Фредерик Пол - Дальние берега времени
Она подбежала ко мне, потрогала горло и заглянула в глаза.
— Вы расстроены, Даннерман. В чем дело? Я кивнул в сторону амфибии.
— Вот в чем. Эти твари убили Пэтси. Ту, которая здесь похоронена. Она купалась, даже не зная, что в воде кто-то есть. Они убили ее электрическим разрядом.
Пиррахис молча посмотрела на меня, потом на амфибию. Ее лицо помрачнело.
— Так вы не будете с ним разговаривать?
— Нет.
— Этого хочет Джабертаприч. — Нет.
Она вздохнула.
— Тот эпизод — просто несчастный случай, но ведь он уже в прошлом. Да, они используют электрический заряд для самозащиты, но лишь тогда, когда существует угроза. На вас никто не нападет.
— Я не хочу рисковать.
Она все еще смотрела на меня, словно надеясь, что я передумаю.
— Не можете простить? Я покачал головой:
— Не могу забыть. Простить? Может быть, позже. Но не сейчас. Пиррахис помолчала, потом грустно сказала:
— А меня вы можете простить?
Я посмотрел на нее с недоумением.
— За что?
Похоже, ей не очень хотелось рассказывать, но, вздохнув, Пиррахис сказала:
— Вы знаете, что существовали другие копии? Ваша и ваших друзей. Их исследовали.
Это я знал. Как знал и то, через что прошла, например, Пэт-5, которая рассказала мне обо всех мучениях. Воспоминания пробудили злость.
— Их подвергли вивисекции.
— Да, — печально признала Пиррахис. — И я была одной из тех, кто этим занимался.
Глава 15
Разозлился ли я на Пиррахис? Уж конечно. «Разозлился» — слишком слабо сказано. Меня охватил гнев. Мой врач, моя сиделка была среди тех, кто резал моих живых, кричащих от боли друзей. Первым импульсом было схватить какой-нибудь камень и размозжить ей голову.
Я этого не сделал. Я действительно поднял камень, но не напал на Пиррахис. Просто запустил его изо всей силы в ближайшее дерево и ушел, чувствуя на себе ее тоскливый взгляд.
Я не оглянулся. Я шел и шел, покинув поселок, по следу, оставленному стоявшей здесь когда-то энергетической стеной. Ночью прошел дождь, и земля была скользкой. Наверное, Пиррахис шла за мной, но я не оборачивался. Я не испытывал желания разговаривать с теми, кто резал моих друзей — и меня! — на части. Резал их, живых, кричащих, агонизирующих, только ради того, чтобы посмотреть, как они сделаны. Так ребенок разбирает будильник, горя желанием выяснить, что там тикает, и не обращая внимания на чувства будильника. То, через что прошел я, побывав в руках «рождественских елок», не шло ни в какое сравнение с муками моих товарищей. Думать об этом было невыносимо.
Я изо всех сил старался не думать. Это не имело значения.
Значение имело другое: вырваться отсюда. И путь был только один. Машина-телепортатор, очевидно, еще работала — роботы хоршей воспользовались ею, чтобы скопировать меня. Моя задача — вернуться к ней и убраться отсюда.
Но в одиночку рассчитывать мне было не на что. И помочь могла только та, которая шла следом за мной, метрах в восьми — десяти.
Я остановился и повернулся к Пиррахис:
— Извините. Я не сдержался. Для меня это стало шоком, вот и все. Понимаю, вы ничего не могли поделать.
Она настороженно посмотрела на меня:
— Вы понимаете?
Я потрепал ее по руке.
— Да, Пиррахис. Вам в мозг имплантировали контроллер, и вы делали то, что приказывали Возлюбленные Руководители.
— Да, но понимаете ли вы? Знаете ли, что это такое, когда вы не властны над собой?
На ее лице появилось выражение, которого я никогда прежде не видел: то ли печаль, то ли гнев.
— Ну… может быть, не вполне.
— Вам обязательно надо это знать, — твердо сказала Пиррахис. — То, что случилось с нами, может случиться и с вашим народом. Мы не всегда были рабами Возлюбленных Руководителей. Мы жили своей жизнью, на своей планете — теперь об этом уже никто не помнит, так как прошло много времени, сменились поколения. Но я думаю, мы жили хорошо. А потом пришли Возлюбленные Руководители и нашли нам свое применение. Мы были умным народом. Мы и сейчас такие.
Она с вызовом посмотрела на меня.
— Конечно, — сказал я. — Я это знаю.
— Но знаете ли вы, что такое быть умным и одновременно подчиняться чужой воле? Возлюбленные Руководители позволяли нам делать только то, что было выгодно им. Мы не могли даже разговаривать друг с другом. Это позволялось только молодым и тем, кто готовился дать потомство.
Я удивился:
— Дать потомство? Не знал…
— Нет, вы не знали. У меня было трое детей, но мне позволили быть с ними только до того времени, пока они не подросли. На моих глазах им имплантировали контроллеры. Они были совсем дети и очень боялись. Мне пришлось солгать. Я сказала, что им не причинят никакого вреда! Никакого вреда! Слышите, Даннерман? Я до сих пор не знаю, что стало с ними. После прихода хоршей я ни разу их не видела, как не видела и их отца. Возможно, они погибли.
Она отвернулась и замолчала. Я подумал, что, может быть, Пиррахис плачет, если Доки вообще плачут. Я коснулся ее плеча.
Нет, я не забыл о вивисекции, но не мог не почувствовать сострадания.
— Мне очень жаль.
— Да, — приглушенно сказала она и повернулась — глаза сухие, злость прошла. — Мне тоже жаль. Жаль, что с вашими друзьями случилось такое несчастье. И жаль, что это произошло с вашим народом.
Я пристально посмотрел на нее.
— С моим народом? Пиррахис кивнула.
— Вы тоже будете служить им, если они этого захотят. Я вдруг почувствовал неприятную горечь во рту.
— Зачем мы им нужны?
— Не знаю, Даннерман, но… — Она задумалась, вздохнула. — Вы когда-нибудь видели солдат Других?
Я вспомнил полуразложившийся труп, попавшийся нам на глаза во время бегства.
— Нет. Да. В общем, я видел тело… Подожди! Ты хочешь сказать, что они превратят нас в таких же послушных…
— Я не знаю, кого ты видел, но они вполне могут использовать вас для войны. Известно, что вы хорошо деретесь и склонны к насилию. Разве не поэтому вы выбрали ту работу, которой занимались раньше?
Это меня взбесило.
— Нет! Мы не допустим! Если придется сражаться, мы будем сражаться!
— Конечно, будете, Даннерман, — хмуро согласилась Пиррахис. — Мы, наверное, тоже сражались. Давным-давно. Даже сейчас, иногда… понимаете, каналы контроля очень эффективны, но не совершенны. Если одного из нас окружить металлической сеткой… не знаю, как это называется…
— Клетка Фарадея? Она пожала плечами.
— Возможно. Тогда контроль становится значительно слабее. У нас даже может хватить воли, чтобы попытаться оказать сопротивление. Но из этого ничего не получится. Как только произойдет нечто подобное, нас захватят наши соотечественники, подвластные Возлюбленным Руководителям. Захватят или убьют. У них нет выбора, как не было и у меня, когда Возлюбленные Руководители заставили нас резать ваших друзей.
