Кирилл Еськов - Америkа (reload game)
- Это ты - думать забудь лезть туда в одиночку! А я уже взрослая девочка, солдатик, могу решать за себя сама.
- Маша, если ты это к тому, что я сейчас - "однорукий", то - всё в порядке, обезболивание твое работает превосходно. Ты мне там, внутри, будешь только мешать, уж поверь!
- Знаешь, если там, внутри, проводят сейчас тот самый ритуал... Скоро плохо, совсем плохо, будет не только мальчику, а и всем нам - просто ему пораньше, а нам попозже. Остановить ритуал в одиночку я не смогу, но вот на пАру с тобой - может, у нас что и станцуется...
- Ладно, - вздохнул ротмистр, - ты и в самом деле взрослая девочка, взрослей не бывает... В храме ты, как я понимаю, бывала?
- Еще бы! Чаще, чем хотелось...
- Значит, расположение помещений знаешь; уже легче... А что там сейчас творится внутри, сколько их, в какой они части здания - ты что-нибудь чувствуешь?
Она с полминуты сосредоточенно молчала, едва заметно помавая ладонями, будто ощупывая ими ночной воздух, а потом удивленно призналась:
- Ничего не понимаю! Людей внутри много меньше обычного - с дюжину, для важного магического ритуала это нормально. Но при этом внутри есть и кто-то совсем чужой!.. Чужак - в ближней к нам части здания, это что-то вроде склада инвентаря с отдельной калиткой; все прочие и мальчик - в дальней части, где у них алтарь. Как унган допустил присутствие вблизи постороннего - уму непостижимо!..
- Может, уверен что этот посторонний никому уже ничего не расскажет?
- Ну, разве что...
- Тш-шш! Смотри! - и он притянул ее к себе, отступив в непроглядную лунную тень, отбрасываемую кустом гибискуса.
Человек, поспешающий к храму по ведущей мимо них тропинке, был явно не из местных: высокий, прилично одетый чернокожий, непрестанно озирающийся по сторонам; ротмистр буквально физически ощутил исходящий от него запах страха, хотя трусом тот, похоже, не был. Совсем уж было изготовившись "брать языка" - в кавказском своем стиле, он был властно остановлен ладошкой напарницы:
- Тих-хо! Я всё сделаю сама. Твое дело - стоять рядышком, изображая собой зомби, оживленного магией мертвеца.
- Понятия не имею, как эти твои зомби выглядят!
- Он, надо полагать, - тоже...
Визитер (на ротмистра тем временем, как с ним иной раз случалось, снизошло: "Связной!") как раз выходил на "финишную прямую" к храму, чуть переведя уже дух и расслабившись, когда из лунной тени прямо перед ним внезапно вылепилась обнаженная девушка потрясающей красоты и промурлыкала:
- Иди ко мне, красавчик! Дай-ка я тебя поцелую - напоследок, а то мой зомби проголодался!
Каковой зомби и был ему явлен сей же миг; вышло вполне убедительно - Великий Режиссер сказал бы: "Верю!"
Момент был, вообще-то, стрёмный: клиент мог, к примеру, вовсе обезуметь от ужаса и переполошить своими воплями насельников капища, но тот лишь оцепенело прохрипел: "Прочь, демоны!", троекратно осеняясь крестным знамением - что смотрелось вовсе уж наивно...
- На нас это не действует, красавчик. Плохое место выбрал ты для прогулок...
- Меня ждут там, внутри, - затравленно выдохнул тот.
- Вот как?.. Мне об этом ничего не известно.
- Да, я уже понял, мэм, - визитер стал оживать прямо на глазах; странно... - Вы - человек унгана, а я - человек майора; нестыковка. У меня срочное письмо.
- Ничего не выйдет, красавчик, - покачала головой "повелительница зомби". - Унган распорядился никого не подпускать к храму, ни под каким видом. Можешь передать свое письмо через меня.
- Мне запрещено, мэм: только майору, в собственные руки.
- Ладно... - в голосе девушки обозначилась искусно дозированная неуверенность; посланец меж тем ожил совершенно: принялся было разглядывать ее во все глаза, а потом сконфуженно отвел взор. - Постучишься своим условным стуком, вызовешь майора, отдашь ему письмо - и сразу назад. Не заходя внутрь. Прямо у тебя за плечом, в паре шагов, встанет зомби; попробуешь переступить порог - только ты и жив бывал, понял?
- Понял, чего ж тут не понять, мэм!..
"Да, везет мне на напарников - это она здорово придумала, просто отлично!.." Дверь распахнулась настежь, сразу после хитрого условного стука ("...Ждал, ясное дело!.."), и в тот самый миг, как Майор ("...Белый?! здесь?..") протянул руку за письмом, он обрушил на затылок Связника рукоять антикварного двуствольного пистолета (ничего посовременнее в хозяйстве Марии не отыскалось) и от души врезал башмаком по майорову колену ("...А кстати: "майор" - это кликуха или реальный чин?.."); вторым тычком опрокинув обезножившего от боли противника внутрь помещения, предупредил: "Лежи смирно: чуть чего - стреляю!" и, не поворачивая головы, негромко скомандовал:
- Маша, затаскивай второго внутрь, живо! Если шевелится - добавь ему по башке еще разок, не стесняйся. И - оденься уже, а то, неровен час, простудишься...
Сзади откликнулись смешком, хоть и несколько нервным. Скорчившийся на полу, баюкая колено, пленник - плотный загорелый мужик лет пятидесяти, с седеющим армейским ежиком - успел тем временем разглядеть своего победителя, и по лицу его разлилась мертвенная бледность:
- O, shit!.. Расторопшин? Пришел меня убить - передать привет из "Кондора"?
Ну, здравствуйте! - рявкнуло в ротмистровой голове; нет, всякие конечно, случаются совпадения, но это уж... Хорошо хоть лицо мое не совсем уж на свету - может, тот не сразу сообразит, что я изумлен не менее его самого... Теперь - только вперед, ощупью.
- Насчет "убить" - там видно будет: возможны варианты. Но для начала я хочу, чтоб вы представились по всей форме, майор.
- Зачем вам это? - болезненно скривился тот. - Можно подумать, вы сами не знаете - раз уж нашли меня здесь...
- Сейчас вопросы задаю я. Итак?
- Майор Флетчер, Джеймс Флетчер - Контрразведывательная служба Федерации. Вы удовлетворены?
- Вот так-то лучше, - кивнул он, всеми силами изображая на лице ту самую удовлетворенность; ёлкин пень, только этих мне тут не хватало!.. - А что у нас в том срочном письмеце, можно полюбопытствовать?
- Выслушайте меня, господин Расторопшин! - в тоне пленника проскользнули странные, едва ли не умоляющие, нотки. - Выслушайте, а дальше уже можете стрелять, вскрывать письмо - как вам будет угодно. Хочу лишь предостеречь: если вы сорвете операцию, которую я сейчас провожу, ваше петербургское начальство сотрет вас в порошок!
- Давайте-ка к делу, Флетчер. Со своим петербургским начальством я разберусь без вашей помощи.
- Послушайте, ротмистр: мы с вами в одинаковых чинах и делаем одинаковую работу - каждый для своей страны, - одинаково рискуя головой. Вы можете меня ненавидеть за случившееся в "Кондоре", но Бог свидетель: уж в том-то точно не было "ничего личного"! И неужто вы вообразили, что наша Служба осмелилась бы поднять руку на офицера разведки Российской империи - всегдашнего, исторического союзника Америки! - не имея на то молчаливого кивка с самого вашего верха? Это дела Вашингтона с Петербургом, не мой уровень и не ваш...
