Александр Тесленко - Искривлённое пространство
Родители Натальи трагически погибли в автомобильной катастрофе, когда ей исполнилось всего семнадцать лет. Муж ее был космоисследователем, он не вернулся из экспедиции Федора Драголюба на планету Центурия. Они тогда почти все ушли сознательно в рукотворный мир, в "черную дыру", из которой для них не могло быть возврата. В то время об этой экспедиции много писали, выходили отдельные книги, ставились спектакли. Наталья рассказывала, что почти сразу же после известия о "гибели" мужа к ней приходил какой-то писатель как к жене героя космоса. Ему хотелось расспросить все о муже, но Наталья отказалась о чем-либо говорить, объяснив коротко: "Я жду ребенка. Мне нельзя волноваться. Я ничего не буду вспоминать". Но дочка у нее родилась мертвой.
Для матери это было страшным ударом, после которого она два года находилась в психиатрической больнице на интенсивном стационарном лечении.
"Но зато потом я стала неисправимой оптимисткой, - смеялась Наталья, рассказывая Сухову о своей жизни. - Меня подлечили, выписали из больницы... Мне ничего не оставалось, как радоваться всему тому, что я ненавидела два года. Я не хотела жить в те жуткие для меня годы. Все вокруг было постылым. А потом я сама же смеялась над собой. Ведь жить намного лучше, чем не жить. Не так ли?"
Сколько Сухов знал Наталью, она была энергична, полна множества планов и идей. Она переводила со многих языков мира, писала стихи, выступала с лекциями от товарищества "Прогресс".
Одним словом, Сухов не мог поверить, что Наталья сама ушла из жизни... Но утверждать однозначно, даже для самого себя, тоже не мог.
А Серафим продолжал смеяться и размахивать ушами:
"Наталья тоже не могла шевелить ушами. Она быстро сгорела. Она почти не мучилась. Правда же, Гиата?"
"Правда, Серафим. Такие, как она, никогда не мучаются. Они всему радуются", - сказала Гиата и вдруг истерически захохотала.
9
Андреш, поэт, которого я глубоко уважаю, никогда не
думал, что его слова: "Искушение и возможность сбиться с
пути для человека существуют до тех пор, пока он живет",
спустя некоторое время породят целую теорию. "Теорию
разочарования". Суть ее вот в чем: человек не должен
верить в искренность и неизменность каких-либо намерений,
обещаний, иначе это рано или поздно непременно приведет к
трагедии или к горечи разочарований. Я мог бы согласиться,
что в этом утверждении есть определенная доля истины, если
бы не знал, что подобный взгляд на жизнь некогда привел к
утонченному цинизму и постепенному уничтожению духовной
основы у целого поколения землян.
В страшную ночь, после того, как она похоронила сразу и маму и отца, ей приснился странный сон.
- Маргарита! Мар-га-ри-та! - как будто голос отца.
- Мар-га-а-а-аритаа-а-аа! - а это вроде голос мамы.
- Маргарита! - голос...
Чей это голос?
Такой знакомый голос, хотя она уверена, что слышит его впервые. Он вызывал в душе волнующее тепло и ощущение покоя. Вечного покоя?
"Покой. Беспокойство. Вечный покой. Смотришь вблизи - вышивка крестиком. Мама любила так вышивать. Смотришь издалека - розы. Покой. Беспокойство. Вечный покой. Смотришь издали - кладбище. Подходишь ближе цветы растут. Покой. Беспокойство. Вечный покой. На лепестках роз капли росы - прозрачнее твоих слез. Вечный покой - ужасней отчаяния, безумнее твоего душераздирающего крика".
Кто меня зовет? Так трогательно...
- Мама?!
Тишина.
- Отец?
Тишина.
Но вот снова:
- Маргарита!
Чей же это голос? Где я сейчас? Сплю? Не похоже. Зеленая трава, сочно-зеленая, невозможно глаза не прикрыть - такая яркая. И цветы. Такие большие. И словно никогда не встречавшиеся раньше. Чье-то осторожное прикосновение к плечу. И тот же тихий голос возле самого уха:
- Маргарита.
Резко обернулась. Мужчина неопределенного возраста, в сером костюме и серой сорочке, с лицом землистого цвета стоял позади нее и вяло улыбался.
- Ой, кто вы?!
Мужчина пожал плечами.
- Мы просто ходим по осенней степи и собираем цветы, - произнес он таинственно, будто сообщал великий секрет. - Но мы не знаем, кто посадил, посеял их. И не мы их сеяли. Мы смотрим, как над ними пролетают птицы, но не знаем, куда они летят. И вы не знаете, Маргарита?
- Не знаю... Они летят куда-то далеко-далеко...
Мужчина вдруг громко рассмеялся:
- Пусть себе летят. А у нас вместо крыльев - корни. Изо дня в день, из ночи в ночь они прорастают все глубже.
И вдруг Маргарита заметила, что ноги незнакомца неестественно тонкие, стройные; серые башмаки, едва заметные в густой траве, словно прикипели к земле, срослись с нею.
- Вы шутите?
- Нет, я никогда не шучу. У нас действительно - вместо крыльев корни. Но вы не сможете видеть их вот так сразу. Для вас они невидимы.
- Но как же тогда вам удается?..
- Вы мыслите очень прямолинейно и упрощенно, - перебил ее незнакомец. - Корни не мешают нам ходить, летать, как раз благодаря нашим корням мы и можем ходить и летать.
- Вы можете летать?
- Разумеется. - Незнакомец плавно поднялся в воздух, на несколько минут завис неподвижно.
- А ваши корни, говорите, невидимы...
- Конечно, - подтвердил мужчина и опустился на землю.
- Как вас зовут?
- Называйте меня пока маргоном.
- Странное имя у вас. Никогда такого не слыхала. Хотя оно и очень похоже на мое.
- По сути, это не имя... Я - Мар. Так зовут меня другие маргоны. Понимаете?
- Вроде... немного понимаю... Вы издалека?
- Да, - серьезно ответил маргон. - Примите наше искреннее сочувствие в связи со смертью ваших родителей.
- Откуда вы знаете, что они... Что сегодня...
- Я все знаю. Все, что мне положено знать. А ваших родителей я знал лично. Очень обидно, что я прилетел к вам с некоторым опозданием. Вероятно, я смог бы помочь, и этого не случилось бы. Очень досадно. Лишний раз убеждаюсь, что в жизни нужно всегда торопиться. - Человек в сером костюме почему-то многозначительно улыбнулся.
- Я даже не знаю, что с ними случилось. Сообщили мне по видеофону: прилетай, умерли родители! Я сразу же прилетела. Мне сказали, что они уснули и не проснулись. Соседи зашли утром - они всегда к моим заходили, а родители спят. Вроде бы спят...
- Ну, крепитесь. Не нужно плакать. Ведь ничем теперь не поможешь.
- Не поможешь...
- Какая бесконечная степь, Маргарита. И трава такая мягкая...
- Да, как прикосновение маминых ладоней...
- Ну, хватит, хватит плакать. Не думал я, что вы настолько сентиментальны. У вас утонченная душа, Маргарита. Бесконечная степь. Красивая. И такой чистый, ароматный воздух. Правда? Хочется идти и идти... До самого горизонта. А горизонт убегает. И ты пытаешься его догнать. Но степь бесконечна...
