Евгения Мелемина - Последний Инженер
Карага заставал Эвила и за более странными занятиями, и хотя пару раз порывался спросить – зачем? – но так и не спросил.
Ни свиной головы, ни утопленника в лаборатории не было. Были какие-то банки с разноцветными биопластиками, сформированная на разделочной доске правая рука, распластанная по слоям. В мягком розовом биомясе поблескивали спицы меха-мышцы.
Юга лежала на другом столе, свесив ноги на пол с одной стороны, длинные волосы – с другой. Ее голова была разделана так же тщательно, как и рука на доске. Желтый пластиковый череп поблескивал под лампами. Залитый синим желе мозг тихонько подрагивал, и торчащие в нем датчики покачивались, как цветы на диковинном изрытом поле.
Дыру, пробитую пулей, Эвил обложил кусочками копирующего геля, но тот не спешил превращаться в клетки мозга, попросту затвердел и окрасился в серый.
Видно было, что Эвил старался. По тому, как была убрана в зажимы голова Юги, по ювелирности надрезов, тщательности расположения кусочков геля, было видно, что Эвил потратил уйму сил и не собирался сдаваться.
Карага глянул на почти плоскую обнаженную грудь Юги. Эвил стащил с нее одежду и бросил в ведро под столом. Карага пошарил внизу, вытащил запыленную юбку и прикрыл тело.
Юга бы не хотела валяться на столе голой, подумал он. Что вообще за дурацкая манера раздевать все, что попадает в эту лабораторию? Утопленника Эвил тоже разоблачил догола… а свинью вовсе побрил.
– Жалкое зрелище, – отметил Эвил, с грохотом раскрывая дверь и волоча за собой Кеннета.
– Мое зарядное устройство, – сказал Карага, – поверить не могу.
– Я тоже шокирован, – натягивая рыжие перчатки, признался Эвил, – накануне я предупреждал ее, что дело очень серьезное и следует соблюдать осторожность, но маленькая леди меня не поняла.
– Ты – предупреждал? – хмыкнул Карага.
– И не зря. Она получила предназначиванную тебе пулю.
– Мать твою перековать! – воскликнул Карага. – Какой подвиг!
– Ты сукин сын, – с удовольствием отметил Эвил.
– А она – зарядное устройство. Я не консерватор, но никогда не понимал очеловечивания подзарядок.
– Помоги поднять.
Карага взял Кеннета под плечи, Эвил – под ноги, и вместе они забросили его на второй стол.
– Умер?
– Без сознания. Я не уверен, но кажется, это меха-подражатель.
– Редкостный идиот, значит, – сказал Карага, наклоняясь над лицом Кеннета. – Только вот живыми я их ни разу не видел. Разве меха-подражательство – это не байка? Кто может такое сделать?
– Говорят, после каждой эпохи остается в живых некто, кого называют Последним Инженером, – сказал Эвил. – Он – своеобразный хранитель знаний о технологиях, от которых люди отказались. Следуя этой легенде, можно думать, что существует Инженер Мертвых и Инженер, знающий тайну Спирали. Бродили слухи, что есть Инженер меха-эпохи, но я не уверен, что это действительно так. Инженер или должен работать в уцелевших лабораториях уровня КАСС, или продать душу Мертвым. В любом случае ему нужно быть высококлассным специалистом. А здесь… посмотри – регенерация налажена кое-как, это высокоуровневая операция, дома на диване не сделаешь, но настолько явную халтуру я бы тоже не принял. Вдобавок о нем ничего не слышно и результатов деятельности никаких. Если бы Инженер существовал, он мог бы возродить меха, создать новых, крепких и сильных, обеспечить их зарядными устройствами, а дальше…
– Что дальше?
– Я еще не придумал, – ответил Эвил.
Он наклонился и вытащил из-под стола ремни-крепления, которыми тут же обвязал и зафиксировал Кеннета.
– Крэйт, – сказал Эвил. В голосе прозвучали просительные нотки. – Я хочу перекинуть Югу в анаробное тело. Это будет просто эксперимент, никаких гарантий я не дам. Теоретически переселение возможно, тело я подберу, но на практике могут возникнуть проблемы, поэтому мне нужно твое разрешение. Позволишь?
Карага молчал.
– Получится что-то вроде Кали, но намного лучше, – поспешил объяснить Эвил. – Она сохранит способность видеть, слышать и понимать. Кали ограничена набором стандартных фраз, а в Югу я впишу речевой модуль с большим лексиконом. Кали не умеет ходить, а Юге я сохраню ноги и воспроизведу механизм ходьбы. Это не самый лучший вариант, но лучше, чем смерть.
– Знаешь, зачем Кали держит тебя при себе? – спросил Карага. – Затем, чтобы контролировать. Эти эксперименты запрещены, Эвил, и ты сам знаешь почему. Я первый должен бы возмущаться, потому что не получу теперь зарядного устройства. Я не гуманист, но знаю, что такие реконструкции нельзя проводить даже на бездомных.
– Я биоинженер, – холодно ответил Эвил, – биоинженер, а не священник. Мне нужна практика.
– Обойдись теорией, – посоветовал Карага, в последний раз глянул на Югу и вышел. В голову пришла идея соорудить ей похоронную церемонию. Все это промелькнуло быстро и быстро же показалось абсурдным. С почестями закапывать зарядное устройство – бред. Сломать или потерять свое зарядное устройство – трагедия, но не настолько же, чтобы сходить с ума.
Карага представил себе вечное тусклое существование и побелел. Нет уж, к черту. К черту все атрибуты спокойной жизни. Плавали, знаем. От безвыходности все это делается: собаке делать не хер, так она яйца лижет, а когда человеку делать не хер – он женится.
Были времена, когда Караге было не хер делать, и оба раза он женился. В первый раз женился от романтического юношеского настроя. Девушка ему попалась такая, навевающая романтику, даже имя у нее было романтичное и нежное: то ли Амелия, то ли Роза… что-то, связанное с цветами.
Двадцатилетний Карага таскался за Розой по полям и лугам, любовался васильками, кидался осенней листвой, лепил снежки, рассматривал звездное небо, умилялся букашкам и занимался прочей ерундой. Ему было не сложно, а Розе нравилось. Ей нравилось, что мужчина чутко воспринимает мир и ценит жизнь, несмотря на свой род занятий и неприятную, с точки зрения пацифиста, профессию.
Втайне от Караги Роза лелеяла мечту, так или иначе известную всем женщинам с высоким уровнем жертвенности и низким – интеллекта. Она мечтала переделать Карагу, спасти его от самого себя и получить искреннюю и восхищенную благодарность.
Карага должен был выкинуть автомат, обрядиться в белые хламиды и отправиться на площадь с плакатом «Мир хочет остаться зеленым!», но вместо этого принялся активно готовиться к реконструкции в лабораториях КАСС – его тренированное тело идеально подходило под параметры силовой армс-модели.
Роза прекратила любоваться цветочками и принялась скандалить. В ход пошли аргументы, которые впоследствии перевернули мир: Бог создал нас людьми, и мы должны оставаться людьми, дорогой. Бессмертие – противоестественный, богохульный процесс, нарушающий все планы мироздания. Ты хочешь превратиться в бесчувственную железяку? Никто не знает, где хранится твоя душа! Ты уверен, что после переработки останешься человеком?
