Иван Ефремов - Час Быка
Так медленным убеждением, неотразимо и беспристрастно, Фай Родис протягивала нить за нитью от «кжи» к «джи». Остальное довершали личные контакты. Впервые «кжи» и «джи» встречались как равные в подземельях старого Храма Времени.
Таэль был поражен живостью ума, удивительной понятливостью в учении и полной открытостью всему новому у тех, кого они привыкли считать тупой и бездеятельной частью человечества. «Кжи» усваивали новые идеи даже быстрее, чем тренированные умственно, но и более косные «джи».
– Почему они не стремились к знанию, почему их развитие давно остановилось? – спрашивал инженер у Родис. – Ведь они, оказывается, ничем не хуже, чем мы!
– В самой формулировке «их», «они» – ваша глубочайшая ошибка. Это абсолютно те же люди, искусственно отобранные вашим обществом и обреченные жить в условиях примитивной борьбы за существование. Короткая жизнь дает развиться лишь самым банальным чувствам, «кжи» опускаются все время вниз под тяжестью неустроенной жизни. Так в первобытных лесах наших тропиков ушедшие туда десятки тысяч лет назад племена все силы тратили лишь на одно – чтобы выжить. От поколения к поколению они вырождались интеллектуально, теряя творческую энергию. Даже могучие слоны степной породы, гигантские бегемоты больших рек Земли превращались в лесах в карликовые, мелкие виды. Ваш «лес» – это короткая жизнь с перспективой близкой смерти в душной тесноте перенаселенных городов, с плохой пищей и неинтересной работой.
– Да, в общем, «кжи» – лишь дешевые промежуточные звенья между дорогими машинами, – сказал Таэль. – Нет ни мастерства, ни радости созидания. Машина делает лучше, быстрее, а ты у нее лишь «на подхвате», как выражается Гзер Бу-Ям. «Вы умираете больными и мудрыми, а мы – молодыми и глупыми, что лучше для человека?» – задали мне вопрос. Я пробовал им объяснить, что плохая работа каждого из нас, кто бы он ни был, бьет по своим же беззащитным братьям, родителям, детям, а не по ненавистным угнетателям. У тех есть охранительные меры. «Как вы можете так поступать?» – спросил я, и, кажется, они поняли.
– И все же у «них» есть преимущество перед «вами», – сказала Родис. – Смотрите, какие яркие фигуры – эта компания Гзер Бу-Яма! Им мало что нужно, и в этом они свободнее. Посмотрели бы вы, как вел себя Гзер Бу-Ям, когда увидел по СДФ Эвизу Танет! С какой детски наивной и светлой радостью он смотрел на нее! «Я увидел ее, свою мечту, еще раз и теперь могу умереть!» – воскликнул он. Вот вам и грубый, темный «кжи»!
Прозвучал тихий вызов СДФ, и Родис откликнулась. На экране появился Вир Норин и сказал:
– Я хочу привести к вам Сю-Те.
– Ее?
– Да. Для безопасности я приду в подземелье.
– Я жду вас.
При виде Фай Родис Сю-Те вздохнула коротко и резко, как всхлипнула. Родис протянула ей обе руки, привлекла к себе, заглянула в открытое, поднятое к ней лицо.
– Вы владычица землян?.. Глупая, я могла бы не спрашивать, – сказала Сю-Те, опускаясь на колени перед Родис, которая звонко рассмеялась и легко подняла девушку. Губы Сю-Те вдруг задрожали, по щекам покатились крупные слезы. – Скажите ему… Он говорит, что все не так, и я не понимаю. Ну зачем я земному человеку, если вы такие?.. Великая Змея, я желтый птенец Ча-Хик перед женщинами Земли!
– Скажу, – серьезно ответила Родис, усадив ее и взяв за руку.
Она долго молчала. Сю-Те взволнованно задышала, и Родис словно очнулась.
– Вы чутки и умны, Сю-Те, поэтому у меня не может быть слов, скрытых от вас. Вир, дорогой мой! Вам удался, если здесь можно говорить об удаче, миллионный шанс. Она не богиня, но существо иного рода – фея. Эти маленькие воплощения добра издавна пользовались особыми симпатиями в земных сказках.
– Почему особыми? – тихо спросила Сю-Те.
– Богиня – героическое начало, покровительница героя, почти всегда ведущая его к славной смерти. Фея – героика обычной жизни, подруга мужчины, дающая ему радость, нежность и благородство поступков. Это сказочное разделено отражало мечты людей прошлого. И найти здесь, на Тормансе, фею?! Что же вы будете делать, бедный мой Норин? – спросила Родис на земном языке.
– Не бедный! Если бы я мог взять ее с собой, но она говорит, что это невозможно!
– Она права, мудрая маленькая женщина.
– Понимаю и соглашаюсь. Но возможен другой, диаметрально противоположный выход…
– Вир! – воскликнула Родис. – Это же Торманс, планета мучений в глубоком инферно!
Вир Норин вдруг рассердился и, как настоящий тормансианин, принялся проклинать инферно, и Торманс, и человеческую судьбу на языке Ян-Ях, богатом этими заклятиями несчастья. Сю-Те испуганно вскочила, Родис обняла ее за тонкую, стянутую зеленым поясом талию и удержала на месте.
– Ничего. С мужчинами это бывает, когда они обижаются на собственную нерешительность.
– Я решил!
– Может быть, на вашем месте я сделала бы то же самое. Вир, – неожиданно согласилась Родис и продолжала на земном языке: – Вы погибнете, но принесете большую пользу, а ей дадите сколько-то месяцев, вряд ли лет, счастья. Берегите себя! Она умрет, как только придет ваш конец. Она не боится смерти. Самое страшное для нее – это остаться без вас. Только женщины Торманса в любви могут проявить столько мужества и стойкости, равно как и безразличия ко всему, что может с ней случиться. Где расчеты обратного пути?
– У Менты Кор. Мы приготовили их еще во время облета Торманса.
– Мы будем горевать о вас, Вир!
– А я? Но я надеюсь дожить до прилета второго ЗПЛ и увидеть если не вас, то соотечественников.
– Идите, Вир! Мы еще не раз увидимся в оставшееся время. Может быть, вы еще измените свое решение…
– Нет! – сказал он так твердо, что Сю-Те, не понявшая ни слова, вздрогнула. Вещим чутьем женщины догадываясь о сути разговора двух землян, она разразилась слезами, когда Родис простилась с обоими долгим поцелуем.
Вскоре после свидания с Родис Вир Норин явился в физико-технический институт – самый большой в столице, впитавший почти всех способных ученых планеты. Инженер Таэль предупредил Вир Норина, что в здешней «мастерской» он может говорить свободнее, чем в других. Инженер придавал большое значение предстоящему разговору.
Собравшиеся расположились в строгом порядке научной иерархии. Впереди, ближе к председательствующей группе, уселись знаменитые ученые, отмеченные властью. У многих на груди блестели особые знаки: фиолетовый шар планеты Ян-Ях, обвитый золотой змеей.
Позади маститых и заслуженных небрежно развалились представители средней прослойки, а в конце зала стеснилась молодежь. Этих пустили сюда в ограниченном количестве.
Вир Норин достаточно изучил ученый мир Торманса и знал, как последовательно проводилось в нем разделение привилегий, начиная от размеров жилища и денежной оплаты и кончая получением особо хорошей нефальсифицированной и свежей пищи со складов, снабжавших самих «змееносцев». Пожалуй, из всех несуразностей общества Ян-Ях Вир Норина больше всего удивляло, как могли продавать себя самые могучие умы планеты. Вероятно, во всем остальном, кроме их узкой профессии, они вовсе и не были могучими, эти талантливые обыватели.
