Эдмунд Купер - Далекий закат
Энка Нэ издал еще один птичий крик. Из занавешенного паланкина послышался ответ. Нож нанес удар, взлетел и ударил снова. Стояла мертвая тишина.
Рука скрылась в разверстой девичьей груди, и вновь появилась, сжимая еще бьющееся сердце.
Кровь потоком хлынула из раны на распростертое тело бога-императора.
Еще два птичьих крика – пронзительных, безутешных, торжествующих.
Поул Мер Ло потерял сознание.
12
Прошло восемь дней. Паломничество подходило к концу. С возвращением Оракула и Энка Нэ в Байа Нор оно завершится окончательно. Орури уже благополучно принял в свои объятия трех девочек-подростков. Вторую жертву принесли в храме Байа Вер, с такой же церемонией, как и в Байа Сур. Третью – в храме Байа Лиз.
Поул Мер Ло научился не падать в обморок при виде вырванного из детского тела живого, бьющегося сердца. Такое поведение, как ему объяснили, в лучшем случае может расцениваться как невежливость. В худшем – как плохая примета.
Теперь, ночью, после церемониального жизнь – через – смерть пира, следующего за жертвоприношением, он лежал в комнате для гостей храма Байа Лиз и думал. Почему Энка Нэ пригласил-приказал ему принять участие в этом путешествии? Сопровождать оракула и бога-императора в паломничестве – это привилегия особо отличившихся на поле брани или в поклонении Орури…
Внезапно Поул почувствовал, что в комнате, кроме есть кто-то еще. Он сел и при свете тусклого светильника увидел перед собой изможденного юношу в отертом саму, у ног которого лежал узелок.
– Орури приветствует вас, – скачал Шах Шан.
– В приветствии благословение, – механически ответил Поул Мер Ло.
– Мне жаль, что я прервал ваши размышления.
– Мои размышления таковы, – улыбнулся Поул, – что я рад любому, кто их прервет.
– Мой друг, о котором я вам, кажется, уже говорил, попросил меня показать вам некоторые вещи, найденные в лесу. Ему кажется, что вам они могу показаться любопытными.
С этими словами Шах Шан развязал узелок, показав его содержимое: пластиковый щиток, разбитая рация и пара атомных гранат.
И тут же Поул Мер Ло превратился в Пола Мэрлоу, со слезами на глазах взирающего на этот странный набор предметов.
– Кто это нашел? – наконец сумел спросить он.
– Жрецы Байа Лиз.
– Больше они ничего не нашли?
– Ничего… За исключением… – Шах Шан заколебался. – Моему другу сообщили, что в глухом лесу появился огромный черный кратер. Все это, без сомнения, очень удивительно. Скажи, эти предметы, они могут для чего-нибудь пригодиться?
– Они принадлежали тем кто прилетел вместе со мной на серебряной птице. Вот это, например, страшное оружие. – Пол Мэрлоу поднял одну из атомных гранат. – Если я поверну эти рычажки определенным образом, – он показал на спрятанные в углублениях переключатели, – то пламя охватит всю Байа Лиз.
– Остается надеяться, – невозмутимо заметил Шах Шан, – что волею Орури ты этого не сделаешь.
– Шах Шан, – улыбнулся Пол, – можешь не сомневаться, что не сделаю. Хотя бы потому, что это повлечет за собой и мою собственную смерть.
Юноша немного помолчал.
– Граница владений Байа Нор проходит в одном дне пути отсюда, – наконец сказал он. – Дальше живут дикари. Возможно, те, кто прилетел с тобой, подружились с ними?.. А может, дикари их убили или же твои друзья просто заблудились в лесу и там погибли… Сколько вас было?
– Всего – двенадцать человек.
– Трое попали в Байа Нор.
– Троих из нас воины Байа Нор взяли в плен.
– Как мы назовем случившееся – несущественно, – пожал плечами юноша. – Таким образом, судьба девятерых ваших спутников покрыта мраком неизвестности.
– Эти лесные дикари… Кто они?
– Они называют себя Локх. Мы зовем их Локхали. Мы плохо понимаем их язык.
– А можно встретиться с Локхали, поговорить с ними?
– В принципе можно, – усмехнулся Шах Шан, – но я бы не советовал. Ваша беседа будет, скорее всего, весьма краткой. Эти люди живут ради войн.
– Может быть, если бы Энка Нэ послал им подарки и спросил…
– Энка Нэ не может иметь дела с Локхали, – холодно оборвал его Шах Шан. – Так повелось издавна. Так будет всегда. Когда-нибудь Орури наградит их тяжкими бедами… Поул Мер Ло, мой друг очень удивлен. Оракул предсказал, что вы великий учитель, и что именно благодаря вам Байа Нор достигнет небывалого величия.
– Возможно, я действительно великий учитель, но проку от меня пока что было мало.
– Значит должно стать больше, – просто сказал Шах Шан. – Оракул не ошибается… У моего друга много и величия, и славы, но мало времени. Он хотел бы увидеть плоды вашего учения прежде, чем придет его черед ответить на зов Орури.
– Шах Шан, твой друг не должен ожидать слишком многого. Сама суть обучения заключается в том, чтобы сперва узнать самому и только потом учить этому других.
– Позвольте заметить, уважаемый Поул Мер Ло, но суть обучения в том, чтобы тебя поняли… Это правда, что прошло много дней, прежде чем вы научились языку байани?
– Да, я действительно учил его много-много дней.
– А на каком языке ты говорил с людьми своего племени?
– На языке, который называется «английский».
– Я хочу выучить этот Онг Лиск. Тогда я смогу лучше понять мысли Поула Мер Ло.
– Но какой в этом прок? Ведь все равно в этом мире никто, кроме меня, не знает этого языка.
– Может быть, поэтому я и хочу его выучить… Я бедный, маленький человек, и мне нечего вам предложить… Но мой влиятельный друг был бы очень доволен.
– Что ж, Шах Шан, – рассмеялся Пол Мэрлоу, – будь по-твоему. Твой друг или очень умен, или очень глуп.
– Ты действительно не знаешь? – удивленно посмотрел на него Шах Шан. – А разве не может мой друг в чем-то оказаться умным, а в чем-то глупым?
13
Пол Мэрлоу сидел на веранде своего дома. Он стукнул пустой кружкой о ступеньку, я тут же Мюлай Туи молча налила в нее очередную порцию вина из каппы.
Он сделал большой глоток и с горьким удовлетворением почувствовал, как, обжигая горло, вино бомбой разорвалось в желудке. Он быстро пьянел, но это его ничуть не беспокоило.
– Большегрудая темнокожая сучка, – пробормотал он по-английски.
– Мой господин? – не поняла Мюлай Туи.
– Зови меня Пол, черт тебя подери! – снова по-английски.
– Пол? – с тревогой повторила нойя. Только это слово она и разобрала.
– Спасибо, – он перешел на байани. – А теперь помолчи. Бывает время, когда мужчина ведет себя как последний идиот. У меня оно как раз сейчас и наступило.
