Александр Казанцев - Том (9). Клокочущая пустота
39
С согласия Сирано они были поставлены на сцене под именем Мольера. (Примеч. авт.)
40
Это злословие и ввело в заблуждение историков о якобы «дурной» болезни Сирано. (Примеч. авт.)
41
В комедии, названной впоследствии «Тартюфом». (Примеч. авт.)
42
Церковь не простила Мольеру «Тартюфа» и, когда Мольер умер на сцене «без покаяния и причастия», всячески препятствовала его похоронам. (Примеч. авт.)
43
Мольер высмеял современных ему медиков в комедиях «Мнимый больной» и «Лекарь поневоле». (Примеч. авт.)
44
Сирано был прав, поскольку алхимики действительно заложили основу современной химии, о чем он мог догадываться лишь благодаря своим представлениям о мире Солярии. (Примеч. авт.)
45
В своем трактате «Иной свет…» Сирано де Бержерак прямо указывает на общение Агриппы с Демонием Сократа. (Примеч. авт.)
46
Эти понятия Сирано перекликаются с самыми современными, вытекающими из теории фундаментального поля И. Л. Герловина (см. предыдущие примечания).
47
Через столетие Джонатан Свифт повторит этот сарказм, живописуя войну лилипутов из-за того, как разбивать яйца: с тупого или острого конца. (Примеч. авт.)
48
Именно Лебре удалось после кончины Сирано издать в несколько отредактированном виде его трактат. (Примеч. авт.)
49
Примечание автора для особо интересующихся. «Метод спуска» изложен П. Ферма в 45-м замечании к «Арифметике» Диофанта и приведен в авторском примечании «для особо интересующихся» в последней главе романа «Острее шпаги», первого в завершаемой здесь трилогии «Гиганты».
50
В Европе в те времена еще не забыли ужасов опустошительных эпидемий чумы, не подозревая, что ее возбудители, невидимые чумные бактерии, разносятся блохами на крысах. Лишь спустя 200 лет будет открыт мир микробов, предсказанный Сирано де Бержераком. (Примеч. авт.)
51
Примечание автора для особо интересующихся. Как ныне известно, все атомы состоят из элементарных частиц, лишь небольшое число которых «долгоживущие». Однако по теории фундаментального поля И. Л. Герловина (см. предыдущие ссылки), все виды элементарных частиц, расположенных в таблице по примеру менделеевской, являются модификациями единой первочастицы. Ее предвидел академик М. А. Марков, академик-секретарь отделения ядерной физики Академии наук СССР, назвав ее в своей работе, опубликованной в докладах АН СССР, «фридмоном». По ТФП, и эта первочастица состоит, в свою очередь, из возмущений материального фундаментального поля. Связь этих современных научных представлений с образами Сирано де Бержерака примечательна!
52
Великая теорема Ферма.
53
Примечание автора для особо интересующихся. Целочисленные решения диофантова уравнения xn + yn = zn с отрицательными показателями степени были доказаны в наше время математиком-любителем из г. Мариуполя Г. И. Крыловым, который свел уравнение к такому виду (для n = -2):
1/x2 + 1/y2 = 1/z2, откуда z2 = x2y2 / (x2 + y2)
Пользуясь вспомогательным прямоугольным треугольником с пифагоровыми тройками, можно положить x = a0c0, y = b0c0, имея в виду, что c02 = a02 + b02. Подставив теперь принятые значения, имеем:
или z = a0b0
Аналогично получается и для степени n = -1, опять-таки z = a0b0, но x = a0 (a0 + b0); y = b0 (a0 + b0).
Г. И. Крылов, преобразовав диофантово уравнение в биномы, получил формулу, поэтически названную им «Людмилой». (Люда + Мила),
(|x| + |a|)n + (|x| + |b|)n = (|x| + |c|)n, где |а| = |z| – |x|, |b| = |y| – |x| и |c| = |z| – |x|,
позволившую ему решать уравнения и с положительными, и с отрицательными степенями.
54
Примечание автора для особо интересующихся. Уравнение с отрицательными степенными можно представить в виде дробей:
приведя обе части уравнения к общему знаменателю, получим:
отбросив равные нижние части и считая x = bc; y = ac и z = ac, приходим к диофантовому уравнению:
56
Этикет при дворе Людовика XIV, основанный на чинах или рангах, впоследствии достиг чудовищных по нелепости условностей. Каждый царедворец соответственно своему рангу и присвоенному мундиру имел и положенный ему почет. В обязанности этих галстучников, постельных и прочих «счастливцев», допущенных к особе короля, было ловить каждое его слово, угадывать малейшее желание, стоя в почтительном отдалении, ибо лишь подающий королю во время обеда салфетку его брат имел право сесть на кончик стула по приглашению повелителя. Особо сложный и вычурный ритуал соблюдался при пробуждении короля. Королевская опочивальня приравнивалась к церковному алтарю. Дамы туда не допускались. Они должны были преклонять колена, издали глядя на нее. Раздевали и одевали короля лишь особо знатные вельможи или принцы крови. Входя в опочивальню первыми, эти принцы помогали королю надеть шлафрок и туфли. Затем впускались «титулованные», удостоенные королевских синих мундиров на красной подкладке, они подносили королю остальную одежду. Рубашку и принадлежности для умывания подавали снова принцы крови. Затем допускались и остальные «осчастливленные столь желанным выкриком королевского швейцара» придворные вместе с полковниками лейб-гвардии. Затем наступала очередь молитвы, которую король выполнял педантично без особой веры, впрочем, как и охотился без склонности к этой «страсти венценосцев» или как без нежности и храбрости одинаково выслушивал и музыку и свист пуль. Но, говоря «Государство – это я!», он, сам заменив на посту первого министра своего почившего учителя, трудился, как и он, в поте лица, вникая в любую мелочь, даже сам подписывая паспорта, скопидомничая по поводу медяков, но не ограничивая миллионных трат на превращение своего Версаля в законодательный центр роскоши и мод для всей Европы, служащего обожествлению «короля-Солнца» с помощью задуманного еще Мазарини «этикета», ради которого создана была целая наука манер: как обращаться со шляпой, приседать, говорить комплименты, ввертывать острые словца («бо-мо») или каламбуры, в скольких шагах от двери кланяться. Так кумир абсолютизма, утвержденного ему усилиями кардиналов Ришелье и Мазарини, успешно овладев преподанной ему «наукой власти», поднятый на раболепной волне, величественно играл роль земного Провидения, предаваясь лишь одной наследственной слабости к прекрасному полу и введя при дворе особый ранг «метресс», которым оказывался почет наравне с их детьми от короля. Однако министрам строго указывалось, что при малейшей попытке любой из них вмешаться в политику она будет изгнана из «версальского рая». Людовик XIV стремился быть виртуозом в «королевском мастерстве», начиная с рассчитано краткой речи с алмазами слов и кончая гладким как зеркало лицом, на котором никогда не отражались единственные доступные ему чувства: тщеславие и властолюбие. Обученный своим наставником, он и в общении с вожделенными дамами придерживался величавой мягкости и очаровательной суровости и, даже играя на бильярде, сохранял вид властителя мира. (Примеч. авт.)
