Александр Борянский - Время покупать черные перстни
Однажды погнал он табуны на водопой и вдруг видит: лежит при дороге огромное седло — трудно представить, какому коню и какому человеку оно пригодится! Но Дуулга-баян не мог упустить случая приумножить свое достояние. Он попытался поднять седло, да не тут-то было! Лишь когда он напряг всю свою мощь, равную мощи двадцати человек, ему удалось взвалить находку на спину коня, который еле смог сдвинуться с места и повезти ее домой. А уж там чуть ли не все слуги сбежались тащить новое седло в сокровищницу, таким тяжеленным оно было!
Минуло пятнадцать дней, отдохнувший Алтан Дуулга-баян снова отправился в путь — и что же? Он нашел гигантскую булаву! «Неужто чья-то рука сможет взметнуть ее?» — думал Дуулга-баян, пока надрывался, взваливая булаву на коня и везя в свою казну…
Прошло какое-то время, и почувствовала жена Дуулга-баяна, что настал срок родин. А его самого как раз не случилось дома, снова погнал табуны на водопой. Вот лежит женщина и чувствует, как в ее чреве шевелится младенец. Да что это?.. Похоже, не один там ребенок! Ох и бунтуют они! И, кажется, еще разговаривают при этом? Слыханное ли дело! Нерожденные-то младенцы!..
— Выйдем через левую подмышку! — раздался голос, и испуганная роженица прижала было левую руку. Но дитя выглянуло из-под правой руки. Это был мальчик, крепкий и здоровый, только почему-то чернолицый.
Тут послышался другой голос:
— Я выйду через правую подмышку! — Бедная женщина прижала правую руку, но из-под левой выглянул еще один младенчик, на сей раз, по счастью, белоликий.
Но и на том дело не кончилось: скоро на свет появилась девочка, но, как и положено от веку, из чрева!
Мать была совершенно измучена, однако с опаской и любопытством поглядывала на своих новорожденных. Роды начались так внезапно, что она и служанок не успела кликнуть, но дети и без них прекрасно обошлись. Чернолицый ловко обиходил утомленную мать и, усевшись на сиденье из драгоценного черного сандала, принялся готовить еду, чтобы подкрепить ее силы.
Тем временем слуги, догадавшись наконец-то, что госпоже нужна помощь, заглянули в юрту — и узрели черноликое, невиданное доселе существо. Они так перепугались, что порешили: не иначе госпожа родила мангаса, а тот, как водится у чудовищ, сожрал свою мать! Погоревали они, погоревали — стали ждать возвращения хозяина.
Через пятнадцать дней Алтан Дуулга-баян вернулся домой. Увидел всполошенных слуг и спрашивает, не случилось ли чего, не напал ли на его дом мангас?
— Так-то оно так, — отвечают слуги, а сами трясутся от страха, — только этот мангас не снаружи пришел, а изнутри появился. Родила его наша госпожа, а он проглотил ее, бедняжку, и сидит сейчас в юрте, ждет, кого бы еще сожрать.
Закручинился Алтан Дуулга-баян, но был он истинный храбрец, а потому решил: «Если я потерял свою милую жену, то какая мне теперь разница — жить или умереть? Померяюсь-ка я силами с чудовищем!»
Он ворвался в юрту, готовый биться с мангасом не на жизнь, а на смерть… и увидел свою жену, живую и здоровую, которая восседала на кошме и ела, а услуживал ей какой-то чернолицый ребенок. И еще двое детей были в юрте.
— Приветствуйте своего отца, дети! — радостно воскликнула мать, и белолицый мальчик тут же встал и поклонился отцу, ну а чернолицый, даже не поднимаясь, произнес довольно небрежно:
— Благополучно ли вернулся, Дуулга-баян?
Мать вновь велела ему подойти к отцу и приветствовать его, но чернолицый только огрызнулся:
— А я что сделал? — и не тронулся с места.
Чтобы сгладить его оплошность, мать поскорее попросила мужа дать имена их замечательным детям. Испросив совета богов, нарек он белолицего именем Цагаан Сандал, чернолицего — Хар Сандал, а девочку мать сама назвала Тувдэн Нима Осорма.
Вот такие имена были выбраны для этих необыкновенных существ…
Конечно, богач Дуулга-баян был бесконечно рад рождению детей, вот только на чернолицего Хар Сандала он поглядывал с некоторой опаской: «Больно уж дерзок этот мальчишка! Не по годам! Что-то из него выйдет?..»
Когда Дуулга-баян вновь собрался гнать стада на водопой, сыновья захотели ехать с ним. Но если Цагаан Сандал просил отцова позволения покорно и почтительно, то Хар Сандал был по обыкновению груб, и Дуулга-баян оставил его дома.
Но не тут-то было! Лишь только отец и брат скрылись из виду, Хар Сандал выбрал самого статного и прекрасного скакуна из отцовых аргамаков, вскочил на него и, без узды и недоуздка, пустился вскачь и догнал отца и брата, едва они добрались до колодца. Примчался, будто черный вихрь, так стремительно, что боевой верблюд, приняв его за чудовище неописуемое, бросился на него. Но чернолицый схватил его за ногу, с размаху ударил о скалу и прибил.
— Что ж ты наделал?! — закричал Дуулга-баян, но сын только плечами пожал:
— Я всего-навсего защищал свою жизнь!
Тем временем настал полдень, и старик с младшим сыном решили сварить чаю, прежде чем поить коней. Но Хар Сандал подскочил к колодцу, схватил бадью и с такой быстротой начал вычерпывать воду и наливать скотине, что отцу и брату просто нечего было делать. Вода для чая не успела вскипеть, а уж все табуны были напоены!
«Ничего не скажешь, силы и сноровки ему не занимать. Надо быть с ним поласковее, чтоб хорошо служил мне», — смягчился отец, но Хар Сандал крикнул с прежней дерзостью:
— Эй, Дуулга-старик, дай мне коня! А не дашь — сам возьму!
Оглядел старик табуны, задумался — какого же дать, чтобы и жалко не было, и жадным не прослыть?
— Да вон того бери. Средний конек — ни плох, ни хорош. Для начала в самый раз.
— Нет, среднего я не хочу, да и хорошего мне не надобно, а возьму я себе вот того самого худого конягу!
Глянул Дуулга-баян — ну и выбрал сын! Карий конь — кожа да кости, невзрачный хуже некуда, грива вся сбилась… Втихомолку порадовался Дуулга-баян, что упрямец так себя наказал, и поскорее начал ловить коня укрюком, чтобы сын не передумал.
— Да где тебе! — хмыкнул Хар Сандал. И правда: петлю-то старик накинул, а сдержать коня не смог, даром что тот был худ и неказист.
«Ай-яй! С тридцати двух лет такого стыда не терпел! Коня не смог остановить, ай-яй!» — запечалился отец, а Хар Сандал велел подогнать табун поближе и, подхватив волочившийся по земле комель укрюка, одним рывком остановил коня.
С досады Дуулга-баян кликнул второго сына, и они во весь опор поскакали по восточному склону горы Сумбэр домой. Втихомолку старик надеялся, что этот гордец еще повозится со своим норовистым коньком. Ведь ни седла, ни узды у него не было!
Но когда к вечеру добрались они, усталые, до дому, то первое, что увидели, был карий у коновязи, а в юрте крепко спал Хар Сандал. Мать сказала, что он уже давненько вернулся!
