Юрий Алкин - Физическая невозможность смерти в сознании живущего. Игры бессмертных (сборник)
Поль укоризненно посмотрел на нее.
– Они нас исследуют с первого дня, – ответил он. – Неужели вы думаете, что миссия Катру состоит в том, чтобы помочь нам выучить всю эту чушь? Разумеется, с каждого семинара он выносит гораздо больше полезной информации, чем мы.
– Не думаю, – возразил я. – Можно было придумать и более эффективный способ исследовать нас.
Поль устало махнул рукой.
– Хватит, – сказал он. – Может, ты и прав. Мы можем спорить до посинения и все равно ничего друг другу не докажем. Давайте лучше прислушаемся к голосу рассудка, то бишь Эмиля, и сделаем наше домашнее задание. Мари, ты, случайно, не захватила с собой учебники?
– Случайно захватила, – ответила Мари. – Сегодня нам предстоит выучить историю технологического прогресса в четвертом периоде развития мира.
– А может, еще пару версий обсудим? – с подозрительной поспешностью спросил Поль, услышав тему задания.
– Не поработав, нельзя отдохнуть, – Мари с важностью подняла указательный палец. – А ну, быстро за работу.
– Это кто такое сказал? – поинтересовался Поль. Я решил блеснуть образованностью:
– Похоже на Дидро.
– Моя бабушка, – сказала Мари. – Когда я была в школе, она мне это повторяла чуть ли не каждый день. За уроки меня усадить было непросто, но она с этим хорошо справлялась.
– Ну да, – с сомнением протянул Поль, – в жизни не поверю, чтобы тебя надо было заставлять учиться. Ты сама хоть кого заставишь.
– Бабушкина заслуга, – улыбнулась Мари. – Лет до десяти я с ней постоянно воевала. Слышали такую фразу: чтобы переварить знания, надо поглощать их с аппетитом? Нет? Неважно. Я ее где-то услышала и один раз решила использовать в качестве аргумента. Бабушка, говорю, если мне неинтересно эти знания поглощать, как же я могу их хорошо усваивать? Давай-ка сначала я нагуляю аппетит, а потом уже сяду учиться. Ну и тому подобное. Очень убедительно излагала. Бабушка меня выслушала, дала мне выговориться, а потом говорит: «Аппетит приходит во время еды». Пришлось учиться. И так каждый раз.
Она выложила перед нами стопку книг и строго закончила:
– Так что хватит выискивать поводы для болтовни. Налетайте на духовную пищу.
Мы с Полем обреченно вздохнули.
Глава четвертая
Это невыносимо сложно – вообще не думать о смерти. Я понял это не сразу. Вначале я предполагал, что это – самый простой и надежный путь, чтобы сдать экзамен. Расчет был, как мне казалось, очевидный. К чему мучиться и постоянно одергивать себя? Каждую минуту следить за словами, которые ты произносишь, – удовольствие ниже среднего.
Существует способ намного лучше. Достаточно убедить себя, что ты бессмертен, и свести все к запоминанию деталей нового мира. Убедил же я себя когда-то, что на двухколесном велосипеде можно удержать баланс. И это несмотря на то, что поначалу на нем невозможно проехать и двух метров. Так что цель казалась достижимой. Заменяешь одно чисто теоретическое утверждение другим – и дело в шляпе.
В действительности все выходило наоборот. Чем сильнее я старался забыть о смерти, тем больше о ней думал. Более того, постоянные усилия избавиться от этих мыслей приводили меня во все более и более подавленное состояние. Я думал о неотвратимой старости, о том, что прожил уже почти треть отпущенного мне срока. О том, как быстро пробежали эти двадцать пять лет и как мало было сделано за эти годы. С неожиданной грустью я вспоминал детство, школу, университет, размышлял о том, как недавно это все было, и в какой-то момент стал почти физически ощущать, как мой организм стареет.
Можно знать факт, а можно понимать, чувствовать его. Всю свою сознательную жизнь я знал, что когда-нибудь мне предстоит умереть. Я жил с этим знанием, огорчался, когда оно напоминало о себе, и тут же забывал и о нем, и о своем огорчении.
И лишь сейчас я впервые осознал, что мое пребывание на земле конечно и кратко. Я прочувствовал этот простой факт, ощутил его всем своим существом. И это новое понимание сделало мои дни тоскливыми и безнадежными. Внезапно осознанная неотвратимость развязки преследовала меня днем и ночью.
Теперь мне снились унылые безлюдные кладбища с покосившимися надгробиями, безмолвные серые склепы, залитые мертвенным лунным светом. А один раз взбудораженное воображение нарисовало мне во сне мои же собственные похороны. Услышав, как жирные комья сырой земли глухо падают на крышку гроба, я вскочил в ужасе и потом чуть ли не целый час таращил глаза в темноту, прежде чем смог снова заснуть.
Подавленный и изрядно напуганный таким состоянием, я решил, что дальше так продолжаться не может, и прекратил бороться с коварным подсознанием. Победить в этой борьбе оказалось нереально.
Пришлось вернуться к первоначальной тактике. Я приготовился быть начеку во время экзамена, продумывать каждую фразу и не попадаться в ловушки, которые мне будет ставить коварный экзаменатор. Изменение подхода помогло. Кошмары перестали вторгаться в мои сны, и прежнее беззаботное отношение к смерти постепенно вернулось. Хотя теперь я время от времени спрашивал себя, а не слишком ли оно беззаботное. Ответа на этот вопрос я не находил и, чтобы отвлечься, налегал на учебу.
Тем временем Катру пытался направить наши мысли в нужное русло.
– Не пытайтесь вживаться в свою роль, повторяя себе: «Я бессмертен, я бессмертен», – твердил он нам день за днем. – Это в корне неверный подход. Ваше нынешнее восприятие бессмертия основано на том, что вы знаете, что такое смерть. Вы воспринимаете бессмертие как простое отсутствие угрозы смерти. Вы думаете: «Вот здорово, я никогда не умру». Но это неправильно! В отличие от бессмертных литературных героев, вы не сталкиваетесь и не сталкивались со смертью вообще. Никогда! Вы не представляете себе, что живое существо может прекратить свое существование.
Задумайтесь на секунду: насколько вас страшит вероятность того, что из этой комнаты вдруг исчезнет весь воздух и мы не сможем дышать? Задумались? Пугает ли это вас? Правильно, не пугает. Не пугает потому, что ни на своем опыте, ни в рассказах других людей, ни в книгах вы не сталкивались с такой угрозой. Это – чистая абстракция. Это физически возможно, но абсолютно невероятно. До этого момента вы ни разу в жизни не думали о такой опасности и, скорее всего, никогда и не подумали бы о ней, не попроси я вас об этом. Так же и смерть для вас может быть забавной идеей фантастического рассказа, плодом воображения писателя, возможно даже интересным поводом для дискуссии. Но ни в коем случае не угрозой. Не фактом реальной жизни. Не чем-то заслуживающим серьезного внимания. Десятый, с чем еще вы могли бы сравнить вероятность того, что вы когда-либо перестанете существовать?
