Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 12. Торгово-техническая лига
Ким улыбнулся.
— Да, у них очень важное дело, но к нашему с вами разговору это никак не относится, — сказал он.
«Ой ли, — подумал Фолкейн. — А чего ж ты мне не сказал этого сразу, до того, как я тебя припер? Кажется, я знаю почему. Вы тут так оторвались от людей, что совсем забыли, как они себя ведут. Ты просто усомнился, что сможешь убедить меня, будто это дело меня совершенно не касается… в чем я глубоко сомневаюсь!»
Ким снова отважился на улыбку.
— Прошу меня простить, капитан Фолкейн. Мы вовсе не хотим задевать ваших религиозных чувств; Пожалуйста, оставайтесь здесь, сколько вам будет угодно. Вас никто не потревожит. Если вы устанете от одиночества, вот интерком: позовите, кто-нибудь из нас придет и отведет вас в другую комнату, — он поклонился. — Удачных вам размышлений.
«Так, — подумал Фолкейн, глядя Киму в спину, — раз уж ничего не поправить, он обратил мое оружие против меня. Теперь ему нужно, чтобы я оставался в этой комнате. Но что тут вообще происходит?»
Он разжег трубку и принялся ходить туда-сюда по комнате, изредка поглядывая в окно, время от времени усаживаясь и вскакивая снова. Что это? Простое недоверие к чужаку или что-то здесь в самом деле не так? Мысль о том, что сведения, сообщаемые компьютерами клиентам, не остаются тайной для владельцев компании «Сириндипити», уже приходила ему в голову. Поскольку еще никому не было разрешено проверять машины, эти люди запросто могли установить в них подслушивающие или еще какие-нибудь устройства. Они могли запрограммировать машины так, что те стали покорными игрушками в их руках.
Когда высшие чины Лиги начали серьезно пользоваться услугами этой фирмы, могли ли они представить, к чему это приведет? Какого шпиона за собой они сами создали! Какого диверсанта!
Однако от фактов никуда не деться. Ни один владелец еще не смог доказать, что «Сириндипити» сотрудничает с кем-либо из его конкурентов или влезает в дела других фирм. Казалось даже, что «Сириндипити» не интересуют ни основные инвестиции, ни новые изобретения.
«Возможно ли, чтобы они решили изменить свою политику? Эта моя планета сведет с ума любого святошу… все равно концы с концами не сходятся. Шестеро таких равнодушных людей не могут в одночасье превратиться из брокеров в пиратов. Не могут!»
Фолкейн поглядел на часы. Прошло тридцать минут — для молитвы вполне достаточно. (Все равно они этому наверняка не поверили.) Он подошел к интеркому и увидел, что тот настроен на станцию 14, перевел выключатель в рабочее положение и сказал:
— Я освободился.
Почти тут же дверь распахнулась, и на пороге появилась Тея Белдэниэл.
— Быстро, однако! — воскликнул он.
— Я просто проходила мимо и услышала ваши слова.
«Скорее всего ты просто поджидала меня».
Она тоже подошла к окну и остановилась. В этом платье с длинными рукавами и глухим воротом она двигалась более грациозно, улыбка ее была значительно теплее, чем прежде. Чопорность, естественно, осталась: очутившись на расстоянии вытянутой руки от Фолкейна, женщина резко остановилась. Но он почувствовал, что его влечет к ней. Быть может, она приманка или просто симпатичный зверек?
Он выбил трубку.
— Надеюсь, я никого не обидел.
— Ну что вы. Я вас вполне понимаю. Замечательный вид, правда? — Она тронула какой-то переключатель. Лампы в комнате потускнели, отчетливо стал виден колдовской лунный пейзаж.
«Больше на меня не давят, — цинично отметил Фолкейн. — Совсем наоборот. Чем дольше я не смогу связаться со Старым Ником, тем счастливее они будут. Ну что ж, я не возражаю. Вдруг начались интересные дела, а я очень любопытен».
— Какая красота, — прошептала она.
Фолкейн посмотрел на нее, озаренную светом Земли. В ее глазах мерцали звезды. Она глядела в небо каким-то голодным взглядом.
Захваченный внезапным состраданием, удивившим его самого, он выпалил:
— Вы чувствуете в космосе себя как дома?
— Не знаю, — взор ее по-прежнему был устремлен в небо. — Здесь — нет. Я понимаю, вам с нами скучно. Но мы просто робеем, не зная людей… боясь их. Мы живем одиноко, общаемся только с данными — с абстрактными символами, потому что ни на что больше не годимся.
«Почему она откровенничает со мной? — подумал Фолкейн. — За столом, правда, подавали вино. Не иначе, вычитали в книжке о правилах хорошего тона, что так полагается. Быть. может, это действует алкоголь?»
— Я бы сказал, что для новичков, не знакомых с человеческой цивилизацией, вы начали совсем неплохо, — заметил он. — Я прав? Вы ведь чужие?
— Да, — она вздохнула. — Естественно, вы догадались. Сначала мы отказывались вести об этом разговоры, ибо не могли предугадать ответной реакции. А потом, когда мы уже немного здесь освоились, у нас не было причин говорить об этом: нас никто не спрашивал. К тому же мы никогда не стремились к известности в обществе и, когда нас оставили в покое, были только рады. Мы и сейчас к этому не стремимся. — Она искоса посмотрела на него. В колдовском свете звезд из решительной деловой женщины она превратилась в молоденькую девушку, просившую его о снисхождении. — Вы не расскажете… газетчикам… об этом?
— Честное слово, — ответил он, не кривя душой.
— Наша история очень простая, — сказала она. — Звездолет одной из колонизованных планет вылетел на поиски метрополии. Насколько я поняла, на его борту были несогласные с политикой правительства. Какая-то бессмыслица! Чего ради разумным существам ссориться… Ну да ладно. Несколько семей продали все свое имущество и в складчину купили и снарядили большой звездолет с самыми современными компьютерами. И улетели на нем.
— Прямо вот так, в неизвестность? — спросил Фолкейн недоверчиво. — Не выедав вперед разведчиков?
— Планет, на которых могут жить люди, много. Они были уверены, что что-нибудь да найдут, и считали, что врагам их вовсе незачем знать, куда они полетят.
— Но… я хочу сказать, они же должны были представлять себе, каким опасным может оказаться новый мир! Его биохимия, климат, бактерии — да мало ли что еще! От доброй половины всего этого запросто можно умереть, если не быть начеку…
— Я же сказала, что это был большой, полностью снаряженный звездолет, — возразила она довольно резко. Потом, уже мягче, продолжала: — Они были готовы дожидаться на орбите, пока приборы исследовали планету. Но вышло иначе. Во время полета в одном из секторов пространства отказала радиационная экранировка. И надо же такому случиться — корабль тут же попал в мощный поток радиации. Не пострадала только детская комната — ее экраны были на автономном питании. Можно было бы найти спасение в госпитале, но ни один из пассажиров не смог до него добраться, ибо автопилот был тоже поврежден, и экипажу самому пришлось вести корабль. Они продержались ровно столько, сколько нужно было, чтобы возобновить работу экранов и задать программу роботам. Потом их не стало. Роботы присматривали за нами, детьми, и воспитывали нас. Тех, кто выжил, стали учить — вбивали в наши головы в основном техническую информацию. Мы против этого не возражали. На звездолете было так скучно, что мы с восторгом воспринимали все новое. Это служило хоть каким-то развлечением.
