Алан Фостер - Избранные произведения. Т. 8. Квози: Квози. КОТализатор
— Успех?
— Да, успех! Реклама, пресса, общественные связи! Неужели до вас не доходит, что когда вы появитесь в Лос-Анджелесе, сразу станете знаменитостями. Не каждый день находятся исчезнувшие цивилизации! По прибытии вам потребуется квалифицированное руководство в незнакомой обстановке, вас надо будет связать с нужными людьми, обеспечить контакты со средствами массовой информации, и кто-то должен будет позаботиться о том, чтобы придать правильное направление всей рекламной кампании. А ваш передатчик материи! Он же стоит кучу денег! Разумеется, если не окажется, что он сильно загрязняет окружающую среду! А ваши наряды! Я устрою вам встречу с лучшими кутюрье! Немного изменить цвета, удлинить рукава и добавить аксессуары, и на демонстрации мод вашей звезды публика просто попадает с мест! Но взамен я требую исключительных прав на публикацию материала, — сияющая Трань Хо застыла в ожидании ответа.
Апу-Тупа неприязненно отстранился от нее.
— О чем говорит эта женщина?
— Она, как бы вам получше это объяснить… — задумался Февик, — она вольнонаемная вязальщица кипу, причем одна из тех вязальщиц, которые не очень заботятся о качестве своих узелков.
— Уже сотни лет мы не пользуемся узелковым письмом, — ответил Апу-Тупа, — с тех пор как мы узнали от испанцев секрет письменности. Но простите, мне надо идти!
Преисполненный чувства собственного достоинства, он сошел с платформы.
— Эй, дайте хотя бы интервью! Всего лишь несколько вопросов! — Трань Хо бросилась его преследовать, но натолкнулась на невидимый барьер.
— Ты что, не соображаешь, что произошло? — в голосе Картера послышалась жалость, — может случиться так, что мы больше никогда не попадем домой. Может быть, ты никогда больше не увидишь ни своего отдела новостей, ни своего редактора.
— Чепуха! — беззаботно отозвалась Трань Хо. — Здесь живут такие же, как мы с тобой, люди, а не лупоглазые гуманоиды. Я, конечно, не знаю ничего об инках, но могу поспорить, что они не меньше нашего любят, ненавидят, завидуют и мечтают, неизбежно между ними возникают конфликты, о которых кто-то должен рассказать миру, и это буду я. Это моя работа.
Эшвуд только плечами пожала:
— Мне бы хоть чуточку твоего оптимизма, сестренка!
ОЛал была Наблюдателем достаточно долго, но сейчас наступил такой момент, что она представления не имела, как поступить. События вышли из-под ее контроля.
Она успешно выследила Ренегата и ускользнула от его преследования, но когда она измотала его и перешла в наступление, он в последний момент выкинул совершенно невероятный трюк, к которому ОЛал не была готова. Только теперь она поняла, что все случившееся было неотъемлемой частью его разрушительных планов. Он ее сумел ловко провести.
Лазейка, которой он воспользовался, чтобы уйти от нее, оставалась для нее загадкой. Она даже не знала, куда он исчез. Но насколько она могла судить, система, в рамках которой продолжал развиваться вверенный ее заботам мир, не была нарушена и продолжала исправно функционировать.
Существовала вероятность того, что Ренегат, почти пойманный ею, испугавшись, откажется от своих коварных замыслов и предпочтет скрыться, спасая себя от ее гнева. Однако, сопоставив факты, она так и не смогла убедить себя в подобном исходе их противостояния.
Его исчезновение было столь ловким и своевременным, что вовсе не походило на отчаяние, и хотя у нее было полно других забот, она не могла посвятить им себя, пока не убедится, что Ренегат обезврежен.
Она бездействовала, размышляя, каким же образом он ухитрился провести ее, и стоит ли его преследовать. Она не упрекала себя за то, что упустила его, имея превосходную возможность покончить с ним раз и навсегда. Ренегат был силен и опасен, а подвергать себя физическому. риску… нет, это не принесло бы ни ей, ни делу, которому она служит, никакой пользы.
Она была не в состоянии остановить ход событий, которым Ренегат дал толчок. Все, что она могла сделать, это попытаться направить развитие этих событий в более-менее приемлемое эволюционное русло, и чтобы сделать это, ей нужно было переиграть Ренегата. Но до сих пор ей это не удалось.
Система его методов была ей непонятна, но она предполагала отчетливо его конечную цель и больше не могла ему позволить мешать исполнению ее обязанностей Наблюдателя. ОЛал искренне полюбила человечество, не говоря уже о Шихараранетах, с которыми люди делали этот мир. Человечество подавало большие надежды, и в силу своих обязанностей она должна была опекать обе разумные расы этого мира и, даже ценой своей собственной безопасности, следить, чтобы ничто не мешало им нормально развиваться.
До появления Ренегата и люди, и Шихары продвинулись в эволюционном развитии далеко вперед, хотя человечество в большей мере требовало ее неусыпного внимания. Здесь попридержать, там подтолкнуть — это все, что было необходимо для того, чтобы люди не отклонялись в сторону от Схемы и сохраняли запас импульса эволюционного движения. Позволить Ренегату нарушить прогрессивное развитие обеих рас она не могла.
Ей отчаянно требовался совет коллег, но огромные пространства, разделявшие Наблюдателей, делали общение почти невозможным. ОЛал приходилось полагаться только на себя.
По вполне понятным причинам она не могла обратиться за содействием к людям. Если она откроет им свою истинную природу, это причинит их обществу еще больший вред, чем тот, который пытался причинить ему Ренегат. Но и он вряд ли станет раскрывать себя людям, прекрасно отдавая себе отчет в том, что в таком случае с ее стороны последуют меры, которые могут стать для него смертельными.
Нет, она будет выжидать, зная, что она никогда не пойдет на то, чтобы раскрыть себя, прибегнув к прямому нападению.
ОЛал трудно было оставаться осмотрительной тогда, когда два вида, находившихся под ее наблюдением, подвер- гались опасности со стороны сумасшедшего Шихара, каким был Ренегат, не говоря уже о нескольких, пребывавших в счастливом неведении конкретных людей, которыми он ловко манипулировал.
Собратья, с которыми ей с большим трудом, все-таки, удалось связаться, советовали ей проявить терпение и выждать подходящий для влияния момент. Ренегаты обычно переоценивали свои возможности, совершали ошибки, вследствие которых все их тщательно построенные замыслы и расчеты разваливались под своей собственной тяжестью. Трудность и задача Наблюдателей состояла в том, чтобы свести к минимуму тот вред, который они успевали нанести, до того как это случалось.
Ей придавало силы и уверенность то, что вмешательство в людские дела ставило Ренегата в зависимость от способности людей проводить в жизнь его намерения. Принимая во внимание присущую им непредсказуемость, которую они уже не раз демонстрировали, становилось возможным, что в один прекрасный момент Ренегат потеряет контроль над ходом событий, даже без вмешательства Наблюдателя.
