Александр Золотько - Функция
– И соседи…
– Что соседи? Соседи либо не обращают внимания, либо боятся… Боятся, что если заявить, то приедут серьезные товарищи и всех выселят. Это же опасно, наверное. Выселят и денег не вернут. Да и ничего ведь не происходит страшного, согласись. Соседи не топают, водой не заливают, музыку за полночь не врубают… Налоги платят, в акциях протестных не участвуют – и от государства к ним претензий нет. Почтой не пользуются, только электронной. Имеют наверняка массу друзей и просто приятелей по всяким «Одноклассникам» и «Фейсбукам». Фотки выставляют, лайки всякие – что еще нужно для дружбы? Собраться водки попить? Жизнь такая, что времени на все это нет. Не хватает времени…
– И что? Поэтому власти не занимаются пропавшими?
– Как? И зачем? Эвакуировать? Куда? И где уверенность, что и там, куда их вывезут, не будет все так же? Посадят в автобусы, отправят, из того города-поселка-села сообщат, что автобусы прибыли. По телефону сообщат или через компьютер. И ты будешь уверен? Ты будешь уверен в том, что нормально? Что отворачиваешься? А если все оставить как есть, то… У меня на территории проживает двадцать с лишним тысяч человек. А пропавших – чуть больше сотни. В процентах пересчитать? Полпроцента получается. Понял? Всего полпроцента, – капитан сплюнул. – Вон, смотри. Четвертый подъезд, пятый этаж. Восьмой подъезд, одиннадцатый этаж. Соседний дом – квартира на третьем, но ее окон отсюда не видно.
– И ты будешь просто ждать? Вот так ждать, когда все больше и больше квартир… людей…
– Ладно, предположим, я пойду по квартирам, буду вытаскивать жильцов, тыкать их носами в пропажи и требовать, чтобы люди спасались, перестали тупо перезваниваться и переписываться, а обязательно ходили друг к другу в гости – меня послушают? А если послушают… Будет лучше? Лучше будет, если начнется паника, и народ бросится в поля и леса? И ты полагаешь, что в этих лесах и полях они все будут в безопасности? Когда наступает конец света, от него не спрячешься. Постапокалипсис выдумали писатели, никакого пост– у апокалипсиса быть не может. Не предусмотрено, видите ли… Знаешь ли ты о нем, не знаешь – все равно мимо тебя это не пройдет. Как наводнение. Или эпидемия… Хотя при эпидемии у кого-то может оказаться иммунитет, – участковый зачерпнул горсть снега и стал есть. – А здесь… Здесь иммунитета быть не может. Все просто закончится. Будут пустые улицы…
– Но люди же заметят, что их становится меньше, – сказал Зорин, осознавая, что говорит глупость.
– Правда? Ты сможешь определить, что в твоем городе вместо полутора миллионов живет миллион людей? На глаз – сможешь?
– Но ведь перепись…
– Конечно, перепись. И что, ты лично проверишь каждый опросный лист? Или твои ощущения позволят тебе определить правду и угрозу? Ты никогда не отмечал на карте своего родного города места, в которых не бывал? Для интересу? Хотя проще было бы отметить те места, где был. Которые видел. Попробуй, смешно получится. Ты прожил в этом городе сорок с лишним лет, и ты даже не видел большей части его. Где-то не был вообще, а где-то просто проезжал, рассматривая фасады. А если за фасадами ничего не было? Если там была пустота? Для тебя это что-то меняет? Африка, Азия – их, может, нет, уже нет или никогда не было…
– Я был в Египте и в Таиланде, – механически возразил Зорин.
– А да, конечно. Нет Африки, есть Хургада, Шарм-эль-Шейх, Каир с Александрией… Линия побережья и другие туристические центры! – засмеялся капитан. – И Таиланд посреди пустоты. Пустота там была всегда или появилась только недавно – какая разница? Ты летал в Тай, но для твоих соседей-пенсионеров – это только картинка в телевизоре. Для большинства из людей – весь мир, кроме их дома, двора, квартиры – только картинка в телевизоре. Они выполняют законы, принятые кем-то на экране, я выполняю приказы кого-то, кто был назначен этими же, с экрана… А может, уже и столицы нет? Может, мое городское начальство едет в столицу на доклад, обнаруживает, что нет там ничего, возвращается домой, в поте и ужасе, а им уже приказ приходит по факсу или через компьютер? Этого не может быть? Я тебя спрашиваю – не может?
– Это бы уже заметили… Рано или поздно – заметили бы… – стараясь говорить твердо, возразил Зорин.
– А если это только что началось? – спросил участковый. – Если это началось давно, но сейчас все ускоряется и ускоряется? Люди перестали держаться друг за друга, и весь мир валится в тартарары? А мы только смотрим на все это и пытаемся не сойти с ума. А наиболее умные еще и пытаются что-то на этом заработать…
– Что можно на этом заработать? – простонал Зорин. – Ты уже совсем с ума сошел, капитан…
– Да? Совсем? А если предположить – только предположить, что тот список, который мне приказано отслеживать и пополнять, это же избиратели, мать их так, электорат. И это те люди, которые точно, на сто процентов, на избирательные участки не пойдут. Их голоса можно использовать как угодно. Сейчас это полпроцента, а завтра – два, четыре… Эти голоса денег стоят, если разобраться… – Капитан вздохнул со всхлипом и сел в сугроб, прижимая руки к лицу.
– Ну чего ты?.. – пробормотал Зорин. – Что ты…
– У тебя дети есть? – глухо спросил участковый.
– Нет. И жены нет. А что?
– А у меня – двое. Что мне делать? Жена уже сейчас говорит, что нужно будет их отправлять учиться куда подальше. Старшему десять, младшему восемь, но уже сейчас нужно думать об их будущем. О будущем, понимаешь? А оно у них есть? Кто мне объяснит – есть у них будущее или нет? Может, завтра и в моем доме это начнется. Я каждый день, уходя на работу и возвращаясь, прохожу по этажам всех четырех подъездов, дураком выгляжу, но иду, считаю… И если завтра утром или сегодня вечером я вдруг увижу, что началось в моем доме – что мне делать? Что мне делать? С каждым днем я все лучше понимаю своего предшественника, майора Синицына. И я уже давно не чистил свой пистолет, – участковый сгреб обеими руками снег и с силой потер лицо. – Я не знаю, что делать… Не знаю… Может, самому позаботиться о своей семье? Когда это начнется, приблизится к нам, может… А вдруг я ошибаюсь? Вдруг все это не гибель, не исчезновение, а переход в новый мир, к новой жизни? А я убью?.. А эта штука ускоряется… Когда я принял дела, в микрорайоне было десять объектов. Сейчас – втрое больше. Десять объектов за все время и двадцать за последние три года. Ускоряется? Или уже везде произошло и только в нашем великом городе немного замешкалось? Ты мне можешь объяснить? Можешь? И кто мне сможет объяснить? Библия? Так нет в ней про такое. Там людям оставлен выбор, там… Или мы тоже можем выбирать? Если бы мы жили по-другому…
Капитан застонал, и выглядело все это настолько дико и страшно, что Зорин захотел уйти… убежать подальше, чтобы не видеть раскачивающегося в снегу человека и не слышать звериного воя, вырывающегося у него из груди.
