Эдгар Берроуз - Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса (сборник)
Инкубаторы строятся в удаленных местах, где их едва ли могут обнаружить другие племена. Ведь если случится такая беда, то в данной общине детей не будет в ближайшие пять лет. Позднее я стал свидетелем того, что делают с чужим инкубатором.
Та община, в которую меня забросила судьба, составляла часть племени и была численностью примерно в тридцать тысяч душ. Эти марсиане кочевали между сороковым и восьмидесятым градусом южной широты по гигантской безводной, или почти безводной, территории, граничившей на востоке и западе с двумя большими плодородными областями. Штаб-квартира общины располагалась в юго-западной оконечности этого района, поблизости от пересечения двух так называемых марсианских каналов.
Поскольку инкубатор находился далеко на севере, в месте, предположительно, необитаемом и редко посещаемом, нам предстояло длительное путешествие, о чем я, конечно же, и не подозревал.
Когда мы вернулись в мертвый город, я несколько дней провел в относительном безделье. На следующий день после нашего возвращения все воины куда-то ускакали ранним утром и приехали обратно только перед наступлением ночи. Как я узнал потом, они ездили в подземное хранилище, чтобы перевезти яйца в инкубатор, который будет запечатан на протяжении пяти лет и, скорее всего, останется без присмотра и наблюдения все это время.
Подземные тайники, где яйца лежали до тех пор, пока не станут готовы к помещению в инкубатор, были расположены во многих милях к югу от него, и туда ежегодно наведывался совет из двенадцати вождей. Почему марсиане не устроили хранилища и инкубаторы ближе к дому, навсегда осталось для меня загадкой, как и многое на Марсе, – неразрешенной и нерешаемой с точки зрения земных рассуждений и обычаев.
Обязанности Солы теперь удвоились, поскольку ей приходилось заботиться не только обо мне, но и о юном марсианине, мы же требовали внимания примерно поровну, а так как оба были одинаково необразованны на марсианский лад, Сола принялась обучать нас вместе.
Ее добычей стало дитя мужского пола, ростом примерно в четыре фута, очень сильное и физически безупречное; этот малыш быстро учился, так что мы весьма веселились, во всяком случае я, по поводу нашего соперничества. Марсианский язык, как уже упоминалось, довольно прост, и через неделю я мог изложить свои желания и понять почти все, что мне говорили. Равным образом я под руководством Солы развивал свои телепатические способности и вскоре ощущал практически все, что происходило вокруг меня.
Что больше всего удивляло Солу, так это мое умение с легкостью ловить телепатические сообщения других, зачастую даже те, которые мне не предназначались, но при этом никто ни при каких обстоятельствах не мог ничегошеньки прочесть в моем уме. Поначалу мне это досаждало, но позже стало радовать, потому что таким образом я получал несомненное преимущество перед марсианами.
VIII
Пленница, свалившаяся с неба
На третий день после церемонии у инкубатора все собрались ехать домой, но едва процессия выдвинулась на открытое пространство перед городом, как был отдан приказ срочно возвращаться. Зеленые марсиане, будто годами отрабатывавшие такой маневр, вмиг растаяли, точно туман, в широких дверных проемах ближайших зданий, и меньше чем через три минуты караван колесниц, мастодонтов и всадников просто растворился в пространстве.
Мы с Солой вошли в дом на краю города, тот самый, где я вступил в схватку с обезьянами. Желая выяснить, что послужило причиной столь поспешного отступления, я поднялся на второй этаж и выглянул в окно, выходившее на долину и дальние холмы; и тут-то причина, заставившая зеленых марсиан так внезапно исчезнуть, стала очевидной. Огромное воздушное судно, длинное, низкое, серого цвета, неторопливо двигалось над вершиной ближайшего холма. За ним показалось еще одно, и еще, и еще, наконец два десятка кораблей повисли на небольшой высоте над землей; они медленно, величественно плыли к нам.
Над каждым судном развевалось странное знамя, а на носах была изображена необычная эмблема, сверкавшая золотом в солнечном свете и отчетливо видимая даже с того расстояния, на каком находились мы. Я мог рассмотреть фигуры, столпившиеся на передней палубе. Заметили они нас или просто глядели на заброшенный город, было трудно сказать, но в любом случае их ждала неприветливая встреча: внезапно, без предупреждения, зеленые марсианские воины открыли бешеный огонь из окон, смотревших на небольшую долину, которую так мирно пересекали огромные корабли.
И в одно мгновение все изменилось как по волшебству; флагман сделал широкий разворот в нашу сторону, его орудия ответили на выстрелы неприятеля. Корабль некоторое время двигался параллельно нашему фронту, а потом повернул назад с явным намерением совершить большой круг, чтобы снова оказаться напротив линии огня; другие суда повторили его маневр, и каждое открывало огонь. Но и с нашей стороны пальба не ослабевала, и я сомневаюсь, чтобы хоть четверть выстрелов зеленых воинов не попала в цель. Мне никогда не случалось видеть такой смертоносной точности – казалось, что при взрыве каждой пули одна из маленьких фигурок на палубах падала, а знамена и верхняя оснастка тонули в языках пламени, когда их накрывало прицельным огнем из орудий, бивших без промаха.
Словом, контратака была весьма неэффективной, и причиной тому послужила, как я узнал позже, полная неожиданность первого залпа, заставшего команды кораблей врасплох; кроме того, прицельные механизмы их орудий оказались не защищены от смертельной атаки наших воинов.
Казалось, что у каждого зеленого стрелка была своя конкретная цель, при относительно равных условиях. Например, самые меткие снайперы вели огонь по беспроводным наводящим и прицельным механизмам больших орудий на палубах кораблей, определенная часть сосредоточилась на более мелких пушках; кто-то метил в стрелков противника, кто-то – только в офицеров; некоторые подразделения выбрали мишенью членов вражеских команд на верхней палубе и на рулевых устройствах и винтах.
Через двадцать минут после первого залпа огромный флот развернулся, чтобы уйти в ту сторону, откуда появился. Несколько судов были заметно повреждены и, похоже, с трудом слушались руля, поскольку численность состава неприятеля поубавилась. Огонь с кораблей прекратился совершенно, и все усилия противника были подчинены одной цели: бегству. Наши воины ринулись на крыши зданий и проводили уходящую армаду непрекращающимся смертельным огнем.
Однако корабли вереницей скрылись за грядой холмов, и на виду осталось лишь одно с трудом передвигавшееся судно. На него пришелся основной удар. Оно, похоже, почти не поддавалось управлению, впрочем на его палубе вовсе никого не было видно. Корабль медленно отклонился от курса, снова разворачиваясь в нашу сторону самым жалким и бессмысленным образом. Воины тут же прекратили огонь, потому что стало ясно: этот корабль абсолютно беспомощен и не только не в состоянии причинить нам вред, но даже не способен ретироваться.
