Джон Барнс - Миллион открытых дверей
А потом как-то утром… Думаю, это было примерно в то время, когда ваш корабль добрался до Утилитопии… что-то случилось. Что-то такое, из-за чего я вдруг понял, что вместо того чтобы лишать людей несчастий, я их насаждаю. Я вернулся к себе. Стал молиться — с месяц, наверное, молился.
Когда это не помогло, я бросил работу, купил ферму в Содомской котловине, и с тех пор я там.
Вездеход заложил крутой вираж, во все стороны брызнул гравий, загрохотал по днищу кабины. За окном я не видел положительно ничего, кроме тьмы и тумана.
— Мне пришлось здорово попотеть, чтобы мне позволили вас забрать — они хотели, чтобы это сделал кто-нибудь более подкованный во всяких там доктринах.
— До Содомской котловины далеко, — сказал Аймерик. — Тебе пришлось проделать долгий путь. Наверное, тебе непросто было договориться с властями.
— Non. Я все уладил, подписав контракт. Так что теперь я ваш хозяин.
На миг Аймерика эта новость, похоже, ошарашила, а потом он понимающе и довольно ухмыльнулся.
— Великолепно, Брюс! Ты по-прежнему хорошо соображаешь!
Одолев подъем, вездеход затем проделал крутой короткий спуск. На какое-то мгновение фары озарили, как мне показалось, бездонную пропасть. Потом по днищу снова загрохотал гравий, и машина покатилась по скальному уступу на стенке ущелья.
Поскольку Аймерик и Брюс вели себя как ни в чем не бывало, я тоже решил не подавать виду, будто меня что-то тревожит. Я отвел взгляд от окна, чтобы посмотреть, как себя ведет Биерис. Биерис немыслимо выгнулась, пытаясь выглянуть в окно.
— Как думаешь, там глубоко? — шепотом спросила она.
— Non sai. Порядочно.
— Там каньон, — сообщил нам Брюс. — Длинный фьорд, на дне — морская вода, глубина — около восьмидесяти метров. Сейчас мы примерно в трех тысячах метров над водой, а надо подняться на семь тысяч триста, чтобы пробраться через Содомскую котловину. Все это безобразие — огромная трещина в скальной породе, образовавшаяся при падении астероида.
— Астероида? — испуганно переспросила Биерис и наклонилась вперед, к Брюсу.
Он встревоженно отвел взгляд от узкой дорожки, пляшущей в свете фар, и обернулся к Биерис.
— Яп. Но вы не бойтесь. В самом скором времени ничего такого не ожидается. Правда, этот упал не так давно. Ну, где-то лет тысячу стандартных назад. А вас, похоже, ребята, не больно-то просветили насчет того, что вы тут увидите?
— Совсем не просветили, — ответил я. — И что, вся планета такая?
Брюс расхохотался, к нему присоединился Аймерик.
— А вы весьма тактично выразили свои тревоги… Жро?
— Почти правильно. Два слога. Жи-ро.
— Жиро, — повторил Брюс, на этот раз правильно. — Но все-таки неудивительно, что вы так спокойны. Нет, Совет Рационализаторов желает, чтобы люди жили в Утилитопии — так, считают они, продуктивнее получается, и поэтому платят там весьма солидно за любую деятельность, вот только деятельности нет. Когда я решил заняться фермерством, я больших надежд не питал, но это была единственная работа, благодаря которой я мог бы поселиться на теплой стороне Оптимального хребта. Через горы мы перевалим еще только через два часа, но то, что вы увидите потом, вам понравится, так я думаю.
— А почему место назвали Содомской котловиной, если там, как вы говорите, симпатично?
— Наверное, для того, чтобы те из нас, кто желает там. обосноваться, знали, что мы проявляем иррациональную тягу к не правильным ценностям, — ответил Брюс. — Короче говоря, ступили на путь духовного разрушения.
Сказал он это скорее устало, нежели раздраженно.
— Ну а для тех, кому не терпится узнать, — сказала Биерис, — что же все-таки собой представляет то место, куда мы направляемся?
Аймерик кивнул, словно хотел поблагодарить за смену темы разговора.
— Тот горный хребет, который перерезает этот каньон и за которым находится Содомская котловина, пролегает вдоль восточного побережья Каледонии. По другую сторону от хребта: лежит котловина, посреди которой — соленое озеро. Это одно из самых теплых мест на этой безумной планете. Уверен, вы сильно удивитесь, когда узнаете, что сейчас мы находимся всего в половине градуса от экватора.
Содомское море, нагреваясь, дает довольно много тепла, а горы вокруг достаточно высокие для того, чтобы не пускать в котловину тучи, поэтому там часто светит солнце.
В долине тепло, и морозно бывает только пару часов во время Тьмы.
— Откуда же здесь Тьма? Наверняка растительность здесь не так обильна, чтобы возникали пожары…
— Здесь это означает несколько иное, — пояснил Аймерик. — Сутки на Нансене длятся всего четырнадцать часов. Проще соединить двое суток, чем жить по четырнадцатичасовому графику. Поэтому сутки здесь делятся на Первый Свет, Первую Тьму, Второй Свет и Вторую Тьму. На данный момент прошло около двадцати минут после наступления Первого Света.
Я взглянул за окно на тусклый, поблескивающий в свете фар туман и сказал:
— Похоже на то, что скоро рассветет. Но откуда же свет?
— Луна только что взошла, — ответил Брюс.
Последовала долгая неловкая пауза. Мне было ужасно стыдно из-за того, что я забыл о том, что у Нансена есть спутник — большая, покрытая льдом луна, вращавшаяся близко от планеты.
Через некоторое время Брюс спросил:
— И что же заставило вас махнуть в Каледонию с этим старым негодяем? Неужто вам на Уилсоне не хватает тумана и слякоти?
Биерис негромко рассмеялась.
— Можете считать, что меня Аймерик уговорил.
— Я пытался тебя отговорить! Я говорил, что здесь ты не увидишь ничего такого, к чему привыкла, и что здесь ты не дождешься и половины развлечений, которым мы предавались в Молодежном Квартале. — Голос Аймерика звучал по-настоящему расстроенно. — И людей здесь очень мало таких, которые похожи на твоих друзей на Уилсоне.
Биерис энергично кивнула.
— Ja, ja, donz de mon cor. Разве я могла устоять после того, как ты привел столько убедительных аргументов?
То ли она его изводила, то ли подкалывала — но шутку я не понял.
— Тут ты не встретишь никого, кто поймет, что ты — donzelha! — воскликнул Аймерик.
— Ну, не знаю… Брюс, скажите, к какому полу я, на ваш взгляд, принадлежу — так, с первого взгляда, наугад?
Брюс рассмеялся как-то нервно и сделал вид, что его вдруг страшно заинтересовала дорога.
— Я никогда не вмешиваюсь в споры между мужчинами и женщинами. В каком-то смысле из-за этого я более или менее здоров и бодр для своего возраста.
Аймерик одобрительно хмыкнул и сказал:
— Знаешь, на корабле тебя очень не хватало, Брюс. Став священником, ты погубил в себе великого дипломата.
За этим высказыванием Аймерика последовала долгая пауза, а потом Брюс спросил у меня, что меня привело в Каледонию. Не опускаясь до подробностей, поскольку побоялся, что Брюса расстроит рассказ о том, что я увидел в «Антрепоте», я коротко рассказал о том, в результате чего оказался в кабине спрингера.
