Айзек Айзек Азимов - Транторианская империя
— Доктор сказал, что Рик был психозондирован.
— Психозондирован! — Сэмия ощутила волну легкого отвращения. — Значит, он был психопатом? — Она встала и неуверенно поглядела на Рика.
Рик вскочил.
— Погодите!
— Прошу вас, госпожа. Думаю, вам всё стало ясно, — произнес капитан, открывая перед нею дверь. — Мои люди успокоят их.
— Госпожа! Госпожа! — вскричал Рик. — Я могу доказать это! Я с Земли!
Сэмия нерешительно остановилась.
— Послушаем, что он может сказать.
Рик весь горел. От усилия вспомнить губы у него растянулись в гримасу вроде улыбки.
— Я помню Землю. Она была радиоактивна. Я помню Запретные Зоны и голубое сияние на горизонте по ночам. Почва светилась, и ничто на ней не росло. Было лишь немного мест, где люди могли жить. Вот почему я был космоаналитиком. Вот почему я хотел оставаться в пространстве. Моя планета была мертвой планетой.
— Идёмте, капитан. Он попросту бредит, — сказала Сэмия.
Но на этот раз капитан Рэйсти остановился, приоткрыв рот.
— Радиоактивная планета? — пробормотал он. — Но где он узнал об этом?
— Каким образом планета может быть радиоактивной и необитаемой? — недоумевала Сэмия.
— Но такая планета есть. Это Земля.
— Это Земля! — произнес Рик гордо и уверенно. — Древнейшая планета в Галактике. Это планета, с которой произошло человечество.
— Так и есть! — тихо прошептал капитан. Внезапно решившись, он подошёл к Рику.
— Что ещё ты помнишь?
— Больше всего корабль, — сказал Рик, — и космический анализ.
— Значит, всё это правда? — недоумевала Сэмия. — Но как же могло случиться, что его психозондировали?
— Эй, ты, туземец, или инопланетный, или кто ты там ещё! — сказал капитан Рэйсти. — Как случилось, что тебя психозондировали?
Рик казался смущенным.
— Вы все говорите это. Даже Лона. Но я не знаю, что значит это слово… Я был на корабле… Там была опасность. Я уверен в этом. Большая опасность для Флорины, но подробностей я не помню.
— Опасность для планеты? — Сэмия бросила быстрый взгляд на капитана.
— Да. В течениях.
— В каких течениях? — спросил капитан.
— В космических.
Капитан развел руками, потом уронил их.
— Это безумие!
— Нет, нет! Пусть продолжает! — Губы у Сэмии приоткрылись, тёмные глаза блестели. — Что такое космические течения?
— Различные элементы, — неопределённо ответил Рик. Он объяснял это раньше. Ему не хотелось повторяться. Он продолжал быстро, почти бессвязно, высказывая мысли по мере того, как они приходили, подгоняемый ими: — Я послал сообщение местной базе на Сарке. Это я помню очень хорошо. На Флорину надвигалась опасность. Да. И даже больше чем на Флорину. На всю Галактику. Нужна была большая осторожность.
Почему-то, — продолжал он, задыхаясь, — моё сообщение было перехвачено каким-то служащим на Сарке. Это было ошибкой. Я не знаю, как это случилось… Я уверен, что послал сообщение местному Бюро на его собственной длине волны. Как вы думаете, можно ли перехватить субрадио? — Он даже не удивился тому, что слово «субрадио» вспомнилось ему так легко. — Во всяком случае, когда я высадился на Сарке, меня ожидали.
Снова пауза, на этот раз длинная и вдумчивая. Капитан не сделал ничего, чтобы прервать его.
— Кто тебя ждал? Кто? — не вытерпела Сэмия.
— Не… не знаю. Не могу вспомнить. Это было не в Бюро. Это было где-то на Сарке. Я помню, что говорил с ним. Он знал об опасности. Он говорил о ней. Я уверен, что говорил. Мы сидели за столом вместе. Я помню стол. Он сидел напротив меня. Это ясно, как космос. Мы разговаривали. Кажется, я не спешил давать подробности. Я уверен в этом. Я хотел говорить сначала в Бюро. А тогда он…
— Да? — поторопила его Сэмия.
— Он сделал что-то. Он… Нет, я больше ничего не помню. Ничего не вспомню!
Он прокричал эти слова, и наступило молчание, прерванное жужжанием коммуникатора на руке у капитана.
— Сообщение с Сарка для капитана. Крайне секретно. Личный приём.
Из коммуникатора поползла тонкая прозрачная фольга с красными строчками. Сэмия склонилась к руке капитана.
«Двое флориниан тайком, незаконно, пробрались на ваш корабль. Схватите их немедленно. Один из них будет называть себя космоаналитиком, не флоринианским туземцем. Не делайте по этому поводу ничего. Вы строго отвечаете за сохранность этих людей. Задержите их для передачи охране безопасности. Крайне секретно. Крайне спешно».
Глава 11
СЫЩИК
Четверо Великих сквайров глядели на сквайра Файфа каждый по-своему: Борт — гневно, Руне — с улыбкой, Балле — с досадой, Стин — испуганно.
Руне заговорил первым:
— Государственная измена? Не пытаетесь ли вы испугать нас фразой? Что это значит? Измена — кому? Борту? Мне самому? Кто изменяет и как? И ради всего Сарка, Файф, эти совещания нарушают нормальные часы моего сна!
— Результаты, — возразил Файф, — смогут помешать многим часам сна. Я не говорю об измене кому-нибудь из нас, Руне. Я говорю об измене Сарку.
— Сарку? — повторил Борт. — Но что это такое, если не мы сами?
— Назовите это мифом. Назовите чем-нибудь, во что верят простые саркиты.
— Я не понимаю, — простонал Стин. — Вы все, как всегда, стараетесь заговорить друг друга до смерти. Право! Я хотел бы покончить с этим.
— Я согласен со Стином, — сказал Балле.
Файф произнес:
— Я хочу объясниться немедленно. Вы слышали, вероятно, о недавних беспорядках на Флорине. Итак…
Неожиданное требование на книги по космическому анализу. Потом нападение на пожилого патрульного, умершего через два часа с проломленным черепом. Потом погоня, закончившаяся перед тайником транторианского агента. Потом убийство второго патрульного, причём убийца ускользнул в патрульном мундире, а транторианский агент был, в свою очередь, убит ещё через несколько часов.
Если вы хотите получить самый последний кусочек новостей, — закончил Файф, — можете добавить к этим видимым пустякам ещё кое-что. Несколько часов назад в городском парке на Флорине был найден труп, вернее, останки трупа.
У меня уже лежит доклад врачей, исследовавших строение скелета. Он не принадлежит ни патрульному, ни флоринианину. Это скелет саркита.
Стин вскричал: «Браво!» Балле широко раскрыл свои старые глаза; металлические зубы Руне, поблескивание которых придавало жизненность кубу сумрака, где он сидел, исчезли, когда он закрыл рот. Даже Борт казался пораженным.
— Я продолжаю, — сказал Файф. — Тот, кто убил саркита, хотел, чтобы золу приняли за остатки одежды этого саркита, снятой и сожженной до убийства, которое мы могли бы тогда принять за самоубийство или за результат частной вражды, без всякой связи с нашим другом-самозванцем. Убийца не знал, что анализ золы всегда даёт возможность отличить кырт саркитской одежды от целлюлита патрульного мундира.
