Александр Соколов - Эпоха покаяния
— Так, а у вас были какие-нибудь статуи? Может быть алтарь, к которому вы ходили молиться?
— И статуи, и алтарь был.
— А ну-ка, пойдём внутрь, глянем. Ветер, похоже, меняется.
Путники отправились к большому зданию без окон, с усилием отворили тяжеленную дверь, вошли в полный мрак. Аюн чиркнул зажигалкой. Из темноты с двух сторон на них глянули пятиметровые статуи. В дальней, алтарной части храма находились высокие постаменты с запылившимися от времени, заросшими паутиной и наполовину сгоревшими свечами. Дмитрий взял из рук юноши зажигалку, поднёс ее к фитилям. Зал озарился неровным, колеблющимся светом.
— А теперь узнаешь что-нибудь?
— Да, — заворожённо ответил Аюн, остановившись у одной из статуй, сидящей в характерной позе со скрещёнными ногами и руками, лежащими на коленях со сведёнными вместе указательными и большими пальцами. — В такой позе отец учил меня отдыхать.
— А мать?
— А мама была другой религии. Твоей религии, Дима. Она носила на шее такой же амулет, как у тебя.
И он указал пальцем на грудь Ляховского, который тут же прижал руку к тому месту. Пришелец тяжело вздохнул. Путешественники немного помолчали. Юноша немного помолился, а Дмитрий о чем-то размышлял, присев на маленькую каменную скамеечку.
— Ну, что, пойдём, посмотрим, что там дальше? — спросил Дмитрий, увидев, что юноша закончил молитву.
— Пошли.
Путники прихватили с собой зажжённые свечи и отправились через крытую галерею в соседнее здание. В нём оказалось одно застеклённое окно и целый ворох полусгнивших свитков с древнейшим учением, которые покоились в удобных ложах. Рядом располагались места для чтений.
Третье здание оказалось обыкновенной трапезной. Разнообразная кухонная утварь, развалившиеся от времени столы и табуреты, словом, ничего примечательного.
Следующее большое здание было разделено на изолированные друг от друга отсеки, в каждом из которых была жёсткая кровать, столик, табурет. Кельи монахов были похожи друг на друга. Тем не менее, в каждой из них существовали какие-нибудь различия. В одной келье путешественники заинтересовались красивой фреской, в другой — изящной, хоть и запылённой вазой.
Проходя мимо очередной кельи Аюн вдруг ахнул и благоговейно протянул руки к предмету, висящему на стене. Это был меч: длинный, слегка изогнутый с изящной круглой гардой, длинной рукоятью без навершия и ножнами, покрытыми искусными узорами. Дрожа всем телом, юноша снял древнее оружие, медленно обнажил клинок. Заострённое с одной стороны лезвие вспыхнуло в пламени свечи, заиграло гравировкой на металле, отразилось бликами на стенах и лицах.
У парня вспотели ладони, когда он осторожно, памятуя о ноже, прикоснулся к клинку. Оно было идеально гладким, отполированным, настолько острым и твёрдым, что могло рассечь любую плоть одним движением. Несмотря на время, на полное забвение, меч не потерял ни единого своего достоинства и по-прежнему мог принадлежать только воину.
Аюн взмахнул мечом, на что воздух ответил гудением. Глядя на то, насколько уверенно юноша держал оружие, Ляховский поинтересовался:
— Ты знаешь, что это?
— Да… Это оружие Богов — катана. Отец рассказывал мне о нём, — ответил юноша, поворачивая клинок и любуясь узорами.
— Ой, да прям таки Богов. Ничего божественного я в нём не вижу, хотя и не отрицаю, что это грозное оружие. Восточные люди умели его делать столетия назад. Честно говоря, не понимаю, как оно оказалось здесь, так далеко от Родины. Может, это провидение такое. Ты хоть умеешь им владеть?
— Да, отец учил меня бою на палках. Правда, я не знал, зачем, ведь копьё убивает быстрей. Теперь я знаю. Куда бы мне его приделать? Может, за спину?
— Нет, — скривился Дмитрий. — Со спины неудобно доставать: меч длинней, чем твоя рука. Часть останется в ножнах. Но, даже если достанешь, назад, не глядя, не уберёшь. Можешь ткнуть себе в плечо, или поранить спину. Восточные воины носили их за поясом остриём вверх. Так можно обнажить меч и сразу нанести удар.
— Да, ты прав.
Юноша засунул катану за пояс, но не удержался, снова обнажил клинок, любуясь на этот редчайший артефакт.
— Твой отец тоже пришел в ваше племя извне?
— Нет. Он родился и вырос в нашей деревне.
— Тогда, может, дедушка?
— Не знаю, отец мне не рассказывал…
Внезапно Аюн застыл, уставившись на маленькую гравировку которая виднелась рядом с гардой. Трясущейся рукой он снял с себя амулет, нажал на невидимую кнопку, после чего тот раскрылся на две половины. На одной из них был точно такой же символ. Путешественники потрясённо посмотрели друг на друга. Дмитрий в задумчивости подошел к столу и пальцем нарисовал в пыли и грязи «NO FATE», после чего криво улыбнулся одной половиной лица.
— Говоришь, отец не рассказывал? Похоже, ты являешься законным наследником этого меча. Сколько же кровей в тебе намешано, дружище?
Тем временем на улице стемнело. Из-за туч выглянула бледная луна, обещая светлую и холодную ночь. Наши друзья облюбовали маленькую хижину, по всей видимости, гостевой домик. Они натаскали в него деревянный хлам, которым жарко натопили хорошо сохранившуюся печь, поужинали остатками мяса. Спать они решили прямо на ней, так как для этой цели древние строители предусмотрели большую лежанку. На печке лежала куча тряпья, поэтому спать было удобно и приятно.
Глубокой ночью Аюн проснулся. Ему показалось, что сквозь застеклённое окно он услышал возню и рычание, которые доносились из-за забора. Зверьё ожесточённо дралось между собой. По всей видимости, они кого-то загрызли, а теперь выясняли, кто первым будет есть мясо.
Утром печь остыла и стала чуть тёпленькой. Как только рассвело, друзья покинули гостевой домик. Им нужно было осмотреть оставшиеся здания. В одном из них, похожим на склад, они нашли зимнюю одежду и обувь для юноши. Одежда была потрёпанной, с дырками разных размеров, из которых торчал утеплитель. Но она хорошо сохраняла тепло, а это было самым главным. Что же касается обуви, то это были высокие, до колена, валенки, пропитанные пахучим раствором. Аюн поначалу не хотел их надевать, поскольку они стесняли свободу движения. В них походка юноши стала косолапой и неуклюжей. Но Ляховский настоял на том, чтобы парень их всё таки натянул.
Дмитрий подошёл к калитке, осмотрелся. С той стороны он обнаружил многочисленные следы, пятна крови, а чуть подальше — несчастную жертву, которую обглодали до костей. Эти хищники оказались каннибалами. Прошлой ночью они расправились с одним из своих сородичей, возможно, заболевшим, старым или получившим увечья. Уходить они не собирались. Они терпеливо ожидали, когда люди, ослабев от голода, выйдут к ним сами.
Дмитрий это прекрасно понимал и пока не знал, что делать. Вместе с юношей они еще раз тщательно осмотрели все помещения храмового комплекса в надежде найти хоть что-то, чтобы помогло бы им выжить.
В маленькой хозяйственной пристройке, за грудой бесполезного инвентаря, путники обнаружили нечто округлое, заботливо укрытое потемневшим от времени и расползавшимся на части покрывалом. Сняв тряпку, Дмитрий присвистнул. Прямо на него смотрели два огромных прозрачных глаза, высокое ветрозащитное стекло и обтекаемый корпус, опирающейся спереди на две лыжи, а сзади на широкую гусеницу. Он сел на безмолвное чудище верхом, покрутил рога в разные стороны. При этом лыжи повернулись следом.
Ляховский продолжил осмотр. Он открыл пробку в округлом корпусе, заглянул внутрь, покачал чудище в разные стороны, огорчённо вздохнул, ещё раз внимательно посмотрел по сторонам. В дальнем углу его взгляд зацепился за десяток огромных ёмкостей. Ляховский махом спрыгнул, подбежал, постучал по ним кулаком. Все они отозвались глухим звоном. Пришелец открутил пробку, втянул воздух. Аюн отчётливо ощутил сильный неприятный запах. Прямо как в зажигалке. Он подошел поближе с горящей свечкой, наклонился. И тут свет погас. Дмитрий что есть силы дунул на пламя и испуганно выругался. Ляховский отстранил юношу рукой, после чего облегчённо выдохнул:
— Фууу, я чуть не обделался! Ты поаккуратней с огнём-то.
Аюн, не понимая, в чём, собственно, проблема, отошёл, зажёг свечу, наполняя светом сараюшку. Дмитрий вылил содержимое канистры внутрь чудовища, закрыл крышку, придирчиво осмотрел его со всех сторон. Потом он повернул маленький ключик в замке, неуверенно нажал на красную кнопку несколько раз. Ноль реакции. Ляховский снова задумался. Потом ему, очевидно, в голову пришла очередная идея. Он что-то повернул, где-то понажимал, потом открыл небольшую крышку, под которой обнаружился длинный смотанный шнур с ручкой. Пришелец резко дернул шнур. Чудовище отозвалось тихим кратковременным рыком. Аюн в испуге отскочил назад, роняя свечу и выхватывая катану.
— Тихо! Это не живой зверь, — успокаивающе поднял руку ладонью вперёд Ляховский. — Эту штуку человек придумал для того, чтобы ездить по снегу. Убери меч и зажги свечу. И не бойся, оно не нападёт.
