Василий Головачев - Пришествие
– Мне почему-то в последнее время кажется, что мы поспешили с выводами, – нарушил молчание Сергиенко. – Это семья, семья животных пространства.
– Почему? – спросил Банглин.
– Потому, что любое разумное существо способно к обобщениям и давно бы поняло, что за ним следят, его ищут. Оборотни же сломя голову мчатся по прямой! Действительно никого не боятся? Открытие их – великая и трагическая случайность! Их счастье, что на пути то и дело попадаются звезды с населенными планетами. Измени оборотни угол вхождения в Галактику на градус, они пронзили бы ее, почти ни разу не встретив звезды.
– Но, может быть, это все-таки автоматические устройства, действующие по программе? – пробормотал Банглин.
Пинегин включил главный виом крейсера, и присутствующие в зале оказались в черной пустоте над пепельно-серебристым серпом планеты. Передачу вел модуль, шедший с малой маневровой скоростью, поэтому серп постепенно утончался и скоро исчез совсем.
– Где же они? – поинтересовался Сергиенко.
– Виктор, дай контуры на виом, – попросил Пинегин.
Ненароков подключил локаторное зрение на видеосистему экспедиционного зала, и все сразу увидели впереди модуля мерцающее зеленоватое пятно. Это шла группа оборотней. Выделились и остальные модули, ранее не видимые, – рубиновые черточки по разные стороны тесной группки неведомых созданий.
Из-за горба планеты выскочило оранжевое светило, и видимость ухудшилась. Земные корабли снова затерялись в пространстве.
– Сближайтесь, – подал команду Пинегин. – Будьте внимательны. Все наблюдают объект? Сколько оборотней в группе?
– Вижу девять, – отозвался Диего Вирт.
– Их же было десять, – тихо сказал Сергиенко.
– Вполне вероятно, что десятый пошел на планету для разведки. А может быть, прячется где-то для страховки.
– Витя, обыщи всю систему, – сказал Пинегин. – Появится десятый – немедленно сообщи.
– Не вижу, – отозвался командир крейсера. – Кругом пусто.
– Хорошо. Продолжаем. Расстояние до объекта?
– Пять мегаметров.
Пинегин оглянулся.
– Всем аварийный пеленг!
Грехов прыгнул в кресло вслед за остальными и вдавил рукой красный грибок кнопки защитной автоматики. Рядом стоящее кресло застонало от могучего тела Сергиенко.
– Крейсеру – готовность один к ТФ-режиму!
– Опасно, – коротко отозвался Ненароков. – Модули слишком близко, можем задеть энерговыхлопом.
– Сделай что можешь. Вирт, как слышишь? Бери командование на себя. В полусотне километров от объекта выныриваете из ТФ-коридора и врубаете разгонное поле, одновременно форсируя тормозящее фокусом к объекту.
– Понял, – донесся спокойный голос Диего.
– Пусть летят генераторы, но дайте нужную плотность поля!
– Постараемся.
Теперь группа сверхоборотней была видна хорошо – девять круглых зеленых пятен, убегающих в тень планеты. Впрочем, не девять – десять.
– Их уже десять! – воскликнул Сергиенко, встречая взгляд Грехова. – Проморгали!
– Они как-то должны общаться, – негромко сказал Банглин.
Ненароков услышал и тут же ответил:
– Я слушаю их со времени обнаружения. На всех диапазонах тишина.
– Странно, связь между ними должна быть.
Внезапно впереди модулей встало мгновенное туманное облако, расползлось в стороны волокнами и образовало струящийся зонт, охватывающий когорту сверхоборотней. Навстречу ему от других модулей протянулся второй такой же зонт, еще чуть-чуть – и группа окажется в силовой ловушке. В следующее мгновение ослепительная зеленая вспышка разорвала пространство, люди невольно закрыли глаза, и этого мига оказалось достаточно, чтобы сверхоборотни исчезли.
ПРИМАНКА
Еще сутки дежурил «Ильмус» в системе оранжевого карлика кси Голубого Колодца. Сверхоборотни больше не появились. Вырвавшись из ловушки, они снова ушли в космос, и на этот раз вероятность их последующего обнаружения падала почти до нуля. Как сказал Сергиенко:
– Не будут же они вечно идти по прямой! Еще предстоит объяснить, почему они шли прямолинейно, никуда не сворачивая, так долго.
– Дрейф, – буркнул Джаваир.
– Дрейф со скоростью выше световой?! С избирательными остановками в пути? Странный дрейф…
– Разве все поведение оборотней менее странно?
– Есть одна идея, – медленно произнес Грехов в наступившей тишине. – С оборотнями надо бороться их же оружием…
– Каким же? – требовательно спросил Банглин, пронзительный взгляд которого был трудно переносим.
– Оружие сверхоборотней – способность к сверхподражанию. Почему бы и нам не скопировать что-либо для приманки? Облик самого оборотня, например. Может, увидев его, остальные подойдут «познакомиться»? Что еще? Давайте думать вместе.
– Это мысль! – признал Торанц.
– Вот и проанализируйте ее. – Банглин резко повернулся к руководителю пограничников. – И побыстрее. Если все же допустить, что оборотни и дальше будут идти по прямой, – а кстати, ничего другого нам не остается, – что у них на пути следующее? – Гамма Суинберна, – ответил Пинегин. – Сто пять парсеков, почти предел прямого хода наших кораблей. Двигаясь с прежней скоростью, они появятся там дней через пять-семь.
– Семь дней, – повторил Банглин. – Что ж, видимо, придется давать «Шторм» всему управлению. Уверенности в том, что они не свернут, у нас нет, и надо успеть подготовиться к встрече с ними на всех форпостах Рукава.
– Может быть, не стоит торопиться со «Штормом»? – пробормотал Торанц, не глядя на заместителя председателя ВКС. Ответственность за неудачи с захватом сверхоборотней ложилась прежде всего на погранслужбу, и было горько осознавать себя виноватым, хотя в общем-то винить в неудачах было некого. В истории расселения человечества по Галактике подобных инцидентов не было, и учиться приходилось на своих собственных ошибках.
Банглин думал долго, потом необычно глухо сказал:
– Последняя надежда – Суинберн. Если и там не удастся договориться с оборотнями – объявим «Шторм»…
Крейсер медленно опускался в глубокую воронку планеты – именно такой представлялась она с высоты в сорок километров. До сплошного голубого облачного покрова оставалось совсем немного, когда корабль перестал двигаться и замер.
С час он висел неподвижно, не выказывая признаков жизни. Потом скачком прыгнул вверх, прочь от планеты. На его месте остался ребристый шар диаметром около сотни метров. Шар подождал, пока крейсер перейдет на другую орбиту, затем в три секунды превратился в бурое непрозрачное облако, отчетливо видимое в разреженном воздухе стратосферы.
