Юрий Шушкевич - "Вексель Судьбы" (книга первая)
-- Какая, позвольте, революция? -- поинтересовался стоявший неподалёку господин средних лет в круглых очках с бородкой "анкор", которая делала его чрезвычайно похожим на меньшевика Дана.
-- Революция гламура! -- с ходу выпалила дама с прямолинейностью педагога.
-- Поясните, что вы имеете в виду?
-- Я имею в виду очень простую вещь -- когда бандиты, правившие балом в девяностые, увидели новый великолепный стиль жизни, принципиально отличный от их жестоких самцовых принципов, -- то под его влиянием они быстро изменились.
-- То есть, по-вашему, предпочли гламурные "тусэ" своим стрелкам и разборкам?
-- А вы, пожалуйста, не язвите! -- неожиданно решил поддержать даму её молчаливый спутник. -- Вот скажите, например, где теперь все эти бандиты?
-- Я думаю, что они друг друга перестреляли, -- ответил, не скрывая улыбки, человек, похожий на меньшевика.
-- Всех перестрелять невозможно, -- торжественно возразила дама, не уловившая, видимо, юмора. -- Под воздействием принципов гламура, как бы мы к нему не относились, Россия стала другой. Люди, обладавшие деньгами и силой, начали меняться, начали расти в соответствующем аспекте, и сегодня, уверяю вас, мы пожинаем плоды этого замечательного процесса!
Борис, оказавшийся поблизости, не смог удержать себя от того, чтобы не шепнуть Алексею на ухо о наблюдаемом им факте чрезвычайно высокой концентрации "гламуризированной бандократии" на вечеринке Гановского. Услышав это замечание, Алексей, не сдержавшись, прыснул отчаянным смехом. И если бы Борис чуть загодя не догадался потянуть Алексея за пиджак, заставив развернуться, то его друг вполне мог оказаться в положении сомнительном и неловком.
Вскоре пронёсся слух, что поднесли горячие закуски, и все присутствующие непроизвольно стали перемещаться к фуршетным столам, расставленным под огромным парусиновым тентом. Вместе с горячим прибыли и очередные подносы, полные шампанского, вин и запотевших стопочек водки. Используя прибытие алкоголя как предлог, Алексей, опрокинув стопку и прихватив с собою ещё две, поспешил на розыски своего боевого друга. Ведь Петровичу, который, как выяснилось, не был толком никому представлен, явно не хватало общения, и практически всё время вечеринки он коротал в небольшой беседке для курения, попыхивая загодя припасённой трубкой и периодически вступая в случайные conversations brХves с заглядывающими в эту беседку любителями табака.
Петрович с благодарностью принял доставленную ему ледяную стопку и проследовал к столу, где наши герои в полном составе получили возможность немного отдохнуть от во многом неестественных и бессмысленных разговоров. К их кругу присоединилась и скрипачка Олеся, заслужившая от Бориса похвалу за блестящую игру. Олеся отказалась от вина, сообщив, что ещё ни разу в жизни не употребляла алкоголя, и поэтому Борису пришлось разыскать персонально для неё кувшинчик с ананасовым соком.
Олеся поведала, что она -- студентка четвёртого курса музыкального училища, однако учёбу, возможно, скоро придётся прекратить, поскольку тяжело заболела мать и завершение образования сделалось роскошью. Поэтому ей приходится подрабатывать подобного рода частными концертами, а когда приглашений нет -- играть вечерами в новом подземном переходе на станции метро Маяковская.
Совершенно неожиданно перед ними возникла молодая строгая мадемуазель в бордовом жакете поверх тёмно-фиолетового муарового платья.
-- Это вы -- скрипачка? -- без представления спросила она Олесю, вперившись ледяным взглядом.
-- Да, я. А вы кто будете?
-- Я -- персональный менеджер господина Гановского. Вы должны сейчас же покинуть мероприятие.
-- Но вы же... вы же пригласили меня для выступления!... Агент переслал мне приглашение от вас...
-- Я сожалею, но приглашение аннулировано. Агент должен был вам об этом сообщить, но он почему-то этого не сделал и поэтому мы с ним больше не предполагаем взаимодействовать. Кстати, как вы попали на территорию?
-- Я заблудилась, и меня подвезли ваши гости, -- Олеся растерянно кивнула в сторону Бориса.
-- Всё понятно. Охрана иначе бы вас и не пропустила. Собирайтесь, наш водитель довезёт вас до ближайшего метро.
-- Послушайте! -- вступился за Олесю Борис, сразу же догадавшийся, что смена репертуара и аннулирование приглашения скрипачки произошло исключительно из-за его согласия прибыть на вечеринку с прославившейся сестрой. -- Я сейчас же переговорю с самим Гановским, это недоразумение, Олеся должна остаться! Она великолепно играет!
-- Очень сожалею, -- ответила Борису мадемуазель, вышколено наклонив голову и растекаясь улыбкой, словно перед старшим по званию, -- но у нас строгие правила. Эта девушка не должна и не будет здесь находиться, она сейчас же поедет в Москву.
-- Но тогда мы тоже уедем! -- не выдержал Алексей.
-- Ни в коем случае, -- прозвучал спокойный ответ. -- Ведь вы -- персональные гости господина Гановского!
И тотчас же Алексей ощутил на себе силу парализующей улыбки муаровой мадумуазель.
Борис что-то пробормотал под нос и решил попробовать разрядить ситуацию.
-- Ладно, Алексей, мы останемся, -- сказал он примирительно. -- А вот вы, господа менеджеры, должны ответственнее относиться к своей работе!
-- Спасибо, мы учтём ваше замечание, -- невозмутимо ответила муаровая мадемуазель, переводя свою парализующую улыбку с Алексея на Бориса.
-- Но мне обещали заплатить... -- робко попыталась напомнить о себе Олеся.
-- А у вас, девушка, есть на руках подписанный контракт?
-- Нет.
-- Значит успокойтесь, вы ничего не получите. Разбирайтесь с агентом сами, а сейчас освободите территорию от своего присутствия!
Подошёл вышколенный водитель в какой-то особенно белоснежной на фоне темнеющего неба сорочке, при галстуке и в застёгнутом на все пуговицы костюме. Мадемуазель кивком головы представила его и отошла на несколько шагов в сторону -- всем своим видом демонстрируя, что считает проблему разрешённой, однако продолжает сохранять контроль.
Олеся грустно вздохнула и растерянно со всеми попрощавшись, взяла чехол с инструментом и пошла за водителем.
-- Стой! -- догнала её Мария, -- Подожди!
С этими словами она открыла свою сумочку и извлекла из неё толстый перетянутый скотчем конверт, переданный ей вчера Устюговым.
-- Подожди же! -- с этими словами она разорвала конверт и, запустив пальцы в тугую плоть купюр достоинством по пятьсот евро, извлекла оттуда половину. -- Возьми вот это.
-- Что вы, что вы! Не надо! -- запротестовала Олеся, растерявшись и внезапно подавленно замолчав. Несложно было догадаться, что за всю свою жизнь она едва ли держала в руках более пары бумажек подобного достоинства.
