Первый шаг - Янина Сабина

Деньги, слава, авторитет – лишь инструменты, чтобы почувствовать собственную значимость, чтобы иметь право диктовать свою волю другим, облекая, в конце концов, эту жажду в форму государства и охраняя личную жажду власти армиями.

Что такое демократия, как не арена людей, которые жаждут личной власти, максимально возможного расширения зоны своего комфорта и которые для этого придумали правила боя за власть и, охраны этих правил. Смена правителя? Смешно! Никогда тот, кто когда-то был у власти, не уйдёт в небытие. Он будет цепляться за любые должности, которые дают ему возможность властвовать. Будет использовать власть, чтобы накопить как можно больше её эквивалента – денег, чтобы уступив власть более сильному, купить её в новой зоне комфорта. Уходят из власти только дряхлые или слабые, перенося всю свою жажду власти на домашних, подчинённых, детей, пытаясь удовлетворить её за счёт слабых и зависимых.

Глеб разочаровался в человечестве. Продолжать работать для того, чтобы результаты его труда были использованы для расширения зоны комфорта уродов – властолюбцев, которые идут на все, ради её сохранения? Кому нужна наука? Кому нужно светлое будущее человечества? Никому! Нужны рычаги для власти и сохранения комфорта здесь и сейчас. Всё. А ему не нужна власть. Ему нужна наука, наука и его любовь. И то, и другое у него отняли.

Что его ждёт? Превращение в живого раба без эмоций и без способности рассуждать? Стать таким же безликим, как те трое.

В его мозг вживят имплантат, который будет угнетать мозговую деятельность. Ему оставят только возможность удовлетворять физиологические потребности, и то не все, да выполнять импульсы – команды, передаваемые по имплантату. Возможно, оставят какие–то профессиональные функции. Человек – робот умнее робота и сможет, выполнять сложные задачи. Они очень ценятся. Это путь всех опасных преступников, от которых отрекается общество. Одна операция и нет пути назад, он станет машиной для безропотного выполнения команд.

«Никогда! Лучше умереть! Что им в моих материалах? Почему они вообще ведут разговоры со мной? Могли бы просто сканировать память и стереть личность. Что им нужно от меня?» – Глеб, метавшийся по комнате, внезапно остановился. Взгляд его стал диким почти безумным. Он почувствовал, как на голове зашевелились волосы:

– «Да, я же обмолвился, что человеческий организм является генератором энергии, которую со временем люди научатся преобразовывать для своих целей. Они хотят узнать об этом и использовать её для тотального контроля над человечеством. Ведь эта энергия, если ею сможет управлять кто–то посторонний, может не только дать информацию обо всех психофизиологических импульсах человека, но позволит управлять человеком. Глупость, – перебил он сам себя, – энергия индивидуальна, проявляется в волне вибраций мозговых импульсов, которые неповторимы, хотя и находится в одном диапазоне человечества. Подобрать ключ к персональной энергии не в человеческих силах. Можно подойти сколь угодно вибрационно близко, может быть даже подумать, что вибрации слились, но это будет не так. Так не может произойти никогда, вибрации энергии будут сколь угодно бесконечно близки, но не взаимопроникающи. Персональная энергия будет всегда уникальна и единственна. Они могут этого не знать. Все равно, все равно, – метался он по своему заточению, – добровольно отдать материалы, значит пойти на сотрудничество с убийцами жены и дочери. Этого не будет никогда».

Прошёл день. Ничего не изменилось. Несколько раз приходил Рикки Тив, с тревогой смотрел, как учёный отказывался от еды, гнал его прочь и не реагировал на вопросы.

Однажды он пришёл с доктором, который бегло осмотрел Глеба, пробурчал что–то о том, что ничего страшного не видит и, пригрозив узнику искусственным кормлением, исчез.

***

Наступил вечер перед его последней ночью, которую он проведёт осознанно. Он мог оставаться самим собой всегда, в любой обстановке и при любых обстоятельствах. Даже сейчас в заточении, где его могли сковать, лишить возможности двигаться, но не могли лишить внутренней свободы. Он оставался хозяином своего сознания, никто не мог лишить его права думать, принимать решения, оставаться самим собой. Так было всегда. И так будет до завтрашнего дня.

Что ждёт его завтра? Он, как учёный, это прекрасно знает. Он знает, как можно отключить разум, и убить личное эго – душу. Убить душу? Разве можно убить то, что бессмертно? Что чувствует человек, когда теряет способность осознавать себя и окружающее? Глеб сейчас мог позавидовать даже сумасшедшему: тот живёт в своём выдуманном, пусть и болезненно искажённом, мире. Он не реагирует на реальность, но способен чувствовать, понимать свой мир, осознавать себя в нём, живя, возможно, даже более интенсивной и осознанной жизнью там, в глубинах своего подсознания.

А что чувствует человек, когда ему выключают сознание? И можно ли вообще отключить сознание, эмоции, чувства? Гуманнейшее из обществ, когда–либо существовавших на Земле, научилось самому изуверскому: выключать в человеке его «я», сохранив в идеальном физическом состоянии организм, заменять человеческую память на бездушную программу. Преступников, которые заслуживали смертной казни, не убивали, их корректировали: стирали память и вживляли биостимулятор, программируемый под функционирование конкретного человека. Любое действие производилось в определённое время и по определённой команде: сон, пробуждение, еда, отправление естественных потребностей – всё делалось человеком по команде, которые отдавала программа, фиксировавшее физиологическое состояние организма.

Пора есть: сядь за стол, нажми кнопку выдачи пищи и жди, принесут еду, ешь. И человек садится за стол, нажимает кнопку.

Наполнился мочевой пузырь, биостимулятор, получив сигнал от организма, отдаёт новую команду: иди в туалет и справь нужду, и человек идёт в туалет. А если команды не последует, то он так и будет сидеть рядом с унитазом, пока не лопнет мочевой пузырь и не наступит смерть.

Но программированием функционирования организма дело не заканчивается. Главное – выполнение функции, назначенной судом Хранителей. Люди–роботы, хотя и требуют дополнительных затрат на поддержание их организмов в рабочем состоянии, в отличие от роботов, имеют важные особенности: у них сохраняются функциональные особенности ума.

Людей–роботов не используют на конвейерах. Они становятся охранниками, убийцами, подручными в тайных лабораториях. Они могут сутками не спать, анализируя информацию. Они могут забыть, как читать и писать, но заниматься исследованием в какой–то узкой отрасли, в которой им поставлена задача.

И это ждёт и его. Он станет ничего не помнящим, ничем не интересующимся, ничего не чувствующим нечто, которое будет день и ночь решать задачи, которые ОНИ будут ему ставить. Его уснувший мозг будет направлять все усилия только на то, чтобы выполнить поставленную перед ним задачу. И выполнив её, равнодушно забудет об этом, получив команду на выполнение новой задачи. И так изо дня в день, из года в год. Пока не наступит «естественная» смерть. Он знал, что человек–робот может прожить не более десяти лет. А потом… потом происходят необратимые сбои в работе мозга, команды извне воспринимаются им всё чаще с отклонениями, деятельность мозга постепенно затухает, и развивается ишемия мозга, нарастают критические сбои в работе организма и, наконец, остановка сердца.

Десять лет. Ему предстоит десять лет работать на них. Выполнять все прихоти тех, кого он так ненавидел. И за что? Разве он преступник? За что они уничтожили его семью, а уже завтра уничтожат и его? За то, что он мечтал подарить людям своё открытие?

Никогда он не будет работать на них, никогда. У него ещё есть время уйти. Уйти к своим, любимым. Уйти навсегда. Хорошо, что он позаботился об этом.

Он подошёл к столу и взял зубочистку. Обычная зубочистка, белая, острая, прочная. Он повертел её в пальцах. Вернулся и сел на постель. Указательным пальцем чуть надавил на переносицу, почувствовал лёгкую боль. Под горячей подушечкой пальца забился испуганно пульс, убыстряясь. Слегка закружилась голова. Да, туда, в зрительный нерв. Один удар и мгновенная смерть.