Александр Беляев - Орден республики
— Какое присядем! Не видишь — темнеет! — завопил Ашот, подгоняя козу.
Женя огляделась по сторонам. Солнце уже скатилось за гору и оттуда посылало в небо желтоватые, белые и розовые лучи. Они устремлялись в синюю высь в там бесследно таяли. В лощинах, под кручами, и в ущельях начали сгущаться сумерки. И от этого, казалось, посинел и загустел весь воздух над горами.
— А как же мы будем есть? — снова спросила Женя.
— Как все люди, на ходу! — Ашот оторвал кусок лаваша, сунул его в рот и аппетитно задвигал челюстями.
— А дедушка говорит, что на ходу есть вредно, можно подавиться, — заметила Женя.
— Ха! — непроизвольно вместо ответа вырвалось у Ашота.
И слышались в этом возгласе и насмешка, и удивление, и негодование.
— Я не то что на ходу, на бегу всю жизнь согласен есть. Лишь бы было что, — сказал он и снова набил рот хлебом и сыром.
— А еще дедушка говорит, что перед едой надо руки помыть, — продолжала Женя.
Ашот посмотрел на свои руки, повернул их ладонями вверх, вниз, потом вытер о бока своей куртки и, решив, что сделал все, что требовалось, спокойно продолжал есть.
— И еще дедушка говорит, что руки обязательно надо мыть с мылом! — не отставала Женя.
Ашот даже остановился.
— Да? А где его взять, это мыло? У нас во всей деревне его не видели уже сто лет!
Он сказал это с обидой и с упреком. И Женя смутилась. Поняла, что, пожалуй, зря придирается к нему. Ведь, в общем-то, он очень хороший парень: и добрый, и сообразительный. А если многого не знает, так разве он в этом виноват? Жене стало жалко его.
— Конечно. Сейчас война, — вздохнула она.
— Вот тебе и «конечно»! — передразнил ее Ашот. Но очевидно, Женя задела его за живое. Он еще долго что-то ворчал, а потом сам перешел в атаку.
— Очень твой дедушка много знает. А про Ленина он слышал? — явно надеясь поставить Женю в тупик, почти торжественно спросил он.
Но Женя в ответ только засмеялась.
— Да Ленина весь мир знает! — совсем по-доброму сказала она. — А дедушка всегда говорил, что Ленин — самый большой человек на свете.
Ее тон, наверное, подействовал на Ашота больше всего. Он вдруг перестал ершиться:
— А вот я ничего про товарища Ленина не слыхал. Только вчера мне о нем наши бойцы рассказали. И ты расскажи, что ты знаешь…
Они говорили, а шли давно уже с остановками, тянули козу за рога, подталкивали ее сзади до тех пор, пока она вдруг окончательно не остановилась.
Ашот взмахнул хворостиной и стегнул козу по спине. И в тот же момент она, вырвавшись из рук Жени, ловко поддала рогами Ашоту под бок. Ашот от неожиданности всплеснул руками и кубарем полетел в траву.
— Вай! — закричал он.
Женя расхохоталась.
— Чтоб тебя волки сожрали! — запричитал Ашот, вставая.
Женя поймала козу за веревку, но та и не думала вырываться.
— Животных надо любить. С ними надо обращаться ласково, — сказала Женя.
Коза все это выслушала. А когда Ашот снова взялся за хворостину, легко поднялась на задние ноги и, стремительно бросившись вперед, дала ему такого тумака в живот, что Ашот как мяч полетел в кусты. После этого коза снова вернулась к Жене и как ни в чем не бывало ласково потерлась о ее ноги.
— Теперь я понимаю, почему этот старый черт так быстро запер за нами ворота! Вот жулик! — причитал Ашот. — Чтоб его тот ишак сбросил в пропасть!
Они свернули по тропинке в обход большого, лежавшего на пути у них камня. Прошли сквозь заросли карагача и очутились на поляне. И тотчас же на них с громким лаем бросился большой мохнатый пес. Женя вскрикнула и нырнула за спину Ашота. А Ашот схватил с земли толстый сук и замахнулся на пса.
— Назад! — скомандовал он.
Пес лаял, но не бросался и не пытался их укусить. Он просто не хотел пускать их на поляну дальше. И еще он пытался отбить у них козу. Коза рванулась в горы, но лохматый пес немедленно ее догнал и завернул на поляну. И только тогда и Ашот и Женя увидели, что в дальнем конце поляны сбилось в табун стадо овец и навстречу им от стада идет человек — в бурке, высокой шапке, с палкой в руке. И еще они заметили в стороне от табуна неяркое пламя костра.
Человек в бурке крикнул: «Верный, замолчи!» — и пес сразу перестал лаять.
— Кто это? — испуганно спросила Женя.
— Наверное, чабан, — ответил Ашот.
Человек в бурке подошел к ребятам.
— Откуда вы? — спросил он, с любопытством разглядывая их.
— Мир тебе, — ответил Ашот.
— Хорошо. Пусть будет так. Мир вам обоим, — прекратил расспросы чабан.
Они помолчали, продолжая разглядывать друг друга. У чабана было строгое, словно высеченное из камня лицо, небольшие усы, прямой нос, внимательные и добрые глаза.
В горах темнеет быстро. Сумерки на поляне стали уже совсем серыми, и все окружающее утонуло в них, как в тумане. Разглядеть чабана досконально Ашот уже не мог. Но то, что он смотрит на них приветливо и не сделает им зла, Ашот понял сердцем. Он сам два года пас чужих овец, знал, как нелегко достается чабанам хлеб, и сразу проникся к незнакомцу полным доверием.
— Скажи, пожалуйста, куда ведет эта тропа? — спросил Ашот.
— Вокруг поляны, — ответил чабан.
— А дальше?
— А дальше снова вниз, на большую дорогу.
— А нам в Благодать надо, — сказала вдруг Женя.
Чабан, как показалось Ашоту, чуть заметно усмехнулся.
— Ночью в горах только шакалы бегают да волки, — сказал он.
— Что же нам делать? — задумался Ашот.
— Идемте к моему огню. Там виднее, там что-нибудь придумаем, — предложил чабан.
Оставалось только согласиться. Тем более, что чабан, не говоря больше ни слова, повернулся и пошел туда, где разгорался костер.
Возле костра был устроен шалаш. Чабан пригласил ребят в шалаш и подбросил в костер хворосту. Потом он достал из мешка хлеб, лук, вареное мясо и угостил ребят.
Пока ребята ели, чабан молчал. Но когда они, по его мнению, насытились, сказал вроде бы самому себе:
— В Благодать проще всего идти нижней дорогой.
Ашот сделал вид, что не расслышал его слов. Но Женя выпалила всю правду:
— Нам там идти нельзя. Там казаки.
Ашот от ее слов даже дышать перестал. Он точно подавился бараниной, и глаза у него широко раскрылись и застыли. Чабан все отлично понял и пришел Ашоту на помощь.
— Утром я покажу вам другую дорогу. А сейчас давайте спать, — сказал он и, чтобы окончательно успокоить Ашота, добавил: — У меня с казаками тоже свои счеты.
Уснули ребята мгновенно. Усталость свалила их, словно скосила косой. И спали они крепко, как убитые. Но едва над горами появилась огненная корона солнечных лучей, чабан разбудил своих гостей. Он уже вскипятил на костре воду, заварил чай и напоил Ашота и Женю. Пока они прихлебывали из кружек душистый горячий напиток, он, не торопясь, говорил:
