Василий Бережной - Сенсация на Марсе (сборник)
Неужели отказала сеть связи? Или, может быть, Ари только думает и не произносит слов? Так можно с ума сойти…
— Альга, милый, любимый, вы меня слышите?
Наконец до нее донеслось, как писк комара:
— Слышу… перебои… шум…
Разделенные всего-навсего тонкой стенкой каюты, оба вдруг ощутили между собой бездну. Это было страшно — очутиться в недрах бескрайней, непробиваемой космической ночи.
«Жива ли я? — думала Ари. — Или, может быть, это только вспышки подсознания? „Сатурн“, звезды, Земля, галактики объективная это реальность или, может быть, мираж, сон, какое-то видение? Нужно управлять работой мозга, управлять… Вселенная процеживается через него, тут поуправляешь… И все-таки не сдаваться, не сдаваться. По всей видимости, это магнитное поле Центра Метагалактики… Хотя почему обязательно магнитное? Оно имеет совершенно иную природу, совсем другие параметры… А какие? Ну, это уже ты слишком много хочешь сразу узнать. Может быть, здесь генерируются хронотроны. Для всей Вселенной. Вот нас и прихватила хронотронная Ниагара…»
— Альга! Альга! Я люблю вас, Альга! Вы слышите? Я вас люблю!
В ответ что-то зашелестело, или, может быть, ей так только показалось. Вроде бы стало полегче, да-да, легче, теперь они близко, рядом, ну конечно же рядом… Какой он, этот Альга… Милый, смешной… Влюбленный… Я это сразу заметила, с первого взгляда. И почему же он… была ведь минута… такая прекрасная минута… могла стать вечностью… Влюбленность…
— Альга, я вас люблю!
Долго прислушивалась, но микрофоны даже шороха никакого не передали. Обессиленно откинулась на спинку сиденья, но отяжелевшему телу не стало легче, и она подумала, что уже не хватит сил подняться. Смерть? Опустила веки, чтобы хоть таким образом избавиться от мрака.
Лучик! Ласковый, неслышный, бестелесный лучик коснулся лица, и Ари пришла в сознание.
Раскрыла глаза — светло. Какой чудесный, какой волшебный свет! Не слепящий, не резкий, а мягкий, рассеянный, нежный и словно пронизывает тебя насквозь, просвечивая каждую клеточку тела. Легко, хорошо.
А откуда он, этот свет? Ари смотрит в иллюминатор, на экраны: все, все светится, все сияет, будто бы свет проникает даже через корпус ракеты; да-да, видно все кругом и внизу, и вверху, и по сторонам, и отовсюду льется свет. Грандиозная световая сфера, а она и Альга — в ее центре. Кое-где еще чернеют промоины, но вот и они исчезают за лазурной завесой. Какая благодать!
— Альга! Вы видите?
— Вижу, Ари!
— Идите сюда, Альга, скорее, сюда!
Мгновение — и он уже рядом с ней. Тоже весь сияющий, озаренный.
— Какая же вы, Ари! Словно сотканы из света!
— Вы тоже, Альга. Здесь все не так, как там.
— Там? — с усмешкой подчеркнул Альга.
— Ну, конечно, там — за этой сферой, за Центром Метагалактики.
— Я так и понял. Вы правы: здесь действуют совершенно иные законы.
— А сквозь какой мрак мы прорвались сюда!
— Т а м я считал, что космос примерно одинаков в любом своем объеме, а здесь совсем другие характеристики.
— Вы не жалеете теперь, что отправились в это путешествие, Альга?
— Вся наша жизнь — бесконечное путешествие из мрака к свету. Да вам ли об этом говорить, Ари, вы ведь сами… другой жизни себе не представляли! Ну а я… если бы я сожалел, не был бы философом.
— Теперь мы будем всегда вместе. Всегда-всегда, Альга. Вечно. Я вас очень люблю, мой милый философ.
С удивлением и восторгом смотрел Альга на свою неразлучную спутницу и не мог вымолвить ни слова.
После того как разведывательная ракета пропала без вести, «Сатурн» беспрерывно посылал сигналы в окружающее пространство. Эти электромагнитные волны докатывались до периферии Метагалактики, но вот Центра ее, где находились Ари и Альга, достигнуть не могли — гасли и исчезали бесследно.
Через пятьдесят лет маяк выключили, решив, что отважные исследователи погибли. На борту «Сатурна» была установлена специальная хронотронная обсерватория.
Василь Бережной
СЕНСАЦИЯ НА МАРСЕ
У Фа был постоянный пропуск на поверхность планеты, и пользовался он этим пропуском очень часто. На контрольном пункте его давно знали в лицо, и старый Хранитель неба не всегда предъявлял свою черную карточку с белыми звездочками. Только соберется достать ее из кармана и слышит:
— Проходите!
Фа садился в блестящую металлическую лодочку, выключал электромагнит и, зажмурившись, мчался вниз. Туннель построен был по такой параболе, что сила инерции выбрасывала лодчонку на поверхность. В верхней точке захватывал ее причальный электромагнит — и, будьте добры, выходите. Полчаса этого падения и движения по инерции — это было такое блаженство, но Фа никогда и никому об этом не рассказывал, потому что это было и физическим, и телесным наслаждением, а все его помыслы как романтического мистика должны были быть направлены в черную пропасть неба.
«Я должен пребывать лицом к лицу с космосом, — Фа любил изъясняться витиевато, — и должен смотреть в звездные зеницы, чтобы оповестить марсиан, если что-то случится». И никто, кроме него самого и Архинфа,[19] не знал, что очень мало сейчас он видит, потому что мешает желтая мгла пылевой бури. «Может быть, очи космоса не отличают вас от теней», — скептически говорил Архинф.
Сжав тонкие губы, Фа снова и снова отправлялся на поверхность в неугомонное коловращение пыли. Возможно, из упрямства, а может быть, потому, что просто любил пощекотать себе нервы.
Но в конце концов его настойчивость была вознаграждена, да еще как! Настал час триумфа!
Как и в предыдущие разы, Фа, натянув на лицо свое маску, брел по пыльному песку до пункта наблюдения, когда сквозь свист ветра различил, что вверху что-то зажужжало. Поднял голову и замер: в небе волшебным видением летел какой-то сияющий предмет. Пробив пылевую завесу, он опустился недалеко — за валом кратера.
Фа заковылял туда, но, приблизившись к кратеру, залег и до вершины вала полз на своем хитиновом животе. Еще ведь неизвестно, что там: не исключено, что инопланетяне, хотя их и не может быть.
Осторожно взглянул — на склоне виднеется какой-то шарообразный предмет, вокруг которого уже завихряется песок. Ежели там пришельцы из космоса (а их быть не может), то они совсем небольшого росточка, во всяком случае, всадить туда марсианина было бы просто-напросто невозможно. Люков не видно, только линзы, поблескивая, как глаза, поглядывают вокруг.
Преодолев страх. Фа встал и, хоть суставы нижних конечностей дрожали, заставил себя направиться к таинственному предмету. Подкрадывался, описывая длинные спирали и в полной готовности в любую минуту броситься бежать. Но Посланец неба стоял спокойно, словно прислушиваясь к ветру. Фа осмелел и приблизился. Окончательно убедился: космический аппарат! Прикоснулся верхними конечностями и ощутил тепло: металлический корпус разогрелся, пронизывая атмосферу Марса.
