Максим Курочкин - Аниськин и снежный человек
– А вот вы многому могли бы меня научить.
– Как так? – оживился Комаров.
– Если вы из бесконтрольного козла смогли сделать друга человека, то легко справитесь и с мальчишками. Я совсем замучилась с братьями, подскажите, что вы делаете, когда Мухтар делает не так, как надо, а совсем наоборот?
– Тащу за хвост и не даю сигарет, – с готовностью ответил Костя.
И только тут поняв, какой странный совет для воспитания подрастающего поколения дал девушке, смутился:
– Насчет мальчишек я не знаю. Мальчишек я еще не воспитывал.
Глава 4
Кое что о методах наблюдения за сириусом
Савской явно не было дома. За воротами бесновалась
Мальвинка, звонок не работал. Костя для верности со всей своей молодецкой удали попинал в калитку, два раза коротко гаркнул: «Ариадна Федоровна, на выход!», потом, когда убедился, что хозяйки нет, тихонечко помяукал, чем ввел в истерический обморок Мальвинку и перемахнул через забор.
Во дворе была трава, а на этой траве лежала на спинке хорошенькая нечесанная болонка. «Не околела? – мелькнуло в голове у Кости, – да вроде нет. Дышит. А это еще что?» Взгляд его упал на белый, высушенный ветрами и солнцем череп, висевший на гвоздике, вбитом в стену дома. Череп болтался на веревочке с вкраплениями люрекса и мрачно покачивался на ветру. Принадлежал он при жизни, судя по одинокому, закрученному рогу, барану. А после жизни, судя по всему, служил мрачной игрушкой для чудовища в голубой болонистой шкуре.
Владелица черепа могла вот-вот прийти в себя, поэтому Костя открыл калитку и впустил Мухтара. Он должен был обеспечивать его прикрытие со спины. Козел остался стоять во дворе, выставив рога в направлении бесчувственной собачки, а Костя открыл окошко, выходящее во двор, и несанкционировано проник в дом.
В доме, как и в пошлый раз, вязкой стеной стоял густой, удушающий запах.
«Как в фильмах ужасов», – в который раз мелькнуло в голове Комарова.
Так же, как и в прошлый раз, в этом воздухе увязли махровые, почти зеленые пылинки. Как и в прошлый раз, зеркала, понавешенные по стенам в безбожном количестве, создавали впечатление присутствия в комнате множества неведомых живых существ.
Темнота, полноправно царившая в комнате, не давала Комарову провести добросовестный осмотр этой самой комнаты. Савская использовала в дизайне элементы нагромождения несочетающихся между собой предметов, беспорядочно стоящих ширм, не по-делу висящих драпировок. Среди всего этого хлама, по Костиным расчетам, вполне могли прятаться около пяти больших людей или девяти маленьких.
Комаров попытался раздвинуть шторы, но шторы на окнах прикрывали не чистые, прозрачные стекла, а стекла, заклеенные старыми обоями с жуткими злобными махаонами.
Выключатель находился там, где ему и положено – возле дверного косяка. Костя нажал на черную клавишу – никакого результата. Он несколько раз пощелкал клавишей выключателя – свет не включался. Тогда Комаров применил национальный русский приемчик – с молодецкой удалью шлепнул по выключателю.
Русские люди вообще на «ты» с техникой. Они принимают ее помощь как и положено – с чувством собственного достоинства рабовладельца. Есть, конечно, редкие экземпляры, перепутавшие жизненные ценности и сами ставшие рабами техники, но такие дремучие типы чаще встречаются в городе, чем в глубинке. В городе вообще больше психически и морально испорченных людей. Что поделать, экология! Так вот, нормальные люди издревле считают – если техника взбунтовалась, значит ее надо хорошенько проучить. Естественно, бесполезно читать нотации и грозить ей полетом с N-ного этажа. Проще, без предупреждения, вдарить кулаком по наиболее удобному месту и ждать результата. И ведь помогает! Закапризничавшие телевизоры начинают показывать концерты и сериалы, компьютеры подхалимски подмигивают экраном и выдают нужную информацию, пылесосы с подобострастным ревом пожирают мелкий мусор и пылевых клещиков.
Не так оптимистично все обстояло в доме Савской. После Костиного хлопка свет не загорелся, а выключатель вообще отвалился от стены.
– Мистика, – прошептал Комаров.
На месте, где пару секунд назад был находился квадрат выключателя, сейчас ничего не было. То есть совсем ничего! Костя хорошо разбирался в электричестве, он знал, что за выключателем должна быть дырка, а в этой дырке – провода и железки. Здесь же не было ни проводов, ни дырки, ни железок. Только темное пятно.
Комаров, преодолевая суеверный страх, поковырял ногтем это пятно. Пятно было жесткое и заскорузлое. Похоже на клей. Выключатель был приклеен к стене! Что, значит у Савской и проводки в доме нет?
Бедная Ариадна Федоровна! Несмотря на то, что Костины чувства к ней больше были похожи на отвращение, чем на жалость, но в данный момент она была достойна того, чтобы ее пожалели. Проводки нет – раз, влипла в грязную историю – два, старая и некрасивая – три. Бедная Ариадна Федоровна!
Несмотря на вспыхнувшую острую жалость к подозреваемой,
Костя продолжил осмотр. Для этого ему пришлось зажечь несколько расплывшихся свечей, расставленных во всех доступных углах комнаты. Язвительные языки пламени дружно заплясал на свечных огарках. Они коптили, издавали громкое змеиное шипение и треск, извивались, пытаясь достать непрошенного гостя своими остренькими жалами.
В комнате стало светлее, но не веселее. Если раньше Комарова вводили в заблуждение только его собственные отражения в зеркалах, то теперь к этим отражениям прибавились шныряющие по углам тени. Костю передернуло. Он быстро, набравшись воли, обошел комнату, проверил шкаф, заглянул под кровать, поворошил горы барахла, наваленные в разных углах. Савской, естественно, не было. Были, правда, следы ее пребывания, но это объяснялось тем, что Ариадна Федоровна здесь, все-таки, совсем недавно жила.
Зато Костя нашел нечто не менее важное, чем сама экс-актриса. То, что она не страдала повышенной чистоплотностью, было ясно. Но чтобы в доме женщины на кухонном столе лежали недоеденные продукты, изрядно испорченные жарой и затхлостью! Как улики, Костя прихватил сухой, замаслившийся кусок сыра с четкими отпечатками зубов, корочку хлеба с буйной порослью серо-зеленой плесени (он надеялся, что эксперт из райцентра сможет определить приблизительный возраст вонючей растительности), чашку с недопитым и уже зажелерировавшимся кофе с молоком. На чашке вполне могли быть отпечатки пальцев, а в кофе – отравляющие или снотворные вещества. Вообще создавалось впечатление, что Савскую довольно внезапно оторвали от трапезы. Зная ее зверский аппетит, Костя не мог представить, чтобы она не доела сыр. Это тоже была маленькая, но ниточка.
