Ольга Онойко - Море имен
– Про что? – осторожно спросил Алей.
Машина стояла в пробке на подступах к Ленинградскому вокзалу в Москве. О том, что это Москва, Алей прочитал на бетонной стеле, когда они возвращались из-за городской черты. По пути Алей некоторое время высматривал глухие переулки, но опытный Корней сказал, что дело это бесперспективное, и уверенно направился за Кольцевую. Алей молчаливо с ним согласился и погрузился в размышления. Слова Клена потрясли его настолько, что он совершенно перестал воспринимать действительность. Когда дорога опустела, а густой лес заслонил ряды высоток на горизонте, Летену пришлось окликнуть Алея и напомнить ему о тоннелях и перемещениях… Благо Алей помнил координаты: менее чем через десять минут Корней развернул машину.
– Деньги, – сказал Корней. – Видишь рекламный щит?
Алей наклонился к окну. Со щита обещали выгодные кредиты. Название банка было знакомым. Но половину щита занимала фотография пачки тысячерублевок.
– Да, – растерянно согласился Алей. – Здесь деньги другие.
– Выглядят по-другому, – поправил Летен с усмешкой, – а в сущности те же самые.
Алей упер палец в середину лба.
– То есть… – неуверенно начал он.
– Местных денег у нас нет, – сказал Корней, – и документов тоже. Заметут – будут проблемы.
Он ворчал, но озабоченности в нем не было ни на гран. Корнея эта ситуация забавляла.
Алей подумал, что неспроста этот могучий небрежный человек остался с ними. Корней казался равнодушным ко всему, но риск любил не меньше, чем Летен. Куда более удивляло то, что идея прогулок по мирам не казалась ему странной и не вызывала в нем ни малейшего душевного трепета. А ведь Корней был сугубым прагматиком. Он даже фантастику не читал.
Алей опять опоздал понять, что сканирует человека напрямую без его разрешения. Он поморщился, но было уже поздно, да и не затевал он ничего плохого, поэтому решил продолжить.
…Корней Вишнин Решетников, в данный момент – автоинженер. Участвовал в боевых действиях. Удостоен звания Героя Росы…
Екнуло сердце.
Алей сглотнул и зажмурился, благодаря Реку Имен за то, что она отдавала ему в видении не сам момент совершения подвига, а только сухую статью в какой-то базе данных. Проявил героизм в ожесточенных боях… Уничтожил четыре огневые точки, обеспечил успешное продвижение своего подразделения. Первым ворвался… Дальше читать было невозможно, строки таяли в серой пикселизации, сквозь них начинало проступать пламя. Алей судорожно встряхнулся, отгоняя видение. «Вот, значит, как, – подумал он, почти с робостью глядя в Корнеев бритый затылок, и откуда-то понял – мысль нахлынула, как волна: – Герой. Человек, который тыкал пальцем в потолок Господень. До потолка можно достать по-разному».
Он предположил, что ветеран мог стать адреналиновым наркоманом, но тотчас со стыдом понял – нет. Корней был просто бесстрашен.
– А как мы на поезд сядем? – сказал Корней. – Мы же на поезд собрались.
Летен хмыкнул.
– Я, конечно, попробую обналичить с кредитки, – сказал он, – но что-то мне подсказывает, что не получится. Ну, – он усмехнулся, – деньги – пыль. Будет день – будет пища. Я так думаю. Правда, Воля?
Волен подобострастно улыбнулся.
И Алей с омерзением понял: карманник.
Воронов заранее подумал о том, что в другом мире могут быть другие деньги, и поэтому прихватил с собой вора. Простейшее решение проблемы… Один спутник – Герой, второй – зэк-рецидивист. Алей покачал головой. В этом Летен был весь.
Нет. Еще Летена сопровождал Алей Обережь, лайфхакер, пересекший Предел и видевший Реку Имен, обладавший – что лгать себе? – сверхъестественными возможностями. Третий спутник.
И вот в этом действительно был весь Летен.
* * *План-перехват, в сущности, тоже составил Воронов. После двух промахов он решил, что надо менять тактику, и самостоятельно, раньше Алея нашел выход. До сих пор Алей определял точку, где отец с Инеем находились в данный момент; пытаясь настигнуть их, он неизменно оказывался на шаг позади. Воронов велел: «Ищи то место, где мы их поймаем», – и подсказал искать место ночлега. «Как хищник, – думал Алей, – или охотник…» Метод Воронова выглядел эффективным и жестоким. Почуяв близость преследователей, Ясень срывался с места. Будь он одиночкой, Алей не догнал бы его никогда – отец попросту был опытнее и сильнее. Но на руках у Ясеня висел груз, с которым тот не мог расстаться.
На сколько хватит сил маленького мальчика? Детям надо спать. Раньше или позже из груза Иней начнет превращаться в якорь.
«Якорь», – безмолвно повторял Алей. Сколько ассоциаций было связано с этим понятием! Но вспоминался ему перевод из словарей Ялика: «якорь спасения, символ надежды, железная связь, спортсмен, бегущий на последнем этапе». О, если бы и впрямь – на последнем! Об этом, кажется, впору было кому-нибудь помолиться. Атеист Алей Бога поминал только всуе; просить ему сейчас хотелось Реку Имен.
Или, может быть, Море.
«Нэрэйин далай, – выплыло вдруг откуда-то из безмерной дали, – нэрэйин далай…» «Море имен» по-монгольски.
…Раньше или позже Иней начнет засыпать на руках у отца. Если отец будет упорствовать – ребенок впадет в беспамятство от усталости. Ясень может раздобыть машину и уложить сына на заднее сиденье – но машина проедет не всюду. А преследователям, по сути, достаточно только увидеть его, поймать в прицел взглядов, и он уже не сможет уйти.
Предельный поиск дал Алею знать, что автомобилю отец предпочел поезд: дешевый и медленный ночной рейс с остановками в Твери, Лихославле и Вышнем Волочке. Что же, в поезде можно отоспаться, если нет других вариантов. Кажется, выхода Алей отцу действительно не оставлял. Это обнадеживало. Зачем нужен рейс с остановками, Алей понимал и без предельного поиска: каждая остановка – лишний шанс ускользнуть.
– Приехали, – сказал Корней, и Летен отозвался:
– Давно я вокзалов не видел. Больше самолетами. Пойдем, осмотримся, что ли, Алик.
Они поднялись по короткой лестнице и вошли в темный вестибюль. Корней и Волен остались ждать в машине.
* * *– Ищи, – велел Летен, пока они медленно шли по залу ожидания, обрамленному рядами ярких магазинчиков и кафе.
– Что? – рассеянно переспросил Алей.
– Поезд.
– Ночной, – автоматически ответил Алей. – Скорый, отправление ночью, в час десять минут. Вагон и место не знаю.
Летен остановился.
– А зачем мы так рано выехали? Двенадцать часов ждать? Ясень Лазурин двенадцать раз нас выследит и передислоцируется.
Он ничуть не сердился, говорил с иронией, но Алей все равно съежился под насмешливым взглядом. «Правда, надо было подумать об этом раньше, – признал Алей с досадой. – Теперь придется менять план? Или вообще откладывать рейд? Нет, нет. Я же четко определил точку. Блик! Что за чертовщина».
