерялся он, — заметно?
— Немножко, — улыбнулась она, — ты чем-то расстроен?
— Слегка, — усмехнулся он, — потерял свою жену. Вот и всё.
— Позвони ей.
— Она отключилась. А телепатией я не владею!
— Успокойся, вряд ли ее украли Оборотни. Скорее всего, она просто устала. Я знаю, Скирни не любит праздников.
— От меня она тоже устала? Меня месяц не было на Пьелле, я вообще тут редко бываю…
— Редко, — кивнула Гева, — а почему?
Она незаметно уводила его подальше от громкой музыки, где-то в углу на диванчике они сели. Стоять он уже как следует не мог.
— У меня полно дел на Шеоре.
— Вот именно. Дела на Шеоре, а жена на Пьелле. Вот я и спрашиваю: почему так получается?
— Ну, знаешь, Гева…
— Я хочу понять. Вы ведь любите друг друга? Скирни ждала тебя шестнадцать лет. Почему вы опять живете врозь? Что у вас не так?
— Всё так, — соврал Льюис.
Он совершенно не мог говорить на эту тему. Мало того, он даже думать об этом не мог, надеялся, что со временем всё пройдет само. А в результате — Гева была права — просто сбегал на Шеор.
— Льюис, — посмотрела на него жрица глубокими как бездны зелеными глазами, — я могу вам помочь.
— Как? — уставился он на нее в полном отчаянии.
— Ну, для начала скажи, что у вас происходит.
— Да ничего не происходит, — признался он, потупившись, — в том-то и дело, что ничего. У меня нет жены, Гева. У меня есть сестра. Которая, не сомневаюсь, меня очень любит. И я ее люблю. Но мне нужна жена!
— Вот как, — Гева покачала головой, — да, Скирни — скрытная девочка… Она должна прийти ко мне, Льюис. Пусть прилетает в Золотые пещеры или домой. Я ей помогу.
— Она сама врач, — усмехнулся Льюис.
— Да. Но она не жрица Термиры.
— Да, конечно… Помоги, Гева. Сделай что-нибудь! Ты не представляешь, как я ее люблю!
Гева улыбнулась.
— Как же ей повезло. Не волнуйся, Льюис, я всё сделаю, пусть только придет.
— Сначала пусть найдется, — вздохнул он.
— Поищи ее дома. Это мой тебе совет.
Мудрая Гева оказалась права. Не учла она только одного — что у Скирни будет ребенок. От этого и сам Льюис остолбенел, когда увидел ее на диване в гостиной со свертком и бутылочкой.
— Ой, — сказала она растерянно, — это ты…
— Я тебя вообще-то искал…
— Извини, Льюис. Понимаешь, природа не спрашивает. Видишь — Одиль родила мальчика.
— Вижу, — совсем окаменел он, — Одиль родила мальчика. И почему-то он у нас.
И еще он видел, что этот мальчик интересует Скирни гораздо больше, чем муж, которого она не видела целый месяц.
— Она сбежала, Льюис.
— Поздравляю. Всё к тому и шло.
— Ну как ты можешь так говорить?
Скирни отвернулась от него к бутылочке. Она была очень женственна с этим свертком и с этой нежностью на лице, предназначенной совершенно другому существу. Льюис уныло, тяжело, не раздеваясь и не разуваясь, опустился в кресло напротив, только шапку снял и уронил на пол. Он почувствовал себя несоразмерно большим, грубым и неуклюжим, не говоря о том, что совершенно лишним здесь.
— А ты хочешь сказать, что этот пацан будет жить у нас?
— Нет, — снова взглянула она, как ему показалось, разочарованно, — не будет, успокойся. Леций ищет ему других родителей. А пока, конечно, я о нем позабочусь.
— И как долго будет это «пока»?
— Не знаю.
Она снова отвернулась. Он понял, что теперь у него не будет не только секса — черт с ним с сексом — у него не будет и ее любви, ее тепла, ее непередаваемой нежности, которая заменяла ему всё. Не будет даже ее внимания. Ей будет вообще не до него. И уж, конечно, она не пойдет ни к какой Геве…
— Знаешь, — немного виновато сказала Скирни, — мне, наверно, придется пожить с ним в больнице. Иначе я не смогу совмещать это с работой.
— Живи, — ответил он мрачно, — всё равно я завтра возвращаюсь на Шеор.
Звуки бала еще не утихли, отдаленно доносясь до личных покоев.
— Я хочу спать, — сухо заявила Ингерда, — утром поговорим.
И закрыла дверь у него перед носом. Леций остался стоять в коридоре с привычным смешанным чувством вины и раздражения. Он так и не смог ей объяснить, почему его так долго не было. А она не захотела этого услышать. Надо было ждать завтрашнего дня, чтобы оправдаться.
К тому, что она спала в отдельной спальне, он давно уже привык и даже не удивился. Только пнул сапогом дверь и пошел обратно. Обычно Ингерда страдала бессонницей и не хотела, чтобы ее беспокоили. Так она это объясняла. Он соглашался, потому что часто сам ложился только под утро. Они жили совсем в разных ритмах. Любила она его страстно, как в молодости, но импульсивно, только тогда, когда сама этого хотела, то есть в те редкие моменты, когда ни на что не обижалась. И к этому он тоже привык.
— Ну что? — встретил его брат издевательской усмешкой, — получил? Кто же бросает свою королеву посреди бала? Она тебя дубиной не огрела? А зря.
— Я был занят, — хмуро ответил Леций.
— Кем? — усмехнулся Конс, — Эснуэллой?
Слуга подбежал к ним с подносом, и они оба взяли по бокалу. Хотелось напиться и немедленно. И сказать какую-нибудь гадость этому пошляку.
— Дурак, — сказал Леций, откровенно грубея от усталости, — я принимал роды.
— Что?
— То! Пока вы тут веселились, Сия родила. А я помогал Скирни. Ты когда-нибудь видел, как женщина рожает?
— Бог миловал.
— А меня не помиловал. Я, честно говоря, думал это проще.
— Значит, Сия родила… — Конс никак не мог осмыслить услышанное и растерянно почесывал черную бороду, — надо же… как это ее угораздило в Новогоднюю ночь?
