Сергей Иванов - Двое
«Есть новости? – сухо спросил Андр. – Так я слушаю».
«Я лопухнулся, – признался Андрей удручённо. – В мою гипотезу не вписывались некоторые факты, и я доблестно ими пренебрёг. Как мог я забыть, что ни Уго, ни дражайшая Кима психологически абсолютно не годятся на роль вожаков волчьих стай, в просторечии именуемых монастырями! В условиях общегосударственного культа силы наверх должны выбиваться самые зубастые, а та же Кима, например, иногда ухитряется быть даже нежной. Стало быть, настоятелями назначают за какие-то другие, причём очень редкие качества. И я убеждён, что дело тут в их исключительном телепатическом даре – недаром же я смог так глубоко прозондировать Киму…»
Андр недоверчиво нахмурился.
«Ну да! – подтвердил Андрей. – Я правильно угадал, что отсюда, из башни, идёт управление округом, но отнюдь не с помощью банальной радиосвязи. Как видно, неспроста ты прорвался ко мне именно в амнезийном поле. Помимо прочего, оно усиливает сенсорные способности».
«И кто же на другом конце провода?»
«Похоже, сам Отец, хотя не представляю, как он справляется с руководством в масштабе страны».
«Если Уго не врал, долго я здесь не задержусь, – сказал Андр. – Подождём. В Столице всё прояснится».
3
Устройство охранной ниши было продумано до мелочей. Строители храма позаботились даже о разумном комфорте для стражников: боковые стенки ниши круто сужались на уровне талии, образуя подлокотники, опираясь на которые, можно было разгрузить ноги. В то же время такое сечение не позволяло нерадивому стражу опуститься на пол и прикорнуть часок-другой, воспользовавшись темнотой этой микропещеры. Правда, при некоторой сноровке можно было спать стоя, что часто и делалось, но это был куда более чуткий сон.
Впрочем, Андр не позволял себе таких вольностей. Время от времени он высовывал голову из ниши, озирая длинный, скудно освещённый коридор, в стенках которого чернели многочисленные углубления. И мало кто знал, что скрывается в глубине каждого из них – глухая стена, стражник или потайная дверь во внутренние покои Храма.
Утомлённый ночным бдением Андрей ещё спал, и пока его сумбурное сознание не путало мысли, Андр решил ещё раз, для большей уверенности, прокрутить в памяти подробности своей стремительной карьеры. Амнезия облегчила ему путь наверх – Андр двигался без задержек, будто по хорошо смазанному конвейеру. Система исключала волокиту и кумовство, ибо ни родственных, ни дружеских привязанностей здесь попросту не существовало. Симпатии же начальства Андр, с бесценной помощью двойника, научился вызывать без затруднений. И в остальном Андр был оснащён лучше любого другого – для общества, в котором главным мерилом служила крепость кулака. С неудержимостью тарана он продвигался от ячейки к ячейке, от монастыря к монастырю, от ордена к ордену, пока не достиг вершины Служительской иерархии – столичного ордена храмовников, личной гвардии Отца.
Беспокоило поведение Второго. Растеряв по дороге в Столицу благодушие и самодовольство, Андрей взамен всё уверенней обживал их совместный дом, а попутно высвобождался из-под влияния Андра – с настойчивостью, достойной лучшего применения. С течением времени Андр утверждался в мысли, что уже не является незаменимым связующим звеном между двумя мирами, что Андрей, вынуди его обстоятельства, сможет переключиться на любого из настоятелей (на ту же Киму, например) и что круг его психоконтактов непрерывно расширяется. При таких темпах Андрей скоро сумеет прозондировать каждого внутри Поля… и даже вне его?..
Ход рассуждений Андра вдруг прервал протяжный зевок, а затем и недовольный голос напарника:
«Предупреждал же: не поминай имя моё всуе! Теперь вот не засну…»
«Здесь храм, а не курорт, – ответил Андр. – Отоспишься потом – если доживёшь».
«Ну-у, оптимист!.. Уж не решился ли ты на штурм? И где будешь прорубаться?»
«Да уж, штурм… Слишком тщательно оберегает себя Отец, даже огнестрелы в Столице изъял из употребления! И это при том, что на людях он почти не появляется. У него что, мания преследования?»
«Свежая мысль, – ленивым со сна, но уже язвительным голосом откликнулся Андрей. – И кого же это он так испугался? Уж не нас ли с тобой?»
«Почему же нет? С его стороны это было бы разумно».
«А у тебя, похоже, мания величия! Много ли мы узнали за это время?»
«А разве мало?»
«Ну да, мелкие бытовые подробности этого славненького общества государственного садизма!.. А в чём его цель?»
«Не всё сразу».
«Чёрт возьми, у меня отпуск на исходе! Не хватало ещё, чтобы меня хватились на работе и взломали двери, когда я… Бр-р-р! Ладно, что же мы всё-таки будем делать?»
«Ждать».
«У моря погоды? Говоря откровенно, этот ваш Отец нравится мне всё меньше, в его возне проглядывается какая-то жуткая система. Но суть её я никак не могу ухватить, настолько захламлена она необязательными мелочами…»
«Ты мог нацелиться не на ту систему».
«А у тебя есть что-нибудь взамен? Нет? Ну так не копай под недостроенное здание моей гипотезы! Критиканов всегда в избытке, с идеями вот…»
«Тихо!»
Напротив, во мраке одной из ниш, обозначился бледный силуэт, через секунду материализовавшийся в истерзанную нагую женщину. Тоненько поскуливая, она сделала несколько шатких шагов вдоль коридора, потом, вдруг обессилев, съехала по стене на пол, но ещё два-три метра проползла, будто стремясь убраться подальше от страшного места.
С минуту Андр выжидал, размеренно стискивая пальцами подлокотники и игнорируя горестные ругательства Второго. Затем шагнул из ниши и склонился над Невестой. Она тихо всхлипывала, уткнувшись измученным лицом в камень. Сейчас ей было больно и страшно, и вряд ли она помнила тот восторг, с которым сегодняшним утром встречала Выбор.
«Бредятина! – возмутился, чуть не плача, Андрей. – Ну откуда в этом винегрете столько варварской экзотики, я с ума сойду!..»
Андр молча завернул женщину в свой просторный плащ и понёс к выходу, в Храмовый гарем. На этом он мог считать своё дежурство завершённым.
Два мероприятия в режиме жизни храмовников соблюдались неукоснительно: не слишком обременительные вахты во внешних покоях Храма и ежедневный боевой тренинг, разделённый послеобеденным отдыхом надвое. И если утренние нагрузки не содержали в себе ничего принципиально нового, то вечера целиком посвящались освоению совершенно необычного способа фехтования, при котором на конечности надевались толстокожие перчатки и сапоги с прочно закреплёнными в них клинками. Приёмы его были чрезвычайно сложны для усвоения, требуя от бойца совершенной координации и змеиной гибкости, однако в результате тот становился неуязвимым для любого числа атакующих – во всяком случае, пока у него хватало сил поддерживать вокруг себя сплошное кольцо обороны.
