Алексей Пехов - Крадущийся в тени
Харьган знал одного Ольми из бывшей Шестой… Точнее, слышал об этом человеке. В основном только хорошее. Тем удивительнее и ужаснее было то, что он перешел на сторону врага.
— А не боишься ли ты, сучий выкормыш, получить стрелой в глаз? — крикнул Шлюха.
По рядам прокатился одобрительный гул.
— Я пришел с белым флагом на переговоры! Вы не будете стрелять! — нагло ухмыльнулся Бородач.
— Наш ответ — нет! Мы не подчинимся! — сказал Харьган.
— Ну и дураки! — зло рявкнул Бородач. — Сколько вас за этими хлипкими деревяшками? От силы двести, а нас почти тысяча! Мы умоемся вашей кровью!
— Приди и возьми! Вам еще надо спуститься, а затем подняться по овражку! — распалялся Шлюха. — Стрел у нас на всех хватит!
— Солдаты! Не слушайте этого идиота! — заорал парламентер. — Вы получите жизнь! Это не предательство, это разумный выход! Вам все равно не выстоять! Я даю вам еще один шанс! Рубите командиров и переходите на нашу сторону!
Харьган не сомневался в верности солдат и не опасался удара в спину, но с этим горластым разговор надо было заканчивать.
— А теперь послушай меня, парламентер! Я тоже дам тебе один шанс! Ты трус, предавший собственную расу! Надеюсь, ты быстро бегаешь? Тогда обгоняй наши стрелы! Вот тебе мой ответ.
Уже разворачиваясь, он видел, как знаменосец отбрасывает в сторону бесполезный белый флаг и бежит назад, как заметался горнист по краю оврага, как округляются глаза у Бородача.
Шлюха и Харьган спрыгнули со стены, и десяток лучников, только этого и дожидавшихся, выстрелили.
Все воины целились только в Бородача, и он, получив в грудь десять стрел, упал, так и не успев сделать ни шагу в сторону.
— Кто так стреляет, кур-рвы?! — В маленьком жилистом человечке Харьган узнал Блидхарда, которого назначили командиром над всеми лучниками. — Вот как надо с предателями!
Боевой лук рядом с Блидхардом казался гигантом, но человечек плавно натянул тетиву и так же плавно ее отпустил. Стрела чиркнула в воздухе и воткнулась прямехонько между лопаток уже довольно далеко успевшего убежать знаменосца. Человек раскинул руки и упал, так и не успев добежать.
— Кончайте эту сволочь — и в строй! — Блидхард уже спешил на дальний фланг.
Убегающего горниста сбила меткая стрела одного из лучников, и тот свалился в овраг, скрывшись в тумане. Так и осталось неизвестным, то ли он ранен, то ли действительно сразу же отправился во тьму.
— Солдаты! — рявкнул Харьган. — Сейчас мы будем сражаться не с орками, а с такими же, как мы! С людьми! С предателями, забывшими вкус молока собственной матери и перешедшими на сторону врага! Пусть ваши руки не дрогнут! Убивать отступников без пощады!
И по рядам стоявших насмерть, решивших умереть, но не пропустить врага, разнеслось:
— БЕЗ ПОЩАДЫ!!!
Черная стена врагов заколебалась, дернулась, и людские волны пошли на штурм. Предатели атаковали линиями, в каждой по сто-сто пятьдесят человек. Они были еще далеко, но вот-вот, через минуту, может быть, две уже будут видны их лица.
С обеих сторон затрубили горны. Нападающие подбадривали себя криками, на бегу потрясали оружием. Тысяча. Тысяча тех, кто пойдет на все, раз уж они перешли на сторону орков. Им уже нет возврата, поэтому они будут сражаться до последнего. Но Харьган не сомневался, что его ребята выдержат, ведь их атакуют не орки… Песьи Ласточки имели небольшое преимущество овраг с более высокой стеной.
Первая волна врагов катилась и катилась, становилась все ближе и ближе. Воины бежали, надеясь как можно быстрее преодолеть опасную зону полета стрелы, оставить целями своих товарищей, тех, кто бежит в двадцати шагах за ними, в другой волне.
— Какой идиот ими командует? — пробормотал Харьган.
Бежать толпой, попросту напрашиваясь на стрелы, даже не выставив перед собой щиты, было глупо. Очень глупо. Но другого выбора у нападающих сейчас не было.
— Дуга пять пальцев вверх! Залп! — Команда Блидхарда заглушила даже вопли нападающих.
Лучники задрали луки вверх, резкий щелчок, свист стрел, уходящих в свинцовое небо.
— Дуга семь пальцев вверх, поправка на ветер полпальца влево! Залп!
Новые пчелы смерти сорвались с луков в тот самый момент, когда первая волна стрел рухнула на головы нападающих. Кто-то успел выставить перед падающей смертью щит, кто-то попросту по счастливой случайности избежал встречи со стрелой. Но в основном первая волна вкусила всю горечь смерти-мандрагоры. Ее коса прошлась по рядам предателей, падая на головы, на плечи, разгоняясь, прошибала кирасы и кольчуги, впивалась в грудь.
На земле осталось более восьмидесяти тел, выжившие с упорством бежали вперед, стараясь как можно быстрее нырнуть в туман оврага, скрыться с глаз стрелков.
Вторая стая стрел была направлена по более крутой дуге, они упали на людей чуть ли не вертикально. Крики… От первой волны осталось всего тридцать человек, остальные нашли свою смерть под стрелами Песьих Ласточек. До спасения им оставалось пробежать около пятидесяти ярдов.
— Вторые номера! Три шага назад! Дуга шесть пальцев вверх! Первые номера! По оставшимся! Прицельно! Залп!
Линия лучников дрогнула, рассыпалась на две половинки. Вторая линия стрелков выстрелила по дуге, посылая стрелы навстречу уже накатывающейся новой волне. Первая линия стреляла по прямой, добивая уцелевших воинов первой волны.
Конечно, людские лучники — это не эльфы, у которых седьмая стрела срывается с лука, пять стрел находятся в полете, а первая уже пьет кровь врага, но и люди способны нанести сокрушительный урон врагу из мощных луков, конструкция которых была скопирована именно с эльфийских боевых асимметричных луков.
Первая линия лучников расстреляла оставшихся, ни один солдат первой волны так и не успел добежать до спасительного тумана оврага. Черные тела, утыканные стрелами с белым оперением, остались на коричневой земле.
В это время стрелы второй линии уже сыпались на головы новой волны атакующих.
— Вторые номера! Три шага вперед! Сомкнуться! Все вместе! Дуга восемь пальцев вверх! Залп!
Вновь слившаяся линия лучников дружно выстрелила.
— По врагу! Прицельно! С поправкой на ветер полпальца влево! Стрелять по своему усмотрению!
Правая рука плавно идет за правое плечо, к спине, тянется к колчану, стрелы, воткнутые в землю, уже давно израсходованы, стрела шурша покидает колчан, ложится на тетиву. Плавное движение рукой, тетива скрепит, сопротивляется изо всех сил, задержка дыхания, далеко-далеко, на той стороне оврага, белеет расплывчатое пятно — лицо врага. Не дыша, плавно, не дергая, лучник отпускает тетиву, и та зло щелкает о перчатку, выплевывая стрелу, отправляя ее в полет… Жужжание рассерженного шмеля. Такой быстрый и краткий миг полета… Удар! И вот стрела уже гневно дрожит, глубоко войдя в глаз человека…
