Кир Булычев - Излучатель доброты (Похищение, Исчезновение профессора Лу Фу)
Глава третья
ПОМОЩНИЦА ГРАФИНИ СЕРАФИНЫ
Флаер обогнал время и достиг итальянского города Болоньи утром. Здесь было солнечно, редкие пушистые облака плыли по небу, как парусные корабли, бурно цвели деревья, над городом висел аромат их лепестков. Сама Болонья оказалась большим городом, в котором по всем центральным улицам протянулись галереи, чтобы в жару горожанам не надо было ходить по солнцепеку. Недалеко от старинного собора поднимались две высокие тонкие косые башни - когда-то, в дикие времена, жители Болоньи предпочитали жить в башнях, чтобы к ним не забрались разбойники. Пролетев над утренней Болоньей, Алиса стала снижаться над зелеными парками и садами окрестностей города. Она связалась с клиникой, и вахтер сказал ей, что наведет флаер на стоянку, которая расположена за дворцом. Оставив флаер, Алиса быстро прошла к дому. Было пусто, жужжали пчелы, наперебой заливались птицы, каменные плиты под ногами были усеяны белыми и розовыми лепестками яблонь и вишен. Дворец графини был очень старым. Наверное, он был построен лет пятьсот назад. В толстых серых стенах были прорезаны высокие узкие окна, по углам крыши и в нишах стен стояли мраморные скульптуры. На открытую веранду, от которой к стоянке вела широкая каменная лестница, вышла уже знакомая Алисе дежурная медицинская сестра. - Госпожа Серафина ждет вас у себя в кабинете, - сказала она. - Прошу вас следовать за мной. Алиса поднялась по лестнице и ступила в прохладу каменного зала. Пол был мраморный, сложенный из разноцветных плиток, зал окружен изящными колоннами. Здесь тоже стояли статуи. И если бы Алиса не увидела по пути нескольких медицинских сестер и не заметила колясок, в которых съезжались в столовую на завтрак больные дети, можно было бы подумать, что она попала в музей. Но она была не в музее. Кабинет синьоры Беллинетти представлял собой странную смесь дворцовых покоев и современного кабинета директора клиники. На резных столах красного дерева стояли компьютеры, принтер разместился на мраморном столике, различного рода пленки, кассеты, бумаги заполняли столы и полки. Но хотя кабинет принадлежал очень занятому человеку, его нельзя было назвать захламленным или неопрятным. Просто в нем царил тот вид беспорядка, когда хозяин отлично знает, где лежит та или иная нужная ему вещь. За столом сидела черноволосая женщина. При звуке шагов Алисы она легко поднялась с кресла, обежала стол и встретила Алису посреди кабинета. Женщину Алиса сразу назвала про себя Дюймовочкой. Она была такой маленькой и хрупкой, что казалась девочкой, хотя конечно же была взрослой, наверное, не моложе Алисиной мамы. На женщине было широкое шелковое платье, шея, тонкие руки и лицо были загорелыми, смуглыми, как у рыбачки. Светлые зеленые глаза сияли так ярко, словно в них были вставлены лампочки. А волосы ее были такими буйными и густыми, что не желали подчиняться заколкам и разбегались водопадом по плечам. Алиса с первого взгляда влюбилась в эту женщину. - Здравствуйте. Меня зовут Серафина, - сказала женщина и протянула Алисе горячую сухую руку. - Случилось что-то ужасное? Нет, не скрывайте от меня, я привыкла к несчастьям, я выдержу! - Вы не знали? - Почему-то Алиса была уверена, что графиня Беллинетти уже знает об исчезновении профессора. - Когда мне сказали, что меня вызывали из пустыни Такла-Макан, я сразу отзвонила в оазис профессору Лу Фу, но связи не было. Тогда я позвонила в Урумчи, и там в институте мне сказали, что профессор исчез. Но почему-то никто не отозвался в оазисе. - Разумеется, - согласилась Алиса. - Весь дом профессора перевернут с ног на голову, все будто растоптано стадом слонов, честное слово! А связаться с оазисом можно только из нашего флаера, а флаер стоит у ворот. - Я ничего не понимаю. Садись, девочка... - Алиса. - Садись, Алиса, и расскажи мне все по порядку. Алиса уселась в удобное кресло, графиня Серафина налила ей в бокал прохладного апельсинового сока и, не перебивая, выслушала ее рассказ. В заключение Алиса сказала: - Я только кажусь такой молодой. У меня есть уже жизненный опыт. Сейчас я помогаю агенту ИнтерГалактической полиции, которая ведет следствие. А так как агент Кора занята изучением переписки и бумаг профессора, она попросила меня слетать к вам в Италию. Извините, но я прочла ваши письма к профессору. - В любом другом случае я бы рассердилась на то, что вы читаете чужие письма, - сказала Серафина. - Это нехорошо. - А вдруг в них заключается тайна профессора? А вдруг от какого-то письма может зависеть его жизнь? Серафина кивнула. - Сейчас я не сержусь, - сказала она. - Я понимаю вас. Что ты хотела бы узнать, девочка? - Первый, и самый главный, вопрос у меня такой, - сказала Алиса. - Видели ли вы генератор доброты профессора Лу Фу? - Вы имеете в виду аппарат, который стоит на крыше дома? - Нет, я спросила о маленьком карманном излучателе. - Я ждала этот излучатель с минуты на минуту, - ответила графиня. - Каждый день. Он мне очень нужен. И профессор обещал мне, что, как только он испытает карманный излучатель, он первым делом пришлет его сюда. И вот такое несчастье... - Графиня вздохнула. Потом сказала: - Если ты хочешь посмотреть на нашу клинику, пойдем, сейчас как раз кончается завтрак и мои пациенты пойдут гулять. Они вышли из кабинета и попали в довольно большой, окруженный со всех сторон широкими галереями внутренний двор, лучше сказать - цветущий сад. В тени деревьев стояли детские кроватки. - Это наша летняя спальня, - сказала графиня. - Дети лучше спят и лучше себя чувствуют под некоторыми видами деревьев. Но не под всеми. - Любое растение выделяет кислород, - сказала Алиса, - и поглощает углекислоту. Поэтому под ним полезно спать. - И под анчаром? - улыбнулась графиня. Оказывается, она знала стихи Пушкина. - Помнишь: "Но человека человек послал к анчару властным взглядом. И он послушно в путь потек и утром возвратился с ядом..." - Конечно, помню, - ответила Алиса. - "И умер бедный раб у ног непобедимого владыки". Только это легенда. - Конечно, легенда, - согласилась Серафина. - Но я тщательно подбираю растения, которые лечат детей. Я помогаю им расти. - С помощью генератора Лу Фу? - Нет, - улыбнулась Серафина. - Я сама служу генератором. По крайней мере до тех пор, пока не получу излучателя от профессора. - Как это? Они шли по саду. Большинство детских кроваток стояли пустыми - видно, их владельцы ушли завтракать, но некоторые дети совсем не могли ходить. Они лежали неподвижно, но при виде Серафины улыбались, и их лица даже розовели. Графиня подходила к каждому, брала его пальцы в свои руки, согревала их и замирала, как будто задумавшись. Некоторые дети начинали говорить, другие продолжали дремать, третьи молча глядели перед собой. Алиса почувствовала, как ей тоже стало тепло и спокойно. - Это гипноз? - прошептала она. - Нет, Алиса, - ответила Серафина. - Это и есть лучи доброты. Оказалось, что я могу их излучать. Но я очень устаю от этих сеансов. Совершенно выматываюсь... К тому же меня хватает лишь на десять - двенадцать пациентов, а у меня их больше сорока. - Значит, профессор не изобрел лучи доброты? - Как же он мог изобрести то, что есть в природе, что известно любой матери, любой бабушке, даже многим детям? Но профессор догадался, какова физическая суть волн, он научился выделять их, превращать в лучи, смог сконструировать прибор, который концентрирует их. Он - великий ученый и изобретатель. - Простите, Серафина, - сказала Алиса, - но ведь лучи профессора воздействуют только на растения. А вы говорите о больных детях. - На растения воздействовать легче, - сказала Серафина. - Они ведь устроены проще, чем люди. Они впитывают лучи и сразу на них отзываются. С людьми эта проблема настолько сложна, что в ближайшие годы ее нельзя будет решить. - Но почему? - Потому что все растения устроены одинаково, а люди - по-разному. Потому что если есть лучи добра, то кто-то может отыскать лучи зла. И тогда еще неизвестно, будем ли мы благодарны науке. Даже сейчас, на этом этапе, изобретение профессора привело к беде. Скажи, Алиса, ты почему сюда прилетела? - Потому что... профессор пропал. - Или даже его убили. А почему? - Наверное, из-за генератора лучей. - Вот видишь. Профессор занимался лишь растениями, но кому-то помешал. Они шли по саду. Серафина наклонялась к кроваткам малышей, тогда она замолкала и замирала. А Алиса замечала, что после каждой такой остановки графиня становится все бледнее и движется все медленнее. Наконец она подошла к пустому гамаку, натянутому между двух кленов, и опустилась на него. - Мне надо чуть-чуть отдышаться, - произнесла она виноватым голосом. Алиса сказала: - В вашем письме вы писали профессору, что ждете, когда будет готов карманный излучатель. Скажите, пожалуйста, вы видели, как он выглядит? - Да, - ответила графиня. - Я это знаю точно. Я могу показать тебе, Алиса, последнее письмо от профессора. Он описывает в нем портативный излучатель. Там же есть голограмма излучателя. Но почему ты спрашиваешь? Неужели излучатель пропал? - Мы его не видели. - А разве вы не нашли его в доме Лу Фу? - Нет, к сожалению, его не нашли! - Алиса хлопнула себя ладошкой по лбу. Конечно же именно так! - Странно, - удивилась Серафина. - Можно подумать, что ты обрадовалась пропаже аппарата. - Это радость сыщика! - ответила Алиса. - Вашим ответом вы помогли мне разгадать важную тайну! - Какую же? - спросила Серафина. В саду стало жарко, графиня забрала назад пышные волосы и перевязала их шнурком. - Понимаете, преступник искал в доме профессора какую-то небольшую, но ценную вещь. Вся передняя комната перевернута, искали за книжками, под подушками, под диваном - значит, эта вещь была небольшая. В задней комнате тоже полный разгром, но не такой, как в первой. Добравшись до письменного стола, бандит вдруг успокоился. Он не тронул ни книг, ни кассет, даже не стал залезать в ящики стола. Почему? - Ты думаешь, что он нашел то, что искал? - А что он мог искать? - Неужели малый излучатель доброты? - Вот именно! Ведь он пропал вместе с профессором. - Но кому он мог понадобиться? - спросила Серафина. - Вы же сами сказали мне, что такое изобретение не должно попасть в дурные руки. Дурные руки - они потому дурные, что растут из дурной головы. А дурная голова полна грязных мыслей. Мы, конечно, догадаемся, зачем генератор доброты понадобился преступникам. Но первый шаг с вашей помощью я сделала! - Ты рассуждаешь как взрослый сыщик. - А может быть, я и стану сыщиком. Вообще-то я стану биологом, космическим зоологом. Я буду изучать животных на других планетах. Но в отпуске я буду заниматься ловлей преступников. - Ты готовишь себя к очень бурной жизни, - сказала Серафина. Она поднялась из гамака, и они прошли внутрь дома, где графиня показала большую столовую, откуда сестры разводили или развозили в креслах детей. Потом они заглянули в устланную громадным мягким ковром комнату для игр и снова поднялись в кабинет графини Беллинетти. - Теперь, - сказала Алиса голосом настоящего детектива, - нам с вами важно узнать, кому было известно о существовании портативного излучателя. - Как же мы можем догадаться? - Будем думать вместе, - сказала Алиса. Дюймовочка посмотрела на Алису, склонив голову, и вдруг рассмеялась. Она заливалась смехом таким звонким и мелодичным, словно звенели сто серебряных колокольчиков. Няня в белой наколке сунула испуганно нос в кабинет, но графиня отмахнулась от нее: мол, ничего страшного! - Почему вы смеетесь? - строго спросила Алиса, которая все еще не могла выйти из роли великого сыщика. То-то сейчас посмотрел бы на нее Пашка Гераскин! - Потому что ты и в самом деле почти превратилась в сыщика. И если закрыть глаза, то тебя можно перепутать с комиссаром Мегрэ или самим Эркюлем Пуаро. Алиса смутилась. Она представила, какой смешной выглядит со стороны. - Не красней, девочка, - сказала графиня Беллинетти, оборвав смех. - Мне очень нравится, что ты серьезно относишься к этому делу. И я понимаю, что ничего смешного в исчезновении профессора нет. Прости меня, что я так не вовремя засмеялась. - Ой, я совсем не обижаюсь! - ответила Алиса. - Я просто не заметила, что выгляжу, как воробей в орлиной шкуре. - Не расстраивайся, - сказала графиня. - Для начала я хочу тебе показать, как выглядит излучатель. А то ты увидишь его, но не обратишь внимания, потому что не догадаешься, что это такое. Серафина вытащила из стола пластинку, сжала ее пальцами, и в воздухе возникла голограмма портативного излучателя. Он был похож на старинный электрический фонарь: трубка длиной пятнадцать сантиметров и толщиной с початок кукурузы, с раструбом на конце. На трубке были кнопки, с помощью которых можно было управлять излучением. - Так просто? - удивилась Алиса. - Все гениальное просто, - ответила графиня. - А зачем профессор прислал вам голограмму? - Мы как-то разговаривали с ним, и он показал мне, как испытывает этот прибор. И на память об испытаниях прислал мне его голограмму. - А кто, кроме вас, знал, как выглядит прибор? - Только Мариам, - ответила графиня. - Вы сказали - Мариам? - Это моя помощница. Она вне подозрений, - сказала Серафина. - Простите, пожалуйста, - настаивала Алиса. - Можно, я с ней поговорю? - К сожалению, Мариам две недели назад улетела домой, она готовится поступать в медицинское училище. Ведь медицина - ее призвание. - А где живут ее родители? - Алисочка, ты бываешь несносной! - воскликнула Серафина. - Если я тебе говорю, что Мариам - хорошая девочка, значит, она хорошая. Я чувствую это. - Дорогая мадам Серафина, - сказала Алиса. - Ну подумайте, что получается: никто не знал, кроме вас и вашей помощницы Мариам, что профессор уже собрал экземпляр портативного излучателя. Вы ждали, когда профессор кончит испытания и пришлет вам этот излучатель... - Он сделал бы для меня второй прибор, - сказала Серафина. - Не важно. Я хочу только сказать, что о приборе знали вы и Мариам. - Но, может, у профессора были еще друзья, может, он рассказал об излучателе каким-нибудь знакомым? - Нет, - ответила Алиса. - Никто в Урумчи о приборе ничего не знал. Мы разговаривали с ученицами и помощницами профессора из тамошнего института, но они ничего не слышали о портативном приборе. - Я знаю, что профессор был очень осторожным, - вздохнула графиня. - Он говорил мне, что боится, как бы его приборы не попали в руки плохих людей. Он даже как-то писал мне, что выбрал такое безлюдное место для жизни не потому, что ему надоели люди, а чтобы чувствовать себя в безопасности. Ведь в пустыне ты только издалека видишь путника или флаер. Вот сделаю все, закончу опыты - и передам человечеству, говорил он. Знающие люди найдут способ оградить человечество от опасностей. - От каких? - спросила Алиса. - Он не стал мне о них рассказывать... Они помолчали. Из сада доносились детские голоса. Сорока залетела в комнату и попыталась схватить со стола пластинку с голограммой прибора. - Еще тебя не хватало, Цицерон! - рассердилась графиня. - Лети на кухню и попроси, чтобы тебя покормили. Сорока резко крикнула - явно обиделась. И вылетела из кабинета. - Я расскажу тебе о Мариам, - сказала Серафина. - И ты сама решишь, что делать. - Спасибо. - Мариам нашли на шоссе среди холмов, севернее города. Она была туристкой. Из тех самостоятельных туристов, которые берут рюкзак, надевают башмаки на толстой подошве, вешают через плечо видеокамеру и топают от горы к горе, от озера к озеру. Дело было вечером, стоял туман, и водитель машины на горной дороге заметил Мариам лишь в последний момент, когда поворачивал за скалу. Он остановил машину и, к своему ужасу, увидел, что девушка неподвижно лежит на асфальте. Водитель решил было, что он ее убил, но, к счастью, оказалось, что девушка жива, только от удара она потеряла память. Моя клиника была ближайшей от места происшествия, и девушку привезли ко мне. Вскоре она пришла в себя, и доктор поставил диагноз: контузия и шок. Он сказал, что память к девушке возвратится, а так как серьезных повреждений нет, можно полагать, что через несколько дней она встанет на ноги. И в самом деле через три или четыре дня девушка поднялась с постели. Но она, к сожалению, ничего не помнила. Ни откуда шла, ни кто ее родители, ни где она живет. Правда, через неделю она вспомнила, что ее имя - Мариам. По-итальянски Мариам говорила с акцентом, но трудно было понять, какой язык ее родной, потому что она, как и положено современной девушке, знала немало языков и сама не могла сказать, какой из них предпочитает. На вид ей было лет пятнадцать; скуластая, большие черные глаза, лицо доброе, волосы прямые. Мариам очень хотела вспомнить, кто она такая, и очень расстраивалась, что не может. Но она не любила сидеть без дела, поэтому стала помогать нашим санитаркам, а потом и медсестрам. Она умела обращаться с детьми, и дети тоже ее любили, никакой работы она не чуралась и никогда не уставала. Я стала уговаривать Мариам поступать в медицинское училище и работать дальше в нашей клинике, пока к ней не вернется память. - А профессор Лу Фу знал о вашей помощнице? - Разумеется, - ответила Серафина. - Мариам была не только санитаркой, но и моей секретаршей. Она вела все мои дела, потому что я ненавижу писанину, но клиника - это большое хозяйство, и приходится переписываться с различными людьми. В общем, Мариам избавила меня от самой неприятной работы, за что я ей очень благодарна. - Значит, письма профессора она читала? - Разумеется. - Скажите, пожалуйста, - вдруг сообразила Алиса, - а вы начали свою переписку с профессором уже при Мариам? - Ничего подобного! Я переписывалась с профессором уже несколько месяцев. - А кто-нибудь знал о вашей переписке? - В этом нет никакой тайны! Я даже давала интервью журналистам о том, как стараюсь использовать доброту для лечения детей. И о том, что сотрудничаю в этом с китайским профессором Лу Фу. - Значит, кто-то мог подослать к вам Мариам? - строго спросила Алиса. - Как тебе не стыдно! - возмутилась графиня Серафима. - Ты бы видела, в каком состоянии была эта несчастная девушка, когда ее нашли без чувств на горной дороге. Алиса, я даже не подозревала, что среди современной молодежи встречаются такие холодные и бездушные существа. - И что было дальше с вашей Мариам? - спросила Алиса, которая совсем не собиралась сдаваться. - Она трудилась... она вела себя безукоризненно! - А потом? - Не только я полюбила ее. Ее любили пациенты, ее любили мои сотрудники. Софи! Софи, куда ты подевалась? Дверь в кабинет приоткрылась, и вновь заглянула санитарка. Алиса догадалась, что санитарка подслушивала под дверью и графиня об этом знала, но не удивлялась. Может быть, половина сотрудников клиники подсушивали под дверью. - Что, синьора? - спросила санитарка. - Софи, скажи, что ты думаешь о Мариам? - Она заменила мне племянницу, - с готовностью заявила санитарка. И Алисе показалось, что из-за двери послышался хор голосов, который подтверждал точку зрения санитарки Софи. - А что думал о ней профессор Лу Фу? - спросила Алиса. - Ты жестокий, бездушный следователь! - воскликнула Серафина. - Профессор отлично знал Мариам, любил ее, приглашал к себе. Он говорил мне, что Мариам напоминает ему его внучку, живущую в Шанхае. - И чем же кончилась эта история? - Она кончилась две недели назад, - сказала графиня. - Шестнадцать дней, - поправила ее санитарка, которая осталась в кабинете. - Да, шестнадцать дней назад, как раз через два дня после того, как я получила от профессора эту вот голограмму излучателя и мы убедились в том, что излучатель действует. Мы ждали, когда профессор закончит испытания и пришлет нам экземпляр генератора доброты, И тут к нам приехал господин Ахмет аль-Барзани. Он оказался отцом девушки. - Сколько же она прожила у вас? - спросила Алиса. - Сколько? - обратилась графиня к санитарке. - Два месяца без двух дней, - донесся голос из-за двери. - А ее папа ни разу не побеспокоился о судьбе дочери? - спросила Алиса. - Раз вы не знаете, девочка, то не клевещите на Мариам, - обиделась санитарка Софи - бровастая, угрюмая, широкая в плечах девушка. - Мариам всегда ходила по земле с рюкзаком, чтобы познать жизнь. Ее родители были к этому приучены. Мы тоже долго не понимали, почему они не откликались. А ее папа и мама жили в горах Ирана, в своем имении. Ее папа - известный писатель, а мама занята воспитанием восьмерых детей. - Вот видите, - сказала Серафина, - у нас ни от кого нет тайн. - Значит, - сказала подозрительная Алиса, - два месяца ее папа и мама, ничего не подозревая, жили в горах... А вы давали объявления о том, что найдена девушка? - Этим занималась полиция, - сказала санитарка. - А когда родители приехали за ней, она их узнала? - В этом и было чудо! - воскликнула графиня. - Ты бы видела, Алиса, каким светом озарилось ее лицо! - О да! - раздался хор из-под двери. - Она закричала: "Папа, мама!" - вспомнила санитарка и смахнула слезу. Она побежала к ним вся в слезах. И они тоже рыдали! Графиня развела изящными руками и сказала: - Вы слышали? Это не только мое мнение, это мнение всех моих сотрудниц и сотрудников. Общее мнение! - Она вам и адрес оставила? - спросила Алиса. - Разумеется, - сказала Серафина. - Ей нечего скрывать. Мариам сейчас готовится поступать в медицинское училище в Багдаде. - Нет, в Тегеране, - поправила директрису санитарка. - Она мне сказала, - в дверях показалось краснощекое лицо еще одной санитарки, - она мне сказала, что будет поступать в медицинский колледж в Карачи. - Вот именно! - воскликнула Серафина. - И все же, - взмолилась Алиса, - где мне ее искать, чтобы расспросить? - Сейчас я найду открытку, - сказала Серафина. - Она мне прислала открытку с дороги. Серафина стала быстро разбрасывать на столе бумажки, кассеты и пленки, пока наконец не нашла то, что хотела. Она протянула открытку Алисе: - Можете пользоваться открыткой, как пожелаете. Только прошу вас об одном: никогда не подозревайте невинных людей. - Спасибо, - сказала Алиса и быстро проглядела текст. "Дорогая синьора Серафина! - было написано на открытке ровными круглыми буквами. - Я пишу Вам с дороги. Под крылом самолета пролетают горы и пустыни. Скоро буду дома и тогда напишу обо всем подробно. Спасибо за заботу. Передавайте мои приветы профессору Лу Фу. Я надеюсь, что смогу его навестить в ближайшем будущем. Пускай ждет. Ваша Мариам". - А обратный адрес? - спросила Аписа. - Обратный адрес она пришлет мне, как только начнет учиться, - ответила Серафина. Алиса поняла, что больше она ничего не добьется. Тем более что с каждым новым вопросом сотрудники клиники все меньше ее любили и все больше любили несчастную Мариам. - Хоть скажите мне, как выглядят ее родители? - уже без особой надежды на успех спросила она. - Родители как родители. Отец - высокий, могучий человек в шляпе. У него светлые глаза. - Розовая кожа, - добавила санитарка. - Очень красивый мужчина. - А мать - полная, молчаливая, она все время вязала и говорила только на их языке. - На каком? - спросила Алиса. - Наверное, это был язык урду, - сказала неуверенно Серафина, - или язык пушту. В общем, никто у нас его не знает. Раздался продолжительный звонок. - Простите, Алиса, - сказала Серафина с некоторым облегчением, - но нам пора начинать обход. Пациенты не могут ждать. - Большое спасибо, - сказала Алиса. - Большое спасибо за то, что вы потратили на меня столько времени, и простите, что я была такой назойливой. Но итальянки улыбались Алисе, никто на нее не сердился. Серафина проводила ее до флаера. Алиса поднялась высоко в небо и погнала машину обратно на восток. Она надеялась засветло вернуться в оазис профессора.
